Книга Вильгельм Завоеватель - Поль Зюмтор

Ко времени, когда на другом берегу Ла-Манша родился будущий герцог Вильгельм, Англосаксонское королевство представало в качестве страны с богатой и высокоразвитой культурой, претерпевшей немалый ущерб в результате продолжавшихся в течение полувека войн и связанной с ними череды бедствий. Этой стране недоставало чувства национальной общности, предпосылкой зарождения которой была бы цементирующая ее концепция государства. Не было случайностью, что она дважды, с интервалом в пятьдесят лет, в 1016 и 1066 годах, подверглась иноземному завоеванию. Однако, если завоевание, произведенное Кнутом, явилось результатом простого военного превосходства, то вторжение Вильгельма Завоевателя отличалось организационным превосходством, последовательностью политического замысла, гармоничностью сочетания всех необходимых предпосылок. Именно поэтому оно оказалось успешным и долговечным.

Глава вторая. БАСТАРД (1027-1035)

В августе 1026 года умер герцог Нормандии Ричард II. Еще при жизни он назначил своим соправителем старшего из двоих сыновей, которых родила ему супруга Юдит, — восемнадцатилетнего Ричарда. Большинство нормандских баронов признали его своим новым правителем, тем самым одобрив свершившееся престолонаследие. Однако это решение не восстановило согласия в стране. Одна группировка склонилась перед волей другой, ожидая (и ожидание это не слишком затянулось) часа своего реванша. Всякий раз при смене правителя в Нормандии возникали подобного рода конфликты, поскольку каждый из сыновей, законных или побочных, оставшихся после покойного герцога, считал себя обойденным, если на престол восходил не он, а кто-то из его братьев или кузенов.

Второй сын Ричарда, Роберт, юноша шестнадцати или семнадцати лет, тогда же получил (быть может, в порядке компенсации) графство Йемуа (Hiemois). Эта территория с поросшими сочной травой лугами, расположенная между реками Орн и Див, представляла для герцогов как экономический, так и военный интерес: она являла собой передовую линию в направлении Перша и Мэна, прикрывая южный фланг герцогства. Однако строптивый нрав населения требовал постоянного контроля, поэтому герцоги взяли за правило поручать этот регион заботам надежных людей из числа представителей своего рода. Еще Ричард I пожаловал Йемуа одному из своих бастардов. В X веке графы Йемуа построили на холме Фалез каменный замок, весьма грозный для того времени, вокруг которого впоследствии вырос укрепленный город.

Потомки прозвали этого Роберта Щедрым или Великолепным. Его поистине безумная щедрость овеяна легендами. Во время мессы по случаю освящения аббатства Серизи он вручил огромную сумму в сто ливров некоему оруженосцу, потерявшему свой кошелек, дабы избавить его от неминуемого позора, если бы тот не имел возможности участвовать в приношениях. Во время паломничества в Святую землю он велел подковать своего мула золотыми подковами и запретил спутникам подбирать с дороги выпавшие из них золотые гвозди. В Риме он накрыл своей великолепной мантией статую Марка Аврелия, дабы защитить ее от непогоды. Будучи в Византии, он прибыл по приглашению василевса в его дворец и, не найдя там достойного для себя кресла, свернул вчетверо свой парчовый плащ и сел на него, словно на подушку, а по окончании аудиенции оставил его на месте, заявив, что нормандец не имеет обыкновения носить на себе свое кресло. Прибыв к вратам Иерусалима, он встретил там толпу из нескольких тысяч паломников, огорченных тем, что турки не пускают тех, кто не имеет возможности отдать за вход по золотому безанту[10]. И возмущенный Роберт заплатил за всех!

В этих рассказах содержится немалая доля преувеличения, присущего эпическим повествованиям, видимо, относящегося к более позднему времени, поскольку с конца XI века в лице Роберта прославляли в большей мере отца Вильгельма Завоевателя, чем самого Роберта, исторический образ которого подернулся дымкой забвения. И тем не менее нельзя отбросить все эти истории как праздный вымысел. В юнце, прибывшем принять от имени своего отца и старшего брата во владение Фалез, угадываются приписываемые легендой черты характера, то пугающие, то притягательные, но весьма показательно контрастирующие с рассудительностью, решительностью и прозорливостью его славного сына. В конце Средних веков некоторые хронисты стали отождествлять этого герцога Роберта с Робертом Дьяволом, героем многочисленных, начиная с XIII века, популярных произведений литературы, мифическим персонажем неясного происхождения — неотесанным Дон Жуаном, которого сама мать обрекла Сатане.

