Книга Вильгельм Завоеватель - Поль Зюмтор

Отец Арлетты, согласно тем же авторам, занимался ремеслом скорняка или кожевника — деталь, по всей вероятности, достоверная, поскольку впоследствии противники Вильгельма Завоевателя, желая нанести ему оскорбление, называли его кожевником. Зато совершенно непонятно, на чем основывается утверждение одного хрониста XIII века, что дед Вильгельма с материнской стороны будто бы прибыл в Нормандию из Льежа.

Можно предположить, что любовная авантюра Роберта была определенным образом связана с войной, которую он вел против своего брата. Действовал ли Роберт заодно с жителями Йемуа, недовольными своим новым герцогом и всегда готовыми на мятеж? Или же он просто воспользовался случаем для разрешения спора, возникшего у смертного одра Ричарда II? Не имел ли брачный союз с дочерью кожевника из Фалеза своим результатом (случайным или заранее предполагавшимся) скрепление политического союза? Летом 1027 года Ричард III внезапно появился на боевом коне и в окружении своей дружины у стен Фалеза, за которыми укрылся Роберт. У Ричарда не было орудий, необходимых, чтобы взять город приступом, и он, по всей вероятности, обратился за помощью к сеньору де Беллему (о котором мы еще услышим), пожаловав ему в благодарность за услугу Алансон и Домфрон в качестве фьефов. Он приказал подкатить к подножию холма баллисты и катапульты, осадные машины, хотя и незамысловатые, но достаточно эффективные, позволявшие метать копья и каменные снаряды на манер гигантских луков и пращ. Снаряды пробили в стене города брешь, через которую устремились осаждавшие. Неприступным оставался донжон, сторожевая башня, но Роберт сдал и ее. Ричард III, полагая, что одержал победу, возвратился в Руан, где 6 августа после обеда, без признаков болезни, скоропостижно скончался.

Сразу же распространился слух, будто бы Роберт велел его отравить. Для противников герцогского семейства это мнение вскоре стало непреложной истиной, что, однако, не помешало баронам, собравшимся по этому случаю на ассамблею, признать Роберта своим новым герцогом. Покойный оставил после себя только двух незаконнорожденных дочерей и малолетнего сына от законной жены Адел и, которого отправили в монастырь Фекан, а затем в Сен-Кан, где он провел в полной безвестности долгие годы, уйдя в мир иной лишь в 1092 году.

В конце 1027-го или в начале 1028 года Арлетта произвела на свет сына, которого нарекли популярным в то время именем Вильгельм[13]. Жизнь этого человека была овеяна легендами с момента рождения. Как сообщает Вас, едва повивальная бабка положила новорожденного на солому, коей был устлан пол комнаты, как мальчуган, протянув ручонки, ухватил охапку ее, что всеми было истолковано как предзнаменование: родился великий завоеватель.

Ребенок провел свои первые годы в Фалезе, видимо, в доме деда, на долю которого выпало заботиться о матери-одиночке. Отец же мальчика, став герцогом, жил то в Фекане, то в Руане или же разъезжал по стране с мечом в руке. Однако он не поза-был и не бросил Арлетту с сыном, к которым испытывал (и последующие события подтвердили это) чувство глубокой привязанности и которых часто навещал. Арлетта зачала во второй раз и родила дочь, нареченную именем Алиса. Что же до законной его супруги (если правда, что он женился на Эстрид), то Роберт расстался с ней по причине ее бесплодия.

Оказался как-то, рассказывает Вас, в городе Фалезе старый кровожадный зверь сиречь сеньор де Беллем, Гильом Тальва. Какой-то горожанин шутки ради обратился к нему: «Не хочешь ли взглянуть на сына нашего герцога?» Тальва, расхрабрившись, согласился. Оруженосец подвел к нему коня, придерживая всадника, маленькие ножки которого еще не позволяли достаточно прочно держаться в седле. И Гильом де Беллем, простоватый и грубый феодал, в присутствии этого ребенка вдруг смутно почувствовал себя человеком другого, уходящего века. Опустив голову и отвернувшись, он с досадой проговорил: «Вижу близкую гибель Беллема».

