Книга Леший. Возвращение к Покону - Никин Сим

раз окинул взглядом дивного человека, пытаясь определить, к какому сословию тот принадлежит? Кто же при таких чахлых телесах может вести себя столь важно? Разве что колдунишка какой? Да нет, не видно силы в этом убожестве. По крайней мере той силы, которая дала бы право на такое высокомерие. Да и будь в нем колдовская сила, разве б не узрел он перед собой владыку?

И тут до Лешего дошла таки истина. Он даже хлопнул себя ладошкой по лбу. Ну конечно, можно было сразу догадаться, как только черный фаллос в руках у убогого узрел. Убогий это и есть! Только убогим даровал Создатель право взирать свысока на всех без исключения. А почему не в рубище а в одеждах диковинных? И то понятно – человечишко из тех убогих, что в шуты к князьям-государям приняты.

Осознав, кто перед ним, Леший окинул взором не менее диковинные владения, у ворот коих оказался. Все говорило как о могуществе хозяина высившегося перед пришельцем то ли, замка, то ли дворца, так и о скудности его души. Могуществом веяло от каменной громады в цельных пять поверхов, да с забранными цельным стеклом окнами в сажень высотой и полторы сажени шириной. Видно, не опасается врагов хозяин, коль вместо бойниц в его замке такие огромадные окна, да еще и без ставен. Да и ограда не крепостная вовсе – каменные столбы, а меж ними кованные незатейливые решетки, меж прутьев которых иной тощий малец пролезет.

Нет, явно не витязь является хозяином замка, а наверняка какой-то могущественный колдун, охраняющий владения не крепостным камнем да дружиной воинской, а сокрушительными чарами. И ежели Леший о таковом не слыхивал, знать попал он в далекие дали. Может и на другой край Мира.

Но, могущество могуществом, а убогость души колдунишки так же виделась во всем. Разве ж человек с душой воздвигнет для себя энтакую-то серость? Вот ведь, ни единой башенки с петухом, конем, али каким драконом на флюгере. Нет тебе ни ставенек расписных, ни наличников резных на оконцах. Нет ничего, что могло бы взгляд порадовать. В ином гнилом болоте жизни бывает больше, нежели в энтом замке.

Вона и буквицы над вратами, вероятно слагающие девиз владельца замка, словно деревца, с коих все веточки подчистую срубили – неестественно прямые, без единой завитушки. Знамо же, буквицы есть зримое выражение мысли разума. А мысль, она Лешему завсегда красочная, да с завитушками видится. Оттого ему и не понятен начертанный над вратами девиз, хоть и буквицы узнаваемы: «ПЕРИНАТАЛЬНЫЙ ЦЕНТР «ЛЕСНАЯ СКАЗКА».

- Славик, пойдем чайком побалуемся, - к вратам от дворца шагал еще один шут в таком же темно-синем одеянии. На голове не шелом и не треух, а нечто вроде урюканской тюбетейки с одним жестким ухом, простертым над ликом так, будто сей человечишко прятал глаза от небес, с коих взирает на мир Создатель. Ну, да что взять с убогого? Вон и у этого тоже фаллос пещерного дракона за пояс заткнут. Тело у шута такое же нескладное, обделенное силушкой, как и у первого. Обрюзгшее лицо покрыто нездоровым румянцем. Дыхание надсадное, будто тот полдня таскал на плечах мешок пудов в пять весом.

- Погоди, Антоныч, - повернулся к напарнику первый, - тут вон бомжара какой-то из леса выперся. Надо прогнать.

Когда шут повернулся, Леший увидел на его спине белые буквицы. Те были такие же безликие, как и на надвратном девизе, и слагали слово: «ОХРАНА». Такого, чтобы на человеках буквицы рисовали, он никогда ранее не только не видел, но и не слыхивал. Ох, и в далекие же земли его занесло! Вот подивятся –то собратья, когда он им о таких чудесах поведает. Чай не поверят, пока не покажет им сюда дорогу. А могли бы и сами догадаться за младенцем шагнуть.

- Человече убогий, благостью Создателя овеянный, - шагнув к вновь повернувшемуся к нему шуту, уважительно обратился Леший, - поведай, кому сей дворец принадлежит?

- Чего-о? Кто убогий?! А ну, пошел вон, вонючка! – шут замахнулся черным фаллосом. Было видно, что ударить дивным жезлом он не решится, и замахивается лишь для того, чтобы напугать.

Пришелец принюхался к собственному телу, но никакого неприятного запаха не почуял. Отчего же шут называет его вонючкой?

- Слышь, мужик, здесь не подают. Здесь медицинское учреждение. Понял? – подошел второй убогий.

- Нет, - искренне помотал головой Леший.

- Вали отсюда, пока по почкам не настучали! – снова замахнулся фаллосом первый.

- Валить? – продолжил удивляться Леший. Реплики убогого напомнили ему то, как после возрождения стал разговаривать Кощей. Первое время мало кто мог понять, что тот имел в виду, употребляя привычные слова в совершенно непредсказуемых значениях. Однако вскоре привыкли, а после и сами не редко заговаривали аналогично. Вот и сейчас владыка леса понял в каком значении убогий употребил слово «вали», и потому лишь уточнил: - Куда?

- Откуда пришел. В лес, - уточнил шут, постукивая по ладони фаллосом.

Пришелец вздохнул – не обижать же убогих – и окинул взором чахлый лесок, окружающий владения местного колдуна, и еще раз вздохнул. Это что ж за лес такой, что он, владыка, не чует в нем ни зверя, ни иной твари. Только птахи малые в ветвях суетятся, да редкий мышонок прошуршит прошлогодней листвой. А деревья-то… Вона тому дубу скоро век, а его ствол запросто один человек обхватит. Так остальные деревца еще чахлее.

Провожаемый настороженными взглядами привратников, Леший прошел вдоль ограды до опушки и ступил под сень первых деревьев.

- Гля прикол! – ткнул в бок товарища один из привратников, заметив, как на плечо и голову странного пришельца сели спорхнувшие с ветвей синички. – Воробьи этого бомжа за пень ходячий принимают.

А Леший, миновав неопрятный подлесок, продолжал осматривать окружающие деревья, периодически притрагиваясь к стволам, трогая листочки, скобля ногтем кору. Несмотря на то, что в лесу не ощущалось присутствия абсолютно никакого зверья, владыка с удивлением отмечал огромное количество тропинок, ведущих во всех направлениях. Земля на редких полянках утоптана до каменной твердости и усеяна осколками темного и светлого бутылочного стекла, что дважды возмутило Лешего. Во-первых, негоже такому добру, из коего столько бус наделать можно, вот так бесхозно на земле валяться. Во-вторых, это кому же вздумалось мусорить в лесу? А мусору и без стекла