Книга Чужая невеста - Ирина Волчок

— О-о-ой-ей-ей-ей! — закричал издалека веселый пронзительный голос. — Ой, вы смотрите, кого это к нам несет! Ой, Лешик, ой, хороший мой, ой, обрадовал старуху!

Навстречу ему по улочке пылила сама тетя Надя, размахивая руками, подолом доисторической ситцевой юбки мелкотравчатой расцветки, улыбаясь до ушей молодой, зубастой улыбкой. Никакая она была не старуха. Она всегда была такая — маленькая, сухонькая, с легкой проседью в богатых темно-русых волосах, с гладким, румяным, загорелым лицом, ясными серыми глазами и белозубой улыбкой. И ведь до сих пор свои зубы, — радостно изумился Алексей. Вон уголок левого резца все так же стесан. Утром, присматриваясь к Марку, Алексей спросил, что у того с зубами. Вроде раньше не такие были.

— Неплохо, да? — Марк улыбнулся и провел ногтем по зубам. — Американская технология. Безумно дорого, но ведь стоит того, а?

У тети Нади улыбка была не хуже, не считая того, что досталась задарма.

— Ах ты, тетка Надька моя, шустрая какая, — забормотал Алексей, роняя а пыль чемодан и обнимая ее тощенькие плечики. — И куда же ты бежишь с такой скоростью?

— А в магазин, — тетка Надька выдернула из кармана доисторической юбки доисторическую же авоську и предъявила ее Алексею. — Жратвы кой-какой прикупить.

— Поворачивай, — приказал Алексей, подхватывая чемодан. — Я абсолютно все приволок.

— Спорим, не все, — азартно вскинулась тетка Надька.

— Все, все… Спорим, — поддержал Алексей их старую игру.

— На бутылку шампанского, — предложила тетка Надька. — Идет?

— Идет.

— Так вот, хлеба ты не несешь.

— Ох, черт, действительно, — притворно огорчился Алексей. — Ну, ничего, зато шампанское прихватил.

Тетка Надька тоненько засмеялась, зажмурив глаза, повернулась и пошлепала по дороге, на ходу обернувшись и крикнув:

— Ты иди, там открыто! Буксир тебя помнит, пропустит. А если забрешет — Ксюшка выйдет, она за домом морковку полет.

Опять квартиранты тетке Надьке по хозяйству помогают. Нынче у нее, надо полагать, пацанов нет. Маркушина серая мышка живет, и еще какая-то Ксюшка морковку полет. Ничего не меняется.

Ничего не меняется — все та же дорожка, выложенная давно потрескавшимися плитками, которые он сам когда-то натаскал с ближайшей стройки. Сколько он помнил, тут всю жизнь поблизости какая-нибудь стройка была.

Ничего не меняется — Буксир узнал его, обрадовался, бросился на грудь и сделал попытку обслюнявить лицо, но, поскольку Алексей успел закрыться рукой, обслюнявил локоть. А потом потрусил по дорожке к дому, пританцовывая, приглашающее оглядываясь на ходу и сбивая хвостом цветы календулы, которые росли по бокам дорожки, наверное, с начала новой эры.

Ничего не меняется. Двери нараспашку, в прихожей цыплята мечутся, и Буксир, бестолочь невоспитанная, в дом лезет. Алексей выгнал цыплят на веранду и закрыл дверь перед носом у Буксира:

— Куда лезешь? Иди исполняй служебные обязанности.

Ничего не меняется. В большой, чуть не на половину площади всего дома кухне — тот же доисторический буфет. Тетка Надька хвалилась, что получила этот буфет в подарок на свадьбу от своих бабки с дедом. Очень может быть. А вот этот стол они с Марком сами сколотили. Штучная работа. Теперь таких не делают. А плита электрическая. Хотя и печь не сломана. Правильно, теть Надь, береженого Бог бережет. А это что? Батарея центрального отопления? Может, тут и ванна появилась, и другие удобства?

Алексей оставил чемодан в кухне и принялся бродить по дому, с жадным интересом заглядывая во все закоулки, которые тут назывались комнатами, отмечая нововведения и вспоминая прежнее.

На пороге крошечной темной комнаты он остановился, уловив тонкий горьковатый аромат. Ваниль? Миндаль? Где тут выключатель был?

И вдруг он вспомнил, что в доме должны быть женщины. Кто-то там морковку пропалывает, но ведь есть еще и невеста Марка. Он поспешно отступил, прикрыл дверь, а потом постучал:

— Эй, есть кто живой?

Никого там живого не было, не считая еще одного цыпленка, который суматошно протискивался в щель и свиристел дурным голосом. Алексей сгреб цыпленка, выкинул его на веранду и продолжил экскурсию уже осторожней. Мало ли. Может, серая мышка Марка спит в такую жару. Вот хорош бы он был, если бы вломился к Маркушиной невесте… Неужели это ее духи так пахнут? Вряд ли. То, что рассказывал об Оксане Марк, никак не ассоциируется с этим ароматом.

Ладно, но куда же все подевались?

Алексей направился к задней двери и шагнул на открытую веранду, выходящую в теть Надин сад-огород. Ох, как все тут разрослось! Заблудиться можно. И тут вдруг ему послышался негромкий мягкий смех, даже не смех, а смешок — внезапный, короткий и такой заразительный, что он и сам заулыбался, еще не видя, кто там смеется, еще не зная, почему там смеются, — может быть, над ним? Он улыбался, оборачиваясь на смех…

И было ему видение. Спиной к нему стояла нимфа. Или дриада? Забыл. Не важно. Спиной к нему стояло волшебное создание в закрытом черном купальнике и шляпе, сделанной из рекламного плаката кока-колы. Из-под шляпы падала буйная грива слегка вьющихся волос, светло-каштановых, с темным блеском в глубине массы и золотым сиянием выгоревших кудрявых концов. Волосы закрывали волшебное создание почти до талии, особых подробностей фигуры не различишь, да и лица он еще не видел, но ноги были такие, что никаких сомнений не возникало: создание было волшебным. Однозначно.

Она опять коротко засмеялась, и Алексей с похолодевшим сердцем подумал: хоть бы не она оказалась невестой Марка. Он зачарованно смотрел на нее, и не решался окликнуть, боясь испугать, и не мог уйти…

Вдруг она пригнулась, медленно вытянула руку, на секунду замерла в напряженной, хищной позе, грациозная, как дикий звереныш, и с торжествующим воплем метнулась вперед, шлепнувшись с размаху на морковную грядку животом, запустив руки под пионовые кусты.

— Что случилось? — тревожно спросил Алексей и шагнул со ступенек веранды на траву.

Он был почти рядом, в двух шагах, но она его не слышала. А, ну ничего удивительного — ее бумажная шляпа при падении слетела, и он различил в разлохмаченной копне этих удивительных волос ободок и черные пуговицы наушников. Естественно. Нынче так принято отдыхать. Все таскают плейер. На работу, на свадьбу, на пляж, на красный свет через дорогу… не считая прополки моркови. Интересно, что она слушала? «Зайка моя, я твой хвостик»? И при этом смеялась… Безусловно, это существо не может быть невестой Марка.

Существо что-то бормотало, лежа на животе, и что-то там делало руками в зарослях пионов. Потом существо зашевелилось, село по-турецки, одной рукой сдвинуло ободок наушников на шею, а другую, обмотанную какой-то веревкой, поднесло к лицу. Господи, да у нее в руке змея!

— Та-а-ак, — сказала девушка зловеще. — Так-так. Это ты, змейская твоя морда, всех лягушек съел? А я, значит, от комаров погибай, да?