Это еще одна легенда. Велик ли был престиж внука кожевника из Фалеза, даже и окруженного любовью 18-летнего отца-герцога, в сравнении с суровыми потомками Ричарда I, Ричардидами, представлявшими собой многочисленный и богатый клан, сплоченный родовыми интересами и обычаями? Они держали в своих руках Нормандию. Сыновья, законнорожденные и бастарды, Ричарда I — архиепископ Руанский Роберт, граф Корбейский Може, граф Гильом Эвский — были старшим поколением дедов, за которым шли 30—40-летние, алчные и отважные, ревниво хранившие свои привилегии, готовые действовать жестоко и невзирая на лица, а в затылок им уже дышали совсем молодые, почти дети, которые скоро покажут свои зубы. Включая родню своих жен, этот клан выходил далеко за пределы Нормандии, переплетая свои интересы с устремлениями властителей Англии, Бретани, Блуа и Бургундии или сталкиваясь с ними в локальных конфликтах. Смерть Ричарда II развязала силы, до той поры более или менее сдерживавшиеся. Чрезвычайно краткое правление Ричарда III, его подозрительная смерть, юный возраст и импульсивный характер Роберта — все шло вразрез со стремлением нового герцога упрочить свой авторитет.

Едва большинство участников упомянутой ассамблеи признали Роберта, как двое главных князей церкви отвергли его, отказавшись присягнуть на верность. Одним из них был архиепископ Руанский, удалившийся в Эврё, дабы продемонстрировать свое неповиновение новому герцогу. А тот с такой неистовой силой обрушился на непокорного, что ему пришлось в страхе искать спасения во владениях короля Франции, откуда он грозил герцогу анафемой, но Роберту и горя было мало. Вторым выказал неповиновение епископ Байё Гуго, укрывшийся за стенами своего родового замка Иври. Роберт стремительно двинулся туда и вынудил Гуго — и его тоже — искать убежища во Франции.

Но тут обнаружилась третья измена: на сей раз выказал непокорство уже известный нам Гильом Тальва, владетель Беллема. А ведь он был держателем самого большого в Нормандии фьефа, которым герцогскому семейству никак не удавалось завладеть. Собственно, это был не столько фьеф, сколько настоящее княжество, состоявшее из доменов, находившихся в вассально-ленной зависимости от различных сеньоров — одни от герцога Нормандского, другие от короля Франции, третьи от графа Мэна. Владетели этих доменов, обосновавшиеся в Бел-леме, старинном кельтском поселении, над которым возвышался внушительный замок, происходили от некоего арбалетчика короля Людовика IV, пришедшего на королевскую службу из Манса или Бретани, которому Ричард I около 950 года пожаловал в знак признательности за оказанные услуги земли в Перше. К началу XI века эта сеньория протянулась от Бел-лема до Домфрона на добрую сотню километров и включала в себя до тридцати замков, многие из которых были построены из камня и контролировали дороги, ведущие с низовий Луары в Руан и Байё.

К 1030 году Гильом Тальва (это прозвище означает «щит»), многоопытный и жестокий рубака, стяжавший себе жуткую славу, уже целых тридцать лет господствовал в своих владениях. Он бросил вызов Роберту, укрывшись за высокими стенами крепости Домфрон. Роберт осадил крепость и принудил Гильома капитулировать, а затем принести вассальную присягу за все свои владения, потребовав даже, как рассказывают очевидцы, присутствовать на церемонии, стоя на четвереньках и, точно лошадь, с седлом на спине! Из троих сыновей Гильома де Беллема один погиб, сражаясь с войском Роберта, а другой, попав в плен, был убит в тюремной камере ударом топора. Род владетеля Беллема был вынужден примириться с новым герцогом.