Книга Золото Монтесумы - Икста Майя Мюррей

Эрик опустился рядом с телом на колени.

— Такое впечатление, что из него вытекла вся кровь. — Он удрученно покачал головой: — Да, вы действительно умерли, месье… Блажвиль… Жуткое зрелище!

— Ты как раз и говорил за обедом о всяких ужасах — о демонах, приносящих смертельные дары…

Он поднял на меня взгляд и кивнул:

— Это было предупреждением. Вот тебе и игрушка судьбы! Вероятно, на камень был нанесен какой-то яд. Палец у Блазежа оказался порезанным, вот яд и проник в кровь через открытую ранку.

Мы осторожно обошли труп, стараясь не касаться испачканной ядом руки. Эрик поднял с пола фонарь, и мы направились к открытому гробу.

Глядя на этот древний скелет, я с болью представляла себе, что Томас де ла Роса лежит тоже где-то в этой стране в гробу, со скрещенными на груди руками. Марко сказал, он умер как собака, как жалкий нищий. Но я никогда не видела своего родного отца, у нас не было ни одного достаточно четкого его снимка, поэтому я не знала, как он выглядит, какое у него лицо… Но в следующее мгновение видение исчезло и какая-то тень скользнула над скелетом, казалось, слегка выгнувшимся вверх.

— Что это?! — воскликнул Эрик.

Мы мгновенно обернулись, но не увидели ничего, кроме изъеденных чернотой стен с поблескивающей мозаикой.

— Ничего нет, — попыталась я его успокоить.

Эрик еще некоторое время настороженно всматривался в темноту, затем все же вновь обрел самообладание.

— Нет, это не они. Они ушли, там никого нет.

Останки раба лежали недвижимые на своем каменном смертном ложе, в том же положении, в каком оставил их Блазеж. Под густым кружевом пыли и паутины поблескивала золотая маска, напоминавшая шлемы греческих воинов эпохи Гомера, если бы не пластинка, закрывающая отверстие для рта. Ребра скелета рассыпались на крошечные фрагменты. Потревоженная кисть руки, сжимавшая изумруд, превратилась в прах.

— Видишь? В другой руке скелета какой-то металлический предмет, — стараясь отвлечь Эрика от преследующих его видений, заметила я.

— Интересно… Что же это такое? — Эрик наклонился пониже. — Похоже на монету. Как там говорится в загадке… «…другой же он сжимает твой Первый ключ».

Я последовала этой загробной наводке, нагнулась и, на всякий случай обернув руку подолом платья, принялась осторожно разгибать хрупкие фаланги скелета, но они сразу же рассыпались в пыль.

— Подожди. Я достала… некоторые пальцы все еще трудно… разогнуть.

— Осторожно, Лола!

— Вот!

Я извлекла блестящий металлический кружок, напоминающий монету, и положила на открытую ладонь. Он имел такой же цвет, как и виденный мной когда-то в Национальном археологическом музее Мексики жертвенный сосуд из золота. Сам металл был мягким, чистым, с легким розоватым оттенком. И на его поверхности был вырезан какой-то орнамент.

— Это, видимо, медальон, — восхищенно прошептала я.

Словно сдерживая возбуждение, Эрик обеими руками обхватил голову.

— Талисман!

Орнамент представлял собой стилизованное изображение цветка. Я ожидала увидеть символ ацтеков или майя, поэтому никак не могла понять, что же изображено посредством всех этих запутанных, причудливо изогнутых линий. Наконец меня охватил восторг настоящего открывателя, когда я сообразила, что вижу перед собой букву «L» латинского алфавита, начертанную в стиле ранней готики и украшенную растительным орнаментом.

Так в этой жуткой усыпальнице нам с Эриком открылся первый ключ Антонио Медичи.

Глава 15

— «L»! — возбужденно воскликнула доктор Риккарди двумя часами позднее в заполненной полицейскими гостиной дворца Медичи-Риккарди. Она сидела на краешке дивана, обтянутого черной кожей, между мной и Эриком и пристально рассматривала золотой медальон. Напротив нее расположилась Андриана с усталым и вместе с тем довольным выражением на лице.

— Восхитительно! Должно быть, это первая буква какого-то пароля или кода. Наверняка! В итальянском языке не больше тысячи слов, начинающихся с этой буквы.

Я покачала головой:

— Ключевое слово не обязательно начинается с этой буквы. Помните, Антонио сказал, что, когда будут найдены все буквы, нужно будет составить из них некую комбинацию.

— Поразительно, как он все сложно и хитроумно задумал!

Подавшись вперед, Андриана всматривалась в сложные переплетения стеблей и цветков розы, мешавшие увидеть начертание буквы.

— Как только вы поняли, что это такое?

— Когда я в первый раз взглянул на медальон, у меня возникло ощущение своего рода амнезии[4], поражающей человека после сильной травмы, — ответил потрясенный Эрик. — Я имею в виду афазию, то есть полную или частичную утрату навыков чтения. Но потом я понял, что это произошло из-за того, что буква «L» так богато орнаментирована.

И хотя после того, как мы вернулись во дворец, прошло уже три часа, но наше потрясение еще давало себя знать в сильном возбуждении и в том, что незаметно для себя мы переходили с одного языка на другой, отвечая на бесконечные вопросы полицейских про Марко Морено, убитых, пистолеты и ядоносный изумруд. При этом нам никак не представлялась возможность поговорить наедине. Как только полиция оставила нас в покое, мы попали под град восторженных восклицаний доктора Риккарди в связи с обретением первого ключа Антонио, этой «феноменальной находки», которую она рекомендовала пока скрыть от правоохранительных органов.

— Да, исключительно тонкая работа! — в очередной раз отметила она и, взглянув на застывшего неподалеку сонного офицера полиции, прикрыла медальон рукой.

— Доктор, — возмутилась Андриана, — что вы задумали?

— Думаю, друг мой, лучше придержать при себе наше открытие. Детективы могут счесть его уликой. И тогда нам его не видать! Они уже полночи пристают к нам со своими вопросами.

— Допрос тянулся так долго потому, что вы слишком много болтаете! — не удержалась от язвительного замечания Андриана.

Доктор Риккарди дотронулась до красного пятна на щеке своей протеже, оставшегося от удара Блазежа.

— Я говорила вам, какой умницей оказалась моя Андриана? Ведь она меня в самом деле спасла! Потащила к стене, а там нажала потайную кнопку!

— Вообще-то было бы интересно узнать, почему вы не захватили в этот схорон и нас, — вскользь заметил Эрик.

— Следует благодарить Медичи за то, что они были такими перестраховщиками и позаботились о путях отхода в случае опасности. — Андриана постаралась отвлечь внимание от своей покровительницы.