Книга Следующие шаги природы - Харл Орен Камминс

небольшими витками, которые, однако, полые и изолированные. Они прикреплены к моей одежде через соответствующие промежутки, а выступы, которые вы заметили, служат электрическими проводниками и одновременно являются маленькими форсунками, через которые прогоняется мой летучий проводник. В моих карманах лежат две маленькие аккумуляторные батареи, которые могут быть соединены с несколькими контурами, а также резиновый сосуд с проводником и обычная разборная колба для подачи проводника через маленькие гибкие трубки к контурам и наружу через форсунки. Давление от колбы служит также для работы коммутатора для включения и выключения тока, а природа летучего проводника такова, что он не сразу смешивается с воздухом, и поэтому, держа тонкие брызги этого материала вокруг себя, я оказываюсь как бы в тумане, который также несет электрические токи, и они отклоняют пульсации электрического света, таким образом затемняя меня; но свет не блокируется, и, как вы видели, я кажусь заключенным в полупрозрачный цилиндр, когда токи включены. Вот и все, что касается механической части изобретения.

Затем Робертсон приступил к объяснению природы летучего проводника, но в настоящее время я не имею права оглашать ее по причинам, которые появятся позже.

– Теперь, – сказал он, продолжая, – если это можно запатентовать, мне кажется, что это должно быть запатентовано во всем мире, что потребует много денег, и, кроме того, я хочу провести дальнейшие эксперименты, потому что, как я намекал вам на днях, я обнаружил, что при определенных условиях я вижу такие вещи, когда мое устройство работает, которые никто никогда не увидит человеческим зрением, и о которых я не хочу много говорить, пока не дам вам возможность увидеть их. Что вы думаете обо всем этом?

– Не может быть никаких сомнений в том, что ваше изобретение уникальное, а также в том, что оно обладает большой полезностью, но у меня есть некоторые сомнения в целесообразности патентования, и я также сомневаюсь, что Патентное бюро или суды разрешат или поддержат патент на это изобретение.

– Какие могут быть основания для отказа?

– Просто на том основании, что это будет противоречить общественному порядку. Конечно, вам уже приходило в голову, что если бы это было известно в определенной степени, это стало бы благом для липовых медиумов, которые проводили бы материализующие сеансы и обирали бы публику. Вор мог бы залезть в карман и тут же скрыться из виду. А убийца мог бы легко сбежать. Фактически, это обеспечило бы преступникам безнаказанность.

Лицо Робертсона поникло, и я увидел, что он засомневался в вероятности получения больших денег от этого изобретения, но я продолжал:

– Однако есть и другая сторона вопроса, и мне кажется, что вы можете получить сколько угодно славы и мы можем получить сколько угодно денег без защиты патентного ведомства. Вместо того чтобы делать изобретение прикрытием для преступников, его могли бы использовать государственные служащие для выявления преступлений. Если бы изобретение держалось в секрете и использовалось только правительством, которое могло бы поручить изготовление проводника лишь нескольким доверенным лицам, это позволило бы армии Соединенных Штатов незаметно идти к победе, поскольку, как я полагаю, отсутствие четкости зрения у человека может быть преодолено в достаточной степени, чтобы позволить ему двигаться, по крайней мере, при надлежащем управлении. Я не вижу причин, почему этот принцип не может быть применен к военно-морским и другим судам, так что, когда их атакует враг, судно может становиться невидимым. По сути, тайное использование этого изобретения правительством будет иметь такую неоценимую ценность, что, я полагаю, мы сможем, без лишнего шума доведя его до сведения нужных людей, легко получить все желаемые деньги. Я предлагаю договориться о том, чтобы поставить этот вопрос перед военным или военно-морским министром, и мы можем заявить о себе тем же способом, каким вы представились мне, и быть уверенными, по крайней мере, в том, что произведем впечатление.

Мы обсудили детали такого соглашения и договорились в ближайшее время отправиться в Вашингтон, чтобы заняться этим вопросом по упомянутым мною направлениям. Затем я сказал Робертсону, что меня снедало любопытство заглянуть в те невидимые вещи, о которых он говорил.

– Для этого, – ответил он, – я использую немного другой препарат в виде летучего проводника, чем тот, который у меня имеется сейчас, и я все еще экспериментирую с проводником, поскольку результаты пока что не идеальны и не достоверны, то есть, я не всегда могу определить, получу ли я желаемые результаты, но когда условия подходящие, я их получаю. Как только я смогу найти, каковы эти подходящие условия, я решу эту проблему.

Я согласился поехать в Грассвилл в следующий понедельник, чтобы Робертсон провел со мной эксперимент, пытаясь показать мне то, на что он намекал.

Я не мог выбросить из головы изобретение Робертсона. Наконец наступил понедельник, и я отправился в Грассвилл в назначенное время. Мне не составило труда найти моего подопечного. Это был выходной, и он был дома. Он представил меня своей жене, объяснив, что я юрист, работающий вместе с ним над завершением и использованием его изобретения. Она считала изобретение замечательным, но сказала, что из-за него она фактически потеряла мужа, так как долгое время такое обыденное явление, как жена, не представляло для него никакого интереса. Она надеялась, что усовершенствование изобретения вернет ей мужа.

Робертсон отвел меня в верхнюю комнату, которую он использовал как рабочий кабинет, и мы сразу же приступили к делу.

– Теперь, – сказал он, – вы будете испытуемым, и мы увидим то, что увидим, но это может оказаться пустяком. Я должен точно подобрать и ток, и проводник, иначе результата не будет.

Он с особой тщательностью отрегулировал насадки, включил ток, и я был ослеплён серией вспышек, как будто солнце отразилось от какого-то зеркала в моих глазах.

Он сделал еще одну попытку, после повторной настройки, и я зажмурился от привычного потока света. Мы провели множество попыток без каких-либо положительных результатов.

В конце концов, после нескольких неудач, я был перенесен. Мои способности к описаниям ограничены, и я не могу рассказать, что я видел, но это был новый мир. Как вспышка, он осенил меня. Свет был одновременно мягким и в то же время таким чистым, что казалось, будто я способен смотреть далеко в космос. Я вспомнил одно прекрасное майское утро после поездки по лесу и за холмами, после подъема на крутой склон и изгиба дороги, неожиданно оказавшись на открытом месте, я увидел всю верхнюю долину Делавэра в ярких красках и простирающуюся в голубую даль, как Земля Обетованная. Мне всегда казалось, что ничто не может быть так