Книга Яблоневый дворик - Луиза Даути

шелковым вибрирующим голосом. — Например, с небольшим тупиком, который называется Яблоневый дворик?

Я закрываю глаза. Медленно, словно опуская занавес над всей своей предшествующей жизнью. В зале не слышно ни звука, потом в одном из передних рядов кто-то вдруг шаркает подошвами. Адвокат выдерживает эффектную паузу. Она знает, что еще какое-то время я буду сидеть с закрытыми глазами, чтобы переварить услышанное, попытаться успокоить сбившееся дыхание, просто чтобы купить себе еще несколько секунд… Но время утекает, как вода между пальцами, и вот уже не остается ничего, ни одного мгновения: все кончено.

Часть первая. X и Y

1

Нужно начать с самого начала — хотя на самом деле начал было два. Это началось в холодный мартовский день в подземной часовне Святой Марии Вестминстерского дворца, под изображениями святых, утепляемых, сжигаемых и подвергаемых прочим разнообразным пыткам. Началось в ту ночь, когда я проснулась в четыре часа утра. Я не страдаю бессонницей. Никогда не ворочалась ночами без сна, не мучилась неделями в изнурительном сонном мороке, с серым лицом, когда изнемогаешь от усталости, но не можешь заснуть. Просто время от времени я вдруг по неизвестной причине внезапно просыпаюсь. Так было и в ту ночь. Я открыла глаза, и тут же заработала голова. Боже мой, подумала я, это и вправду случилось… Вновь и вновь перебирая в уме события последних дней, я с каждым разом находила их все более абсурдными. Свернувшись под одеялом, я закрыла глаза, но тут же открыла снова, зная, что не смогу заснуть еще по меньшей мере час. Здравость суждений — одно из главных преимуществ зрелого возраста. Это наш утешительный приз.

В такой час не бывает ясности сознания. Только бесконечное хождение одних и тех же мыслей по кругу, который с каждым поворотом становится все более запутанным и извилистым. Поэтому я встала.

Муж крепко спал, его дыхание было хриплым и прерывистым. «Мужчины во сне периодически могут впадать в устойчивое вегетативное состояние, — однажды объяснила мне Сюзанна. — Это хорошо известный медицине феномен». Так что я вылезла из-под одеяла, сразу же покрывшись гусиной кожей, сняла с крючка толстый флисовый халат, вспомнила, что оставила тапочки в ванной, и, направившись туда, тихонько прикрыла за собой дверь, потому что не хотела будить мужа, которого люблю.

Может быть, в такой час нет ясности сознания, зато есть компьютер. Мой стоит в мансарде со стеклянной дверью. Дверь ведет на крошечный декоративный балкон, который выходит в сад. У нас с мужем у каждого по кабинету. Ну да, мы одна из таких пар. В моем на стене висит плакат с изображением двойной спирали, на полулежит марокканский ковер, а на столе стоит глиняная миска для скрепок, которую наш сын сделал мне в подарок в шестилетием возрасте. В углу громоздится кипа журналов Science высотой с письменный стол. Я держу ее там, чтобы не развалилась. В кабинете мужа — письменный стол со стеклянной крышкой, встроенные белые полки и на стене над компьютером одинокая черно-белая фотография трамвая Сан-Франциско, снятая примерно в 1936 году, в рамке из бука. Его работа не имеет никакого отношения к трамваям — он специалист по генетическим аномалиям мышей, — но ему и в голову не придет повесить на стену картинку с мышью, как не придет в голову положить в кресло мягкую игрушку. Его компьютер — голая прямоугольная коробка без проводов. Ручки и все прочее он хранит в небольшой серой тумбе под столом. Справочники расставлены в алфавитном порядке.

Когда включаешь компьютер посреди ночи, в этом есть что-то успокаивающее; мягкое урчание и мигающий в темноте крошечный синий огонек напоминают о том, что другие люди сейчас ничем подобным не занимаются, да и мне не следовало бы. Включив компьютер, я подошла к масляному радиатору, который стоит вплотную к стене — обычно днем я остаюсь дома одна, поэтому у меня свой обогреватель. Я поставила переключатель на минимум; радиатор щелкнул и запищал, свидетельствуя, что масло внутри начало нагреваться. Вернувшись к столу, я уселась в черное кожаное кресло и открыла новый документ.

Дорогой Икс,

сейчас три часа утра, мой муж спит внизу, а я сижу в мансарде и пишу письмо тебе — мужчине, с которым встретилась лишь однажды и почти наверняка больше никогда не увижусь. Я отдаю себе отчет, что довольно странно писать письмо, которое никогда не будет прочитано, но единственный человек, с кем я могу говорить о тебе, — это ты. Икс. X. Забавно, но в генетике все наоборот — X-хромосома, как ты, я уверена, знаешь, обозначает женщину. А Y-хромосома — это то, отчего у тебя вокруг ушей в старости растут волосы и, как у многих мужчин, возможна склонность к красно-зеленой цветовой слепоте. В этой мысли есть что-то приятное, учитывая, чем мы занимались несколько часов назад. Сегодня, сейчас меня преследует синергизм. Мне радостно жить. Я занимаюсь секвенированием — определяю аминокислотную последовательность белков, — и это стало привычкой. Она распространяется на все области жизни — наука в этом отношении сродни религии. Когда я начинала свою постдокторскую программу, то видела хромосомы во всем — в потеках дождя на оконном стекле, в переплетении тающих следов позади самолета.

У символа «X» так много значений, мой дорогой Икс, — от ХХХ-фильмов до самых невинных поцелуев, как дети обозначают их на поздравительных открытках. Когда моему сыну было лет шесть, он покрывал крестиками всю открытку, и чем ниже, тем меньше они становились, как будто он хотел сказать, что на карточке никогда не поместятся все поцелуи мира.

Ты не знаешь, как меня зовут, и я не собираюсь называть тебе свое имя — скажу только, что оно начинается с И, как Игрек, — еще одна причина, почему мне нравится называть тебя Икс. Мне даже кажется, что я не хочу знать твое имя. Может быть, Грэм? Кевин? Джим? Нет, пусть лучше будет Икс. Тогда мы можем делать все что угодно.

На этом месте я почувствовала, что мне нужно в туалет, поэтому остановилась, вышла из комнаты, а спустя две минуты вернулась.

Мне пришлось прерваться. Показалось, что снизу донесся какой-то шум. Муж часто встает по ночам в туалет — а какой мужчина за пятьдесят этого не делает? Но моя осторожность была излишней. Если бы он проснулся и увидел, что меня нет рядом, то не удивился бы и сообразил, что я наверху, за компьютером.