Книга Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 42. Александр Курляндский - Олешкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, как жизнь? — спросил отец. — Как учеба, как дела в институте?
— Спасибо, — ответил я, — хорошо. Закончил я его еще весной.
— Что ты говоришь? — удивился отец. — Ну молодец, поздравляю!
Дверь комнаты открылась, и в коридор вышла Сашенька.
— А это что еще за девочка? — спросил отец.
— Это? Это дочка моя, Сашенька.
— Как, ты и жениться успел?
— Конечно, еще в институте.
— Хорош, нечего сказать! Даже с женой не познакомил.
— А как вас познакомишь? Ее же дома почти не бывает. Врач она у меня. Днем по участку бегает, а вечером кружком медсестер руководит.
— Ну а сегодня? Что же, она у тебя и в воскресенье работает?
— Нет, по воскресеньям она не работает. По воскресеньям у них курсы усовершенствования.
— Жаль, — вздохнул отец. — Очень хотелось на нее посмотреть. Какая хоть она из себя?
— Ну как тебе сказать… Такая, среднего роста… Нет, чуть выше среднего. Глаза у нее голубые… Нет, вроде бы карие… А волосы… Какие же у нее волосы?..
— Хорош муж, нечего сказать!
— Тебе легко говорить. А я ее после свадьбы всего раза три и видел.
— Да-а, стало быть, не знаешь, как родная жена выглядит?
— Почему не знаю? У меня фотография есть. Как забуду, всегда смотрю.
— А ну, покажи… О! Так я эту девушку знаю. Недели две назад она в коридоре пол мыла. Я еще думал, что ее мать позвала. Деньги ей предложил, а она обиделась.
— Что же ты мать не спросил?
— А мать-то сама знает, что ты женат?
— Думаю, знает, — неуверенно сказал я, — я же ей записку оставлял.
— Записку? А лично сказать не мог?
— А как ей скажешь? То она в магазине, то в прачечной, то в красном уголке дежурит.
— Соскучился я по матери, — грустно сказал отец. — Ты-то сам когда ее последний раз видел?
— Когда? Да так приблизительно с месяц.
— Ну как она, постарела?
— Честно говоря, не заметил. Я на лифте поднимался, а она вниз с сумками бежала.
— Папа, — заплакала Сашенька, — пи-пи хочу.
Я принес горшочек.
— Слушай, — сказал отец, — какая же это девочка? Это же форменный мальчик.
— Действительно, — согласился я, — похоже на мальчика.
— Что же ты, — спросил отец, — даже не знаешь, кто у тебя, девочка или мальчик?
— А откуда мне знать? Он же целую неделю в детском садике. Только и берем на воскресенье.
Часы пробили десять. Отец вздрогнул.
— Десять часов?! Я на репетицию опаздываю.
— Десять? И у меня сегодня экзамен по технике безопасности.
— Ну бывай, — сказал отец.
— Бывай, — сказал я. — Ты, если что, пиши.
— Жену увидишь — привет передавай.
— А ты матери кланяйся.
И мы разбежались в разные стороны.
Все-таки приятно было увидеться с родным отцом. И только одна мысль не дает мне покоя. Отец ли это был? Может, я вообще разговаривал со своим дядей?!
В электричке
В электричку вошел контролер.
— Граждане, приготовьте билеты! Ваш билет?.. Пожалуйста… Ваш… Пожалуйста… Ваш билетик?.. Постойте, гражданин, что вы мне даете?
— Билет.
— Какой билет?
— На футбол.
— Зачем он мне?
— Как? Вы же сами просили.
— Этот билет мне не нужен.
— А другого у меня нет
— Значит, вы едете без билета?
— Здравствуйте. А что вы в руках держите?
— Билет на футбол, а мне нужен билет на электричку.
— Значит, я должен был взять два билета?
— Вы должны были взять один, на электричку.
— А разве по нему пускают на футбол?
— При чем здесь футбол?! Я спрашиваю, где ваш билет?
— Послушайте, что вы от меня хотите? Вы просили билет — я дал. Что вам еще нужно?
— По этому билету нельзя ездить на электричках.
— Почему нельзя? Разве на нем написано, что нельзя?
— Это и так ясно.
— Что — ясно? Если нельзя — должно быть написано. Вот здесь написано «не курить» — я и не курю.
— Послушайте, гражданин. В электричке надо брать билет. Вот если бы вы ехали на автобусе, вы бы взяли билет?
— Зачем мне брать два билета? И на автобус, и на электричку?
— Вам не надо брать на электричку.
— Вот я и не взял.
— Но вы же едете на электричке.
— Да, но я же еду не на автобусе, а на футбол.
— При чем здесь футбол?!
— Как — при чем? Если бы не было футбола, я бы ехал на стадион?!
— Нет.
— Был бы у меня билет на футбол?
— Нет.
— А на электричку?
— Тоже нет.
— Так что вы ко мне пристали?!
— Но вы же едете?
— Куда?
— На футбол.
— Но я же еду с билетом?
— С билетом.
— Так что вам еще нужно?
— Мне?.. Мне ничего.
— Тогда что вы стоите?
— Я не стою.
— Ну и идите.
Контролер растерянно пробил билет компостером и, пошатываясь, направился к следующему пассажиру.
— Ваш билет?
— Пожалуйста.
— Что вы мне даете?
— Билет.
— Куда?
— На электричку.
— А на футбол у вас есть?
— Не-ет…
— Тогда прошу вас, гражданин. Пройдемте!
Сила искусства
Опустился занавес, отгремели последние аплодисменты. Бессмертная трагедия Шекспира «Отелло» в областном драматическом театре им. Сухово-Кобылина благополучно завершилась.
Свиристинский сидел в своей тускло освещенной артистической уборной и, что-то напевая, разгримировывался перед зеркалом. Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел какой-то человек.
— Товарищ, — спросил он взволнованно, — вы не подскажете, где мне Яго найти?
— Кого — его? — переспросил Свиристинский.
— Ну Яго, Яго. Который в пьесе играл.
— Яго?.. Ах, Яго, — улыбнулся актер. — Он перед вами.
— Не может быть, — сказал мужчина.
— Почему?
— У того бородка была.
Свиристинский взял со столика бородку и приложил к лицу.
— Ну, а теперь узнаете?
— Теперь да.
Мужчина подошел к двери и запер ее на ключ.
— Сейчас я тебя бить буду.
— Как — бить, — заволновался Свиристинский, — за что?
— Молчи, провокатор! Я все видел.
— Да что видели?!
— Как ты это… с платком провернул.
— С каким платком?
— С ее… Дездемониным.
— Как? Вы во все это поверили?!
— Еще бы не поверить. Когда человека на глазах убивают.
— Гражданин, — засуетился Свиристинский, — товарищ. Ну как вы не понимаете? Это же театр, так сказать, искусство. Здесь все понарошку.
— Ничего себе — понарошку. Взяли да и задушили человека.
— Никто ее не душил. Жива она, ваша Дездемона.
— А где же она тогда?
— Ушла. Только что.