Исторические источники мало что сообщают о коротком жизненном пути Роберта Щедрого. К периоду, охватывающему несколько месяцев до и после смерти Ричарда II, относятся два события, о которых нам известно лишь в общих чертах: связь Роберта с матерью Вильгельма Завоевателя и его война против Ричарда III.

Средневековая традиция не сообщает даже точного имени девушки, с которой Роберт повстречался в 1026 году или, что более вероятно, в начале 1027 года. Гильом Жюмьежский называет ее Герлевой — имя, широко распространенное тогда в Нижней Нормандии. Ордерик Виталь именует ее Герлеттой, что соответствует французскому имени Арлетта. Позднее, в XII веке, она фигурирует в источниках под самыми различными именами — Арлот, Арлез, Айлот, Хелен, Герлева и даже Беллона. Она была уроженкой Нормандии, дочерью простого обывателя Фалеза. Ее связь с Робертом продолжалась до самой его смерти, представляя собой брак «по датскому обычаю», практиковавшийся правителями Нормандии. Хронисты XI века даже не упоминают об этом, настолько естественным было в их глазах подобного рода сожительство. В XII веке эта чета, Роберт и Арлетта, неожиданно вошла в литературу. Куртуазная мода сделала из их любовной связи, приукрасив ее, тему для многочисленных поэтических вариаций. Несмотря на очевидные расхождения в сообщениях Гильома Жюмьежского, Ордерика Виталия, Васа[11] и их подражателей, все они рассказывают трогательную любовную историю, почти идиллию. Каковы были их побудительные мотивы? Простое ли желание сочинить занимательную историю, сделав ее персонажем Вильгельма Завоевателя и тем самым придумав для него биографию романтического героя? Может быть, да, а может, и нет.

По рассказам одних авторов, Роберт заметил Арлетту в хороводе танцующих женщин на площади Руана и, внезапно воспылав любовной страстью, похитил ее. Эта версия событий, видимо, берет свое начало от злонамеренных слухов[12], специально распускавшихся в Англии противниками Вильгельма Завоевателя, которые, желая унизить его, приписывали ему низкое происхождение от бродячей танцовщицы. По сообщению Ордерика Виталия, Арлетта была дочерью герцогского камергера по имени Фульберт. Другие указывают на Фалез как место, где развернулась любовная история Роберта и Арлетты. Около 1160 года Бенедикт де Сен-Мор, желая потрафить вкусам своих современников, описал стайку юных купальщиц в разгар жаркого летнего дня: по сельской местности бежит речка и, расширяясь, образует удобное для купания место с устланным гравием дном. Мимо по дороге идет с луком за плечами, возвращаясь с охоты, молодой граф и видит, как плещется в воде девушка, приподняв руками подол сорочки. Ошеломленный граф встал как вкопанный, у него защемило в груди при виде белеющих сквозь заросли ивы самых очаровательных на свете чресл... Граф, изнемогая от страсти, посылает слуг к отцу Арлетты (а это была она) и просит отдать ему дочь, но старик ставит условием заключение законного брака. Однако брак невозможен. Почему? Хронист не дает нам никаких объяснений. Возможно, дело было так: примерно в это время Кнут, король Английский, возвращаясь из Рима, проезжал по Нормандии и отдал свою сестру Эстрид в жены юному Роберту, дабы посредством этого альянса предупредить вмешательство нормандцев в пользу сыновей Этельреда. Таким образом, Роберт был уже женат к моменту встречи с Арлеттой и не мог сочетаться с ней законным браком. Тот же Бенедикт де Сен-Мор рассказывает, как некий отшельник уговаривает семейство девушки, стараясь развеять их сомнения. «Наши герцоги, — говорит он, — не нуждаются в церковном освящении, дабы взять себе жену и произвести на свет доблестных баронов». Уговоры подействовали: юную Арлетту обряжают в брачный убор и доставляют ее, сияющую от счастья, в герцогский замок. Наутро, едва жаворонки запели в небе, многолюдная процессия идет приветствовать ее. Она же, без всякого сомнения, зачала этой ночью плод, достойный избравшего ее высокородного сеньора, ибо, как повествует Вас, вдохновленный библейским преданием, она, вкусив любовных утех, заснула и увидела во сне, как из чрева ее вырастает огромное древо, осеняющее Нормандию своей благодатной тенью.