Книга Констебль с Третьего участка - Сэй Алек

– Сударыня, – я приподнял цилиндр и протянул руку, – разрешите вас сопроводить в театр?

– Окажите мне любезность, сударь, – ответила Мэри.

Так получилось, что к Императорской опере мы прибыли одновременно с коляской семейства Крагг, также решившим сегодня посетить это заведение. Сэр Долий в смокинге и цилиндре и его супруга в роскошном платье цвета экрю[11] с турнюром смотрелись, разумеется, гораздо выигрышнее нас, однако именно они поздоровались с нами первыми.

После того как мы обменялись приветствиями, миссис Крагг предложила побыть нашим гидом по театру – до начала представления оставалось ещё двадцать минут, и сидеть в ложе просто так, как она выразилась, было довольно глупо. Её супруг поддержал предложение, и, хотя я испытывал неловкость в обществе людей света, отказать было бы с моей стороны невежливо – пришлось соглашаться.

– И не надо, не надо смущаться, мистер Вильк, – улыбнулся сэр Долий. – Обо мне «Светский хроникёр» ни разу не писал, хотя я не последний человек в Адмиралтействе, Первый сюрвейвер[12] всё же, а вот о вас эта газета сегодня упоминала дважды. В утреннем и дневном выпусках.

– Скажите, кстати, это правда то, о чём сегодня писали? – спросила его жена. – Я состою в Дубровлинском католическом обществе, и для меня очень важно это знать.

– Простите, мэм, но я не читал сегодняшних газет. Не подскажете, что именно там писали?

– О! О том, что вам явилась чудотворная икона Святой Урсулы, благодаря чему и удалось задержать убийц несчастной матери Лукреции.

– Того, кто нанёс ей удар, увы, задержать не удалось, – честно ответил я. – А остальное – чистая правда. Неизвестная работа мистера Эндрю Флорина.

– Потрясающе! – восхитилась миссис Крагг. – Голубчик, но я требую от вас подробностей.

Глава VIII

В которой констебль Вильк начинает понимать чувства зверей в зоосаде, узнаёт о богатстве фантазии газетчиков, целях злоумышленников, а также об истории одного знакомства

Нам, констеблям, раз в месяц вообще-то положено в оперетту или театр ходить. За счёт казны. Чтобы, как говаривает сержант Секли, своей дурью и рылом деревенщины полицию не позорили. Ну так, доложу я вам, оперетта и Императорская опера – это небо и земля.

В первую очередь, конечно, размер. Оперетта имеет зал на две с половиной сотни человек, это партер и два уровня балконов. А в опере – огромный, подковообразный зал, окружённый светло-бежевыми, богато украшенными позолотой балконами в шесть ярусов, освещённый громадной хрустальной люстрой с редкими каолиновыми электросвечами (по паре таких светильников, кстати, имелось и в каждой ложе, по одному – на каждом балконе), светлый, яркий, огромный, без труда вмещает до двух тысяч человек. И не пустует ведь, несмотря на цены билетов и в буфете!

Что касается фойе, так тут сравнивать и вовсе нечего. Начать с выложенной мрамором разных цветов лестницы в вестибюле оперы, продолжить первым фойе, изукрашенным мозаикой с золотым фоном, а дальше полное зеркал, статуй и картин большое фойе с расписным потолком, переходящее в Зеркальный салон – место, где можно подкрепиться вкусно, изысканно и очень-очень дорого… Дворец и лачуга, вот как можно сравнить Императорскую оперу с опереттой.

Ну и уж разумеется, что именно в опере певцы, актёры и музыканты самые-рассамые во всём Эрине. Прямо скажу: весь первый акт я с отвисшей от восторга челюстью просидел. До того это всё прелестно было – сил передать нет!

Но прозвенел звонок, возвестивший начало перерыва, и я с удивлением отметил, что от долгого неподвижного сидения у меня затекло всё тело. Понятное дело – с непривычки. Мы – народ простой, нам сидеть в креслах с газетой часами не с руки, весь день движемся да вертимся – вон и Мэри, гляжу, аккуратно так плечами повела. