Книга Русская жизнь-цитаты 7-14.03.2024 - Русская жизнь-цитаты

что главный инструмент в театре – актёр, которого ведёт режиссёрский замысел и даже диктат. Вы сейчас по-другому понимаете миссию актёра? – Появился 5–6-часовой спектакль, который во время репетиций я сам смотрел с интересом. Смотрел не на то, что сделал я, а на то, что делают актёры. Я, пожалуй, впервые наблюдал воочию, как актёр-человек становится творцом и творит прямо здесь, без всяких вспомогательных средств, режиссёрских приспособлений. Статичность была моим коньком, моим Богом. Но сейчас всё было приведено в движение – и история, и судьбы. Мне трудно рассказать об этом словами. Но я достиг того, что критики сейчас называют в рецензиях новым театральным действием, которое, по их словам, должно быть проанализировано. Я совершил некое преступление в театре, и теперь неизвестно, что с ним делать. Но это случилось, с крахом и, может быть, с гордостью. И неважно, что это произошло в том спектакле, в Москве. Главное, что я уже знаю, что делать дальше. Я понял, что нашёл путь, который назвал бы путём человека. Может быть, слишком поздно, но таков теперь мой путь. Без метаний. – «В моих спектаклях всегда происходит прощание с историей. Как сок вытекает из дерева, так и жизнь вытекает из нас. Вот почему нужно прощаться с достоинством, мудро», – говорили вы, когда вам было всего 40 лет. Что бы вы хотели создать за то время, которое ещё отведено вам для творчества? – Ставить спектакль от А до Я уже надоело. Недаром режиссёры моего возраста начинают ставить оперы. Там музыка… Я уже ставил оперы в Большом театре. Впервые я почувствовал себя «вторым». Потому что «первый» там дирижёр. Как мне приятно быть «вторым», с каким удовольствием я покорялся дирижёру! И подумал – почему люди в жизни так трудно подчиняются, сопротивляются? Зависть, борьба, конфликты. Люди, как приятно служить! И если делаешь это честно, заслужишь доброе имя слуги. – Выход? – Режиссёры с мировым именем занимаются эскизами, раздумьями о театре, искусстве. Или преподают, открывают школу. – А возвращение в Литву вас не пугает? Ведь вы говорили: «Я здесь как враг». – Врагом быть невозможно. Мы заложники – и Востока, и Запада. И те и другие бряцают оружием. И перед лицом этого безумия размышляешь о человеке – как его защитить. Может быть, возвысив человека, мы не пошлём его на эту войну? Может быть, мы научимся любить и уважать себя? Эта нелепость привела меня к человеку. А не к поиску врагов. Ведь раньше, когда ставили спектакли, мы все были диссидентами. Наше поколение постоянно боролось. А потом, когда врагов вроде бы не стало, мы стали искать врагов в своей среде. Чтобы чем-то питаться. Вернулись к литовскому характеру, стали душить сосед соседа. Давайте отстранимся от этого и найдём человека, давайте услышим его, пусть даже это сизифов труд. Я и пытаюсь это сделать. – Ваша жизнь вот уже 15 лет протекает словно между Сциллой и Харибдой. Из Москвы в Вильнюс вы возвращаетесь с наградами и творческими победами, но тянете за собой российский шлейф. Из Литвы в Москву – с ярлыком врага Литвы. Вам не трудно работать, творить, думать и сохранять любовь к театру, к человеку, даже физические силы в такой ситуации? – Не знаю… Я переезжаю не из страны в страну, а из театра в театр. В театре не может быть войны. В Москве я живу совсем рядом с театром Вахтангова. Если нужно пойти на какую-нибудь премьеру коллег или юбилей, – такая мука. Москва агрессивная, когда в неё выходишь. Выходить в неё нет никакого желания, разве что на какую-нибудь выставку, юбилей. Но юбилеев этих становится всё меньше. Похорон больше. Не успеваю встретиться с друзьями, актёрами, режиссёрами, поговорить о развитии театра, о наболевшем, о студентах… А их уже нет. Олег Табаков, который тоже, будучи больным, учил меня: «Римас, врачи говорят, что нужно есть много манго». Я начал их есть, но так и не успел сказать Олегу, знаешь, они мне не нравятся, слишком сладкие. А он умер с манго в руках. Мы всегда в жизни опаздываем. – Ещё в 1988 году поставленный вами спектакль «Здесь смерти не будет» (текст Валдаса Кукуласа) возвестил о появлении Малого театра. Но смерть была. Ушёл не один талантливейший актёр театра. Год назад – и ваш постоянный соратник композитор Фаустас Латенас. Их уход был ударом для вас. Смогли ли вы оправиться от этих горьких потерь? – Трудно говорить об этом. Я был возмущён. Кто позволил? Ушли, не попрощавшись, не предупредив, поэтому и не могу их простить. Фаустас так и остался для меня живым. Я его не похоронил. Он отправился в Вечный путь, и я по-прежнему с ним. Пауза была очень тяжёлой. Я думал, что это конец. Но Фаустас, его смерть, когда я это пережил, помог мне. Я был за него и с ним. Он постоянно меня подталкивал. Ведь мы часто говорим – если бы родители, учителя видели, что бы они сказали? Что бы сказал Фаустас? Думаю, он гордился бы. Потому что созданную им основную тему из «Вишнёвого сада» композитор Гедрюс Пускунигис красиво вплёл в «Войну и мир». В память о Фаустасе. Мы так договорились. И Фаустас успокоился, и я успокоился. Отлегло. Но когда я снова буду что-то ставить, видимо, снова начну возмущаться: «А где же ты, почему не помогаешь?» («Lietuvos rytas». Интервью Лаймы Лавасте. Январь 2022) P.S. - Раскроете секрет, кто у вас на очереди за Толстым и Ибсеном? Кто следующий? - Тот, кто величественнее Толстого и Пушкина…

  Спасибо всем, кто откликнулся на мой пост на... - Sergey Nikolaevich | Facebook

March 07, 2024 05:49

Стукачи-активисты (естественно, среди них... - Александр Фельдман | Facebook

Стукачи-активисты (естественно, среди них отметился главный российский сексот Бородин) потребовали присвоить звание иноагента Алле Пугачевой за её высказывание про то, что «нормальные люди в Россию возвращаться не намерены». Даже если кого-то обидело или оскорбило такое высказывание, писать в прокуратуру — это, мягко говоря, клиника. Донос уровня «Гр. ...шин просверлил в моей стене отверстие и пускает скрозь него отравляющих газов» из «Сказки о Тройке» Стругацких. Но общественникам-активистам на