Книга Подлинная красота - Мишель Дуглас

– Тогда…

– Но я не уверена, что готова подвергаться новым медицинским процедурам, даже ради ребенка.

Он долго смотрел на нее, а потом спросил:

– Почему ты не сказала раньше?

– Потому что это личное.

Ник сжал ее подбородок, заставляя посмотреть в глаза.

– А поцелуи – не личное?

Она попыталась отступить, но Ник не отпускал; волна жара захлестнула ее тело. Совсем недавно она сидела в дамской комнате, пытаясь удержать слезы от мучительного чувства потери. Но если бы сейчас Ник поцеловал ее…

Он выпустил ее из рук:

– Значит, ты мне солгала.

И она вернулась в реальность.

– Просто не сказала. Я не хочу, чтобы ты связывал со мной какие-нибудь надежды. – В его глазах мелькнула боль, и Блэйр на секунду зажмурилась. – Пойми, нет никаких гарантий, что мое тело примет плод. Мне тридцать шесть. Мое тело сейчас – не то что пять лет назад…

– Блэйр, я…

– Нет. – Она вскинула руку и тут же схватилась за пиджак, грозящий соскользнуть с плеч. – Я вообще не собиралась ничего предпринимать, но Глори и врачи меня уговорили. Глори это успокаивает.

Ник взял ее за руку, словно пытаясь согреть холодную ладонь.

– Принцесса, в этом мире нет никаких гарантий.

Но возможность завести ребенка… или детей… лучше, чем ее отсутствие.

Она покачала головой. Ник сжал ее плечи, пристально глядя в глаза.

– Я готов отказаться от своей мечты, поменять ее ради тебя, потому что я тебя люблю. Блэйр, я лучше проведу жизнь с тобой и без детей, чем с любой другой женщиной и целым выводком!

У нее перехватило горло. Это не может быть правдой.

– Но ты…

Ник легонько встряхнул ее:

– Ты не рискуешь начать жить снова, и тем более любить.

Слова Ника задели Блэйр. Она высвободилась из его рук:

– Ты пришел к этому выводу, потому что я не стала встречаться с тобой?

– Я пришел к этому выводу, потому что ты не признаешь то, что у тебя на самом деле на душе.

В ней что-то надломилось. Ник хочет знать, что у нее на душе?

– Ты не понимаешь, да? Ты не ошибся в своей первой оценке.

Она ткнула Ника пальцем в грудь, и секунду казалось, что он отступит, но все-таки он выпрямился и попытался перехватить ее руку. Блэйр не далась.

– По правде говоря, я много лет – с восемнадцати! – работала в индустрии, где внешность – это все. Все, что я рекламирую, вредно. Ты прав, все это на поверхности. Все, чем я занимаюсь, искусственное. Я сама искусственная.

– Черт, что… – Он взмахнул рукой, и Блэйр отступила сама. – Все это полная чушь! Посмотри, что ты сделала для Стиви и Поппи. Они обе расцвели. Стали увереннее в себе. Ты подарила им веру в себя, и теперь они не принимают ничего меньше того, что заслуживают… – Прервавшись, он сверкнул глазами. – Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Ты стала ролевой моделью для всех девочек.

Это просто блеф.

– Ты красивая, сумасбродная, упрямая… но уж никак не поверхностная и искусственная.

– Нет, я именно такая! – Блэйр сгребла его за грудь рубашки и встряхнула. – Все остальное – ложь! Я поверхностная. Я знаю все причины, по которым нельзя судить других по внешности, но…

Ник не пытался высвободиться. Не пытался к ней прикоснуться. Она была так близко, что видела золотые искры в его глазах, чувствовала, как без слов он просит ее довериться.

Подавив всхлип, Блэйр на секунду уперлась лбом ему в грудь, а потом снова подняла голову. Ее пальцы крепче стиснули ткань.

– Знаю, я должна быть благодарна за то, что жива. Должна радоваться, что моему телу хватило сил справиться с раком. Но я вижу только то, как оно изуродовано. Как отвратительны мои шрамы. – Она встряхнула мужчину напоследок. – Даже мое отражение в зеркале невыносимо.

Даже в полумраке Блэйр видела, каким бледным и неподвижным стало его лицо. Она разжала руки и отступила:

– Моя внешность мне ненавистна. Так как мне поверить, что она понравится тебе или любому другому мужчине?

Несколько мгновений он ничего не говорил. У Блэйр снова ослабели колени; она тяжело дышала, словно после бега. А Ник не дышал вообще. Молчание растягивалось, действуя ей на и без того истерзанные нервы, так что хотелось кричать.

– Ты права, Блэйр, – сказал он, и ей сразу захотелось, чтобы вернулась мучительная тишина; лучше она, чем мертвый монотонный голос Ника без тени эмоций. – У нас с тобой нет будущего.

Слова распороли ей грудь, как когти. Хотя она и знала, что это правда. Она стиснула ткань его пиджака на плечах.

– Дело не в том, что мир не может принять твои шрамы и потерю груди. Ты сама не можешь. И ты права – у нас нет будущего, пока ты не примешь свое тело таким, какое оно сейчас. Пока ты не начнешь гордиться собой.

Он говорил так, словно невозможное на самом деле легко.

Ник потянулся, как будто хотел коснуться ее щеки, но передумал и уронил руку.

– Доброй ночи, Блэйр.

Она даже не могла ответить – так сжалось горло.

Ник отвернулся, и нескольких шагов было достаточно, чтобы его поглотила ночь. Блэйр отступала, пока кирпичная кладка парапета вокруг клумбы не уперлась ей в бедра. У нее подогнулись колени. Мысленно она слышала, как Глори предупреждает, что она заболеет на этом холоде. Она перегнулась пополам, обхватив руками живот, не в силах больше притворяться сильной.

Если бы она показала Нику свой шрам и он ее отверг – разве это было бы больнее, чем сейчас? Она прерывисто вдохнула. Глупости. Она никому не могла его показать. Блэйр протерла глаза и заставила себя выпрямиться, стряхнуть теплый пиджак с плеч.

Никому.

Когда в следующий вторник она постучала в дверь коттеджа Конвеев, ей открыл не Ник, а Стиви.

– Папы нет дома, – сказала она, ведя Блэйр по коридору.

– Ну и хорошо. – Блэйр скрыла разочарование за улыбкой. – Наверное, прячется, чтобы мы могли заниматься женскими делами без помех.

Когда прошлым вечером она позвонила Стиви, чтобы назначить встречу для обсуждения дизайна, который выиграл для нее на аукционе Ник, девочка спросила, не сможет ли Блэйр сделать две вещи поменьше вместо одного наряда. Она хотела разделить приз с Поппи. Блэйр немедленно предложила создать наряды для конкурса для обеих девочек. В конце концов, Ник заплатил неслыханные деньги.

Восторженные крики двух девочек были ей лучшей наградой.

– Мы собрали журналы, – сказала Поппи вместо приветствия, едва Блэйр вошла в кухню.

– Отлично. – Она выгрузила стопку журналов, которые принесла с собой.