Книга Философия в будуаре, или Безнравственные наставники - Маркиз Де Сад

вкушу сама преступное сладострастие и преподам его уроки,прививая вкус к пороку невинной пташке, которую я заманила в наши сети.Скажите, шевалье, подстать ли этот план моему воображению?

ШЕВАЛЬЕ. - Он мог родиться только в твоей головке. Онбожествен, сестрица, и я обещаю довести до совершенства исполнение роли, которуюты мне предназначила. Ах, плутовка, представляю, какое наслаждение ты будешьполучать, воспитывая этого ребёнка! Каким наслаждением будет для тебяразвращать её, затаптывать в юном сердце все семена добродетели и религии,посаженные её наставниками. Поистине, такой разврат для меня чрезмерен.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Будь уверен, я не поступлюсь ничем,чтобы её развратить, испортить и унизить, разрушить в ней все фальшивыеморальные убеждения, которыми её могли уже одурманить хочу за два урока сделатьеё такой же преступной, как я... такой же безбожной... такой же распутной ирастленной.

Предупреди Дольмансе, расскажи ему обо всём, как только онпридёт. Пусть отрава его безнравственности и яд, что впрысну я, как можноскорее остановят рост и погубят семена добродетели, которые, если бы не мы,могли бы прорасти.

ШЕВАЛЬЕ. - Для такого дела лучше человека не найти:безбожие, богохульство, бесчеловечность, разврат стекают с губ Дольмансе, как вбылые времена благочестивый елей - с губ у знаменитого архиепископа изКамбре.[1] Это самый умелый соблазнитель, самый испорченный, самый опасныйчеловек... Ах, моя дорогая, пусть твоя ученица доверится заботам воспитателя,и, я гарантирую, он её погубит без промедленья.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Я уверена, что это не займёт многовремени, принимая во внимание её нрав, который мне хорошо знаком.

ШЕВАЛЬЕ. - Но скажи, моя милая сестричка, разве ты неопасаешься родителей?

А вдруг девчонка начнёт болтать, когда вернётся домой?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Не беспокойся. Я соблазнила папашу... Ону меня в руках. Я должна тебе признаться, что отдалась ему, чтобы он закрыл навсё глаза.

Он не знает моих планов и вникать в них никогда неосмелится... Он мой.

ШЕВАЛЬЕ. - Твои методы ужасны!

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Именно такие и нужны, все остальные -ненадёжны.

ШЕВАЛЬЕ. - Расскажи-ка мне, пожалуйста, что это за девушка.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Её зовут Эжени. Она дочь некоегоМистиваля, одного из богатейших дельцов столицы. Ему лет тридцать шесть, матери- самое большое, тридцать два, а девочке - пятнадцать. Насколько Мистивальраспутен, настолько набожна его жена. Что же касается Эжени, то пытатьсяописывать её, мой дорогой - бесполезно у меня не найдётся слов обрисовать её...Довольствуйся тем, что ни ты, ни я нигде, никогда, ничего прелестнее не видели.

ШЕВАЛЬЕ. - Но набросай, по крайней мере, эскиз, если ты неможешь нарисовать портрет, должен же я хоть приблизительно представить, с кеммне придётся общаться. Я хочу, чтобы в моём воображении возник кумир, которомуя должен поклоняться.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Хорошо, мой друг. Её каштановые волосынастолько густы, что их невозможно удержать в одной руке. Длинные, ониспускаются ниже ягодиц. Тело - ослепительной белизны. Нос - с небольшойгорбинкой, глаза - чернее ночи и пламенные!.. О, мой друг, сопротивляться этимглазам невозможно... Ты не представляешь, на какие глупости они меня толкали...

Если бы ты видел прекрасные брови, увенчивающие их... дивныересницы, которые их окаймляют... Очень маленький рот, великолепные зубы, и всётакое свежее!..

А как грациозно посажена её милая головка! А благородство, скотор"

Передача прервана!

высокий рост для её возраста: ей можно дать семнадцать.Фигура у неё образец изящества и красоты, её шея, её грудь восхитительны... Этодействительно две самые прекрасные грудки!.. Их можно легко спрятать в руке, нозато такие мягкие... такие свежие... такие беленькие. Двадцать раз я терялаголову, целуя их!

Если бы ты видел, как возбуждали её мои ласки... Её огромныеглаза выдавали её состояние! Друг мой, об остальном не стоит и говорить. Ах!судя по тому, что я успела познать, боги Олимпа с ней несравнимы... Но я слышуеё шаги. Оставь нас. Выходи через сад, чтобы не встретиться с нею, и неопаздывай на свидание.

ШЕВАЛЬЕ. - Изображённый тобой портрет есть залог моейточности. О небо!

Уйти... покинуть тебя в состоянии, в котором я самнахожусь!.. Прощай...

поцелуй... поцелуй, милая сестрица - пока хоть этоудовольствие.

(Она целует его, касается напрягшегося хуя сквозь панталоны,и молодой человек поспешно выходит.)

Диалог второй

ГОСПОЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ, ЭЖЕНИ.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Добро пожаловать, моя крошка! Яподжидала тебя с нетерпением, которое вполне понятно, если тебе известнычувства, которыми полнится моё сердце.

ЭЖЕНИ. - О, милая моя, мне казалось, что я никогда до вас недоеду, так я жаждала оказаться в ваших объятиях. За час до отъезда всё готовобыло расстроиться: матушка решительно воспротивилась нашей встрече онаутверждала, что девушке моего возраста неприлично отлучаться одной. Но папа такжестоко с нею позавчера обошёлся, что одного его взгляда оказалось достаточно,чтобы госпожа Мистиваль полностью смирилась. Кончилось тем, что она вынужденабыла согласиться с волей отца, и я ринулась к вам. У меня в распоряжении двадня послезавтра один из ваших слуг должен непременно отвезти меня домой.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ангел мой, как мало у нас времени! Затакой короткий срок я едва успею выразить тебе всё, что ты во мневозбуждаешь... и, кроме того, нам надо поговорить. Ты ведь знаешь, не правдали, что за время нашей встречи я обязана посвятить тебя в сокровенные тайныВенеры. Разве для этого достаточно двух дней?

ЭЖЕНИ. - Ах! Я ведь приехала сюда, чтобы всё познать. Я неуеду до тех пор, пока не завершу обучения...

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ, целуя её. - О! любовь моя, как много всегомы должны друг другу сделать и сказать! Кстати, не желаешь ли пообедать, моякоролева?

Возможно, что урок затянется.

ЭЖЕНИ. - Единственное моё желание, милая подружка, этослушать тебя тем более, мы уже пообедали, в льё отсюда. Я смогу ждать до восьмивечера и не почувствую никакого голода.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ну, тогда пойдём в мой будуар, там мыбудем чувствовать себя свободнее. Я уже предупредила слуг: будь уверена, никомуне взбредёт в голову нас беспокоить.

(Взявшись за руки, они входят в будуар.)