Книга Прогони мою печаль - Стефани Лондон

Обычно девушки начинали требовать у него что-то, прежде чем он успевал предложить. Может, Жасмин действительно его идеал? Грант нахмурился.

— Почему бы тебе не пригласить кого-то из родственников?

Ее голос вывел его из задумчивости.

— Хочу, чтобы рядом была ты.

Она закусила нижнюю губу. Постаралась скрыть выражение глаз под длинными ресницами, но его не обмануть, он отлично чувствовал ее даже на расстоянии и заметил, как она вспыхнула, услышав последнюю фразу.

— Жасмин, я могу пригласить кого угодно, уверен, любая из преподавательниц балетной школы с радостью согласится составить мне компанию. Любая, включая Элис.

— Так значит?

— Мне не нужен никто другой. — Он провел ладонью по ее руке, ощущая, как кожа покрывается мурашками от прикосновений. — Я хочу, чтобы рядом была только ты. Победа непременно станет моей, и мне будет приятно разделить ее с тобой. Прошу тебя, подумай.

— Ладно.

Она скрестила руки на груди, словно отгораживаясь от всего мира. Он что-то упустил? Что происходит с Жасмин Белл?

Глава 11

Жасмин была не просто удивлена, ошеломлена предложением Гранта. Он приглашал ее на «Браунлоу»! Это не укладывалось в схему «секс на одну ночь», кроме того, ее совершенно не устраивала перспектива оказаться перед объективами камер на красной дорожке. «Браунлоу» — не только важное спортивное мероприятие, ей хорошо известно, насколько престижно там появиться.

Грант хотел, чтобы именно она сыграла роль его спутницы? Она не раз выступала в этой роли, позволяя Кайлу демонстрировать себя как дорогую игрушку, но тогда и ей это было нужно, от этого зависела карьера. Теперь Грант предлагает ей то же самое. Почему? Ведь у него есть возможность выбрать любую красавицу из тех, кто не пропускает подобных тусовок. Это определенный тип женщин с наращенными волосами и ногтями, искусственным загаром, нарочито выставляющих напоказ тело, желая, чтобы их фотографировали.

Она не из их числа и ни за что не примет его приглашение. Найдет способ мягко отказать и сохранить их отношения в деловых рамках. Лишь ничтожная часть ее радостно вспыхнула, узнав о возможности еще раз увидеть Гранта, но Жасмин подавила эти мысли. Его мир отличен от того, в котором живет она. Он очень похож на тот, в котором она когда-то вращалась, в нем много того, что она ненавидела.

Они стояли у станка и разминались. Жасмин старалась не касаться Гранта, ведь каждый раз ее тело предательски вспыхивало, а кончики пальцев начинало покалывать от желания провести рукой по торсу. Одно его присутствие заставляло сердце трепетать, учащалось дыхание, кровь пульсировала в висках.

Она понимала, что не имеет права ступать на этот путь, впереди ее не ждет ничего хорошего, а она давно, покидая театр, поклялась себе, что больше не будет марионеткой ни для одного мужчины. Никому не позволит управлять собой и указывать, что делать. Именно поэтому сейчас надо сдержать свои чувства. Сейчас она принадлежит самой себе, строит свою жизнь. Жаль, но она не может стать частью мира Гранта Фарли.

— Я прочитала о тебе кое-что интересное.

— Обо мне много чего пишут.

Жасмин давно поняла, что под маской искушенного человека он скрывает совсем иные качества. Расслабленные движения, спокойное лицо резко контрастировали с волевой челюстью и настороженным взглядом холодных глаз.

— Неужели ты нашла что-то особенное?

Она помолчала, задавшись вопросом, зачем вообще затронула эту тему. По личному опыту знала: все, написанное о знаменитостях, в большей степени ложь. Может, не стоит верить, что Грант поступил так, как описывают журналисты?

В глубине душ и она не верила, но внутренний голос подталкивал к тому, чтобы выяснить правду. Она обязана. Возможно, это даст ей шанс увеличить дистанцию между ними. Господи, помоги!

— Ты действительно заплатил тем людям, которым нанес увечья?

Грант напрягся, она поняла, что ударила в больное место.

— Что?

— Я видела фотографию. Ты выходил из зала суда.

В его глазах вспыхнул огонь, казалось, он сейчас набросится на нее, однако заговорил удивительно спокойно:

— И что?

— Я хочу знать, что произошло.

Грант взъерошил рукой волосы и посмотрел на нее в упор. Он задал ей столько вопросов о жизни и карьере, разве она не имеет права поступить так же? В классе повисла тишина. Был слышен лишь шум проезжающих за окном машин.

— Зачем тебе это?

— Я должна выяснить! Не верю тому, что о тебе пишут.

— Да, я им заплатил. — Слова острой бритвой резанули слух. — Правда.

Жасмин растерянно покачала головой:

— Но ведь на самом деле все было не так?

— С чего ты взяла? — Теперь он говорил насмешливо, словно издевался над ней, но маска спокойствия уже не могла обмануть.

— Я знаю тебя, Грант. Ты не такой.

— Нет, я именно такой.

— Ты их избил?

— Нет. — По лицу пробежала тень. — Я тогда был слишком пьян для драки.

— Я так и думала.

— Но я им заплатил.

— Зачем, ведь ты не причинил им вреда? Это же глупо.

— Руководство клуба требовало скорее замять дело. Шумиха в прессе могла серьезно навредить. За последние несколько лет мы потратили много сил, чтобы добиться победы. Возникла угроза потерять спонсоров.

Жасмин перевела дыхание.

— Их больше устраивал этот вариант, — продолжал Грант. — Удобнее обвинить во всем меня, чем подвергнуть риску имидж клуба. Доказать свою невиновность мне было легко, помогли записи с камер видеонаблюдения, никто не желал, чтобы дело дошло до судебного разбирательства.

Он сурово посмотрел на Жасмин. Не позволил ли он себе лишнее? Пожалуй, нет. Она заслужила право знать, как все было. Они ведь друзья… в некотором смысле.

— Я, конечно, не идеальный, но и не буйный.

— Я знаю.

— Тогда зачем спрашиваешь? — Глаза его потеплели.

— Хотела знать правду, лучше тебя понять. — Она опустила голову, стараясь скрыть отразившиеся на лице эмоции.

— Ты и так меня знаешь. — Грант потянулся и заставил ее расцепить сложенные на груди руки.

— Не совсем. Когда мы вместе, вопросы задаешь только ты. У меня складывается впечатление, что ты знаешь обо мне все, а я о тебе — ничего. Мне интересно, какой ты на самом деле.

— Известность — тяжелое бремя. — Он грустно улыбнулся. — Человек начинает опасаться вопросов. Похоже, я стал остороженее, чем мне казалось.

— Это вполне объяснимо.

— Насколько я понимаю, в балете все обстоит так же. Разве тебе не хотелось просто танцевать и не лезть в интриги?