Книга Воздухоплаватель. Битва за небо - Юрий Корчевский

Командиров 163-й и 44-й дивизий отдали под трибунал за разгром на Раатской дороге. Перед строем 44-й дивизии расстреляли комбрига А.И. Виноградова, полкового комиссара Пахоменко и начальника штаба Волкова. Командование 163-й дивизии было отстранено и уволено из армии, один из командиров полка этой дивизии был расстрелян. Командиров следовало тщательно отбирать, обучать, а не назначать по принципу пролетарского происхождения и верности идеалам ленинской партии. Как всегда, расплачивался народ.

Третий немаловажный фактор потерь – морально устаревшая боевая техника. Легкие танки, составляющие подавляющее большинство танковых войск, оказались не способны штурмовать укрепрайоны. Тяжелые многобашенные танки «Т-28» и «Т-35» обладали плохой маневренностью, большим весом и слабыми короткоствольными 76-мм пушками, очень низкой надежностью. Хорошо себя проявили только «КВ-2», но это были опытные образцы, у которых обнаружилась масса недостатков.

Вместо вдумчивого анализа и выводов о «зимней войне» последовали оргвыводы карательного характера – уволить, отправить в трудовые лагеря, а то и расстрелять. Большевики никогда не отличались бережливостью по отношению к своему народу, иначе бы в сорок первом не посылали кавалерию в лобовые атаки на немецкие танки, считая, «бабы еще нарожают!».

Была масса других недостатков – необеспеченность обмундированием для действий в условиях низких температур, неадекватное питание, отсутствие зимних моторных масел и топлива и куча других ошибок. Каждый маленький недочет, сливаясь с другими, создавал большие проблемы.

Виновных, а большей частью невиновных сурово наказали, НКО – Народный Комиссариат обороны глубоких выводов не сделал. И в июне 1941 года трагедия повторилась в большем масштабе, когда счет убитым, раненым пошел уже не на сотни тысяч, а на миллионы.

Мирный договор был подписан, боевые действия закончились. Надо бы праздновать победу, отличившимся военным раздавать награды. Но награждений не было, как и радости. Потери большие, некоторые полки и дивизии уничтожены, перестали существовать. Бойцы и командиры о потерях в курсе, слухи быстро распространялись. Но в армейских газетах одни бодрые реляции, восторженные отклики народа о победе над белофиннами, карикатуры на Маннергейма. Между тем Маннергейм закончил военное училище в Российской империи, служил в ее армии до октябрьского переворота, был генералом грамотным, войны не хотел, но армию выучил должным образом. Но слишком разные «весовые категории» были у стран.

Остатки танков батальона были погружены на платформы, люди в теплушки, эшелон отправился к месту постоянной дислокации. У Андрея, как врио комбата, на руках справка от помпотеха дивизии о танках батальона, не подлежащих восстановлению. Для отчета справки нужны. Техника, поврежденная в боях, восстанавливалась на тракторных заводах, а сгоревшая годилась только в качестве металлолома на переплавку, так как после пожара менялось качество броневой стали.

Танкистам дали несколько дней отдыха, а потом работа в парке, приводили танки в порядок – техобслуживание, ремонт. Андрея попросили поделиться впечатлениями и опытом боевых действий. Предложение поступило от полкового комиссара, отказаться невозможно. Половину приврал – о боевой мощи РККА, о руководящей и направляющей роли партии, аж самому противно было. Комиссар в заключительном слове вознес хвалу великому Сталину, партии, вооруженным силам.

Когда разошлись, Андрей шел с несколькими командирами, к командирскому общежитию всем по пути.

– Ты скажи, как на самом деле было. Нам-то ваньку не валяй.

– Сами догадались?

– Если от батальона семь танков вернулись, поневоле плохие мысли в голову лезут.

Зашли в магазин, купили водки и закуски, устроились в комнате Андрея. Помянули погибших товарищей, потом Андрей рассказал, что видел лично, об участии в боях, чем сильны финны были и почему такие потери Красная Армия понесла. Как думал, так и рассказал Андрей. Единственное, не обвинял руководство Северо-Западного фронта и наркомата. В состав фронта входили 7-я и 13-я армии, а руководил фронтом командарм первого ранга Тимошенко, членом военного совета был товарищ Жданов. Тот самый, который был первым секретарем Ленинградского обкома партии.

Как всегда, водки не хватило, да и не брала она. Каждый на себя ситуацию прикидывал, любой из командиров мог оказаться откомандированным в Карелию или на Северо-Западный фронт. Услышанное из уст участника событий командиров ошеломило. То, что не так, как в газетах, подозревали. И если бы преувеличивал Андрей, то потери батальона сами за себя говорили. Самый младший из командиров, младший лейтенант Яцук сбегал в военторг, купил водки, папирос. Начали строить предположения, почему такие промахи в военном деле. Но и в поддатом состоянии никто ни Сталина, ни Буденного не упоминал, это табу. Говорили долго, за живое тема задела. За армию, за страну душой болели. И Андрею страна не менее дорога была, чем коммунисту лейтенанту Переверзеву, что водку с ним за помин души погибших танкистов пил.

То ли говорили, распаляясь, слишком громко, то ли кто-то из маленькой компании все же доносчиком оказался, а на третий день «контрик» Андрея к себе вызвал. «Контриками» в войсках называли представителя военной контрразведки. Долго расспрашивал о финской войне, Андрей отвечал, как на партсобрании – лозунгами и здравицами.

– Ты это брось! – закурил папиросу «контрик». – На тебя знаешь, какая «телега» пришла? Что боевую технику хулил, на недостатки указывал. Не веришь в превосходство Красной Армии?

– Ничего подобного, навет! Не говорил. Делился боевым опытом, было.

– На чью мельницу воду льешь? Троцкого?

Для Сталина и компартии Троцкий был как красная тряпка для быка. Вообще-то Троцкий это псевдоним, как и Ленин. Настоящая его фамилия Бронштейн Лев Давидович. После революции он стал вторым лицом в государстве – Главвоенмором, по-современному Министром обороны. А какому второму не хочется стать первым? В острой внутрипартийной борьбе потерпел поражение, 26 января 1925 года Пленумом ЦК ВКП(б) снят со всех постов, а затем исключен из партии. В январе 1928 года Троцкий и ряд его сторонников сосланы в Алма-Ату. Лев Давидович взял с собой громадный архив, в котором были документы, компрометирующие верхушку партии. В ссылке вокруг него образовался круг сторонников. Особое совещание при коллегии ОГПУ постановило выслать его из СССР. Выразила согласие принять его Турция. Затем он переехал во Францию, оттуда в Норвегию, потом в Мексику. Всюду за ним следовали агенты НКВД, цель – похитить архивы и убить Троцкого. Несколько покушений сорвались, в окружение Льва Давидовича внедрили агента – Романа Меркатора, сына Долорес Ибаррури, видной испанской коммунистки, который убил ледорубом Троцкого 21 августа 1940 года.

Поэтому обвинение в троцкизме было серьезным. В противовес 3-му Интернационалу в Москве, Троцкий создал 4-й Интернационал. Оттягивал на себя социалистов и коммунистов, причем преуспел, последователи и движения появились во многих странах.

Как выразился «контрик», беседа, а по мнению Андрея – допрос, длилась часа два. То ли в доносе не было ничего конкретного, то ли «контрик» попугать хотел, но ничего не добился. Андрей отрицал все. В ту пору с подачи прокуратуры и НКВД главной уликой для обвинения было признание обвиняемого. Даже выражение ходило – «Признание – царица доказательств».