Книга Почему существует наш мир? - Джим Холт

– Хороший родитель позволяет детям страдать, иногда для их собственного блага, иногда для блага других детей. Я думаю, что такой родитель обязан разделить страдание своего ребенка. Вот вам пример – возможно, поверхностный. Допустим, что моему ребенку требуется особое лекарство, которого мало. Мне повезло, и я могу дать своему ребенку много лекарства. Но предположим, что ребенок моего соседа тоже страдает от такого же заболевания и тоже нуждается в этом лекарстве. Если я поделюсь своими запасами лекарства, то мой собственный ребенок получит лишь столько, сколько необходимо для выживания. Считается общепринятым, что можно заставить моего ребенка страдать, чтобы другой ребенок тоже выжил. Однако если я так поступлю, то буду обязан разделить его страдания. Такая же обязанность есть и у Бога. Если Он имеет основания заставить нас страдать, то в какой-то момент должен разделить с нами эти страдания. Чего не в состоянии сделать абстрактный принцип добра.

Несмотря на серьезность аргумента, я заметил оттенок ликования в голосе Суинберна, словно он радовался своей интеллектуальной ловкости.

– Кроме того, существует христианская доктрина искупления, – продолжал он. – Если мои дети сделали друг другу что-то плохое, то они причинили вред и мне тоже, потому что я окружал их большой заботой, чтобы подобного не случилось. Таким образом, причиняя вред друг другу, мы вредим и Богу тоже. Что сделает Господь в ответ? – А что мы делаем, когда обидели кого-то? Мы искупаем свою вину. Искупление вины включает четыре элемента: раскаяние, извинение, возмещение вреда и покаяние. Люди обижают Бога в основном тем, что ведут неправедную жизнь. Как же нам искупить вину? У нас не очень много времени (и желания!) вести себя безупречно, поэтому мы не можем полноценно возместить ущерб. С другой стороны, если вы сами не в состоянии возместить ущерб, кто-то другой может вам с этим помочь. Христианство полагает, что Иисус прожил безупречную жизнь, такую, какую должны вести мы. И хотя мы живем неправедно, мы можем предложить жизнь Иисуса в качестве оплаты за свои недостатки. Поступая таким образом, мы показываем Богу, что относимся к своим недостаткам серьезно, поэтому Он должен нас простить. В этом и состоит христианская доктрина искупления – частично от Фомы Аквинского, частично от Ансельма Кентерберийского. Из самой природы доброты следует, что Господь должен быть вовлечен в жизнь Своего творения. Это как бы мостик между философией и христианством.

В его логике было Нечто непостижимое. Вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто?» привел этого философа не только к идее Бога, но и к Самому Иисусу Христу. Я обратил внимание на висящее на стене распятие. Принадлежал ли Суинберн к Римской католической Церкви? Или к англиканской?

– Ни то, ни другое, – ответил он. – Я православный.

– Ого! – вырвалось у меня от растерянности.

Впрочем, оказалось, что Суинберн не во всех отношениях правоверный. Я упомянул общепринятую теологическую аксиому о том, что Бог находится вне времени и способен окинуть взглядом всю историю Вселенной с точки зрения неизменной перспективы вечности. Схоластики вроде Фомы Аквинского считали, что подобная неподвластность времени является одним из божественных совершенств.

– Я не согласен с этим взглядом, – ответил Суинберн. – И думаю, что авторы Библии тоже с ним не согласны. Они мыслили Бога во времени, и я тоже. Идея, что для Бога есть «до» и «после», что имеет смысл фраза «Он сначала сделал это, а потом то», снова входит в моду.

– Интересно, – удивился я вслух, – почему философы религии так часто не могли прийти к согласию, рассуждая о столь принципиальных вопросах? И почему существует такая огромная метафизическая пропасть между Суинберном, который считает, что гипотеза Бога дает научно достоверное объяснение существованию мира, и философами вроде Грюнбаума, которые признают подобную идею абсурдной?

– Это интересный вопрос, – ответил Суинберн. – И не сводится лишь к философии религии. Такие радикальные разногласия есть в каждом разделе философии. И они могут иметь практические последствия. Люди изменяют свои взгляды на этические принципы войны, наказания, на целый ряд моральных проблем, основанных на философских аргументах. Однако философия – это очень сложный предмет, и разобраться в сложнейших вопросах на протяжении конечной человеческой жизни вряд ли возможно. К тому же наши рассуждения тоже несовершенны. Наши предрассудки незаметно проникают в философское мышление, особенно там, где это касается нашей жизни. Предрассудки заставляют нас рассматривать одни аргументы более тщательно, а другие – вовсе не замечать. Многие философы были воспитаны в глубоко религиозных семьях. В подростковом возрасте они обнаружили, что их религия противоречит очевидным вещам, и взбунтовались против нее. Позднее, когда им предложат более привлекательную религию, они откажутся от нее.

По мнению Суинберна, Бог не только сверхъестественное Существо, Которому следует поклоняться и повиноваться, но и конечное звено в цепи объяснений. В поисках ответа на тайну бытия нельзя зайти дальше Бога. Суинберн не верил в принцип достаточного основания и не считал, что должно быть объяснение для всего. Он полагает, что задача метафизики в том, чтобы найти правильную конечную точку в объяснении мира – такую, которая сводит к минимуму необъясненную часть реальности. И такая конечная точка должна быть простейшей гипотезой, охватывающей все имеющиеся у нас факты.

Тем не менее я не мог удержаться от вопроса, почему существует Сам Бог. Суинберн уже признал, что «наиболее естественным» состоянием была бы абсолютная пустота, в которой нет ни Вселенной, ни Бога. Он также думал, что реальность, содержащую Вселенную без Бога (то, во что верят атеисты), труднее всего вообразить. В этом Суинберн расходился со многими из своих теологических союзников – от Ансельма Кентерберийского до Декарта, Лейбница и современных философов-деистов (вроде Алвина Плантинга из университета Нотр-Дам), – которые считали, что существование Бога обязательно. В отличие от нашей случайной Вселенной, утверждали они, Господь не может не существовать, Он Сам Себе причина Своего существования. Они даже настаивали, что существование Бога можно доказать логически. Суинберн с этим не согласен. Там, где другие философы-деисты говорят о необходимости, он говорит о простоте, а простота, как он ее понимает, делает гипотезу лишь вероятной, но не безоговорочно несомненной. По его мнению, возможно отрицать существование Бога, не нарушая принципов логики. Однако зайдет ли Суинберн настолько далеко, чтобы назвать существование Бога установленным фактом?

– Да, я бы сказал, что это установленный факт, – ответил он. – Дело не в том, что у нас нет объяснения для существования Бога. Дело в том, что такого объяснения быть не может. Одно из свойств Бога – всемогущество. Если с Ним что-то происходит, то только потому, что Он позволил этому произойти. Таким образом, если что-то еще создало Бога, то только потому, что Он позволил ему Себя создать.

Подобных рассуждений мне прежде слышать не доводилось.

– То есть лично у вас не возникает вопроса, почему существует Бог? – поинтересовался я. – Или все-таки возникает?

Суинберн коротко хмыкнул и ответил: