Книга Век Вольтера - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Против одного робкого человека, которого эта идея [ада] сдерживает, есть тысячи, на которых она действует безрезультатно; есть миллионы, которых она делает неразумными, которых она превращает в диких преследователей, которых она превращает в злобных… фанатиков; есть миллионы, чьи умы она расстраивает и кого она отвлекает от их долга перед обществом».125
И подумайте, какое лицемерие навязывает скептикам социальное давление религии:
Те, кто хочет составить представление об оковах, наложенных теологией на гений философов, родившихся в «христианском диспенсационале», пусть прочтут метафизические романы Лейбница, Декарта, Малебранша, Кадворта и т. д. и внимательно изучат гениальные, но рапсодические системы под названием «предустановленная гармония» «случайных причин».126
Более того, сосредоточив мысли человека на индивидуальном спасении в другом мире, христианство заглушило гражданское чувство в этом, оставив людей нечувствительными к страданиям своих собратьев и к несправедливости, совершаемой угнетающими группами и правительствами.
Д'Гольбах отвергает христианско-вольтеровскую идею о том, что человек рождается с чувством добра и зла. Совесть — это голос не Бога, а полицейского; это отложение тысячи увещеваний, повелений и упреков, обрушивающихся на человека в процессе его взросления. «Мы можем определить совесть как наше знание последствий, которые наши действия производят на наших ближних и, как реакция, на нас самих».127 Такая совесть может быть ложным ориентиром, так как она может быть сформирована под влиянием уклончивого образования, неправильно понятого опыта, ошибочных рассуждений или развращенного общественного мнения. Нет такого порока или преступления, которое нельзя было бы превратить в добродетель путем внушения или дурного примера; так, прелюбодеяние, запрещенное религией, стало предметом гордости, подхалимство — предметом гордости при дворе, изнасилование и насильственные действия среди солдат считаются законной наградой за риск жизнью и конечностями. «Мы видим богачей, которых не мучает совесть из-за богатства, приобретенного за счет своих сограждан, и «фанатиков, чья совесть, ослепленная ложными идеями… побуждает их без угрызений совести истреблять тех, кто придерживается иных взглядов, чем они сами». Лучшее, на что мы можем надеяться, — это совесть, сформированная лучшим образованием, приобретенной привычкой предвидеть последствия наших действий для других и для нас самих, а также более здоровым общественным мнением, которое разумный человек не решается оскорбить».128
Д'Ольбах согласен с христианством в том, что человек по природе своей склонен к «греху», то есть к поведению, вредящему группе; но он отвергает как нелепое представление о том, что эта «греховная природа» является наследством от «греха наших первых родителей». Он признает эгоизм основополагающим в человеческом поведении и, как Гельвеций, предлагает основать на нем свой моральный кодекс, сделав социальное поведение выгодным для индивида. «Мораль была бы тщетной наукой, если бы она не доказывала неопровержимо, что интерес человека состоит в том, чтобы быть добродетельным».129 Образования, объясняющего зависимость индивидуального благополучия от благополучия группы, можно достичь, обратившись к естественному стремлению к социальному одобрению, отличию и вознаграждению, и вызвать значительную степень «альтруизма». Таким образом, д'Ольбах формулирует свою этику как «Кодекс природы»:
Живите для себя и своих ближних. Я [Природа] одобряю ваши удовольствия, если они не вредят ни вам, ни другим, которых я сделал необходимыми для вашего счастья…. Будьте справедливы, ибо справедливость поддерживает человеческий род. Будьте добры, ибо ваша доброта привлечет к вам любое сердце. Будьте снисходительны, ведь вы живете среди таких же слабых существ, как и вы сами. Будьте скромны, так как ваша гордость задевает самолюбие всех окружающих. Прощайте обиды, делайте добро тому, кто вас обидел, чтобы… завоевать его дружбу. Будьте умеренны, сдержанны и целомудренны, так как разврат, невоздержанность и излишества погубят вас и сделают вас презренными.130
Если бы правительство активнее заботилось о здоровье, защите и образовании людей, преступлений было бы гораздо меньше;131 Когда человеку есть что терять, он не охотно рискует этим в необщественном поведении. Если бы образование обучало учеников рассуждать, а не пугало их иррациональными убеждениями, которые вскоре теряют свою силу, люди стали бы нравственно лучше благодаря возросшей способности применять опыт к действиям, предвидя в свете прошлого будущие последствия нынешних поступков. В конечном итоге разум — это высшая добродетель, а такая добродетель — лучший путь к счастью.
В книгах «Система природы, система общества» (1772, три тома), «Политика природы» (1772, два тома) и «Этнократия» (1776) неутомимый миллионер занялся проблемами общества и государства. В этих книгах атака переходит от церкви к государству. Д'Ольбах соглашается с Локком и Марксом в том, что труд является источником всех богатств, но, как и Локк, он обосновывает частную собственность как право человека на продукт своего труда. Будучи сам дворянином, он хотел бы покончить с наследственной аристократией:
Совокупность людей, которые могут претендовать на богатство и почести только благодаря титулу рождения, должна по необходимости служить препятствием для других классов граждан. Те, у кого есть только предки, не имеют права на награду…. Наследственное дворянство можно рассматривать только как пагубное злоупотребление, пригодное лишь для того, чтобы благоприятствовать праздности… и некомпетентности одного класса в ущерб всем.132…Старые титулы, древние документы, сохранившиеся в средневековых замках, — разве они должны давать право их наследникам претендовать на самые высокие посты в церкви и государстве, в судах правосудия или в армии, независимо от того, обладают ли эти наследники талантами, необходимыми для надлежащего исполнения этих обязанностей?133
Что касается духовенства, то пусть оно само решает за себя. Церковь и государство должны быть строго разделены; религиозные группы должны рассматриваться как добровольные ассоциации, пользующиеся терпимостью, но не поддерживаемые государством; а мудрое правительство не допустит нетерпимости или преследования какой-либо одной религии.134
Будучи сам рантье, д'Ольбах критикует праздных рантье из среднего класса и с баронским презрением относится к бизнесменам. «Нет на свете более опасного существа, чем бизнесмен, ищущий свою добычу».135 Алчность коммерсантов теперь заменяет династические амбиции в качестве причины войны:
Государства готовы перерезать друг другу глотки [за] несколько кучек песка. Целые народы становятся жертвами алчных дельцов, которые обманывают их надеждой на богатство, плоды которого они собирают только для себя. Страны обезлюживаются, налоги растут, народы нищают, чтобы удовлетворить жадность небольшой группы людей.
Он наносит мимолетный удар по Великобритании, которая только что захватила Индию и Канаду:
Есть один народ, который в порыве своей жадности, кажется, разработал экстравагантный проект узурпировать торговлю всего
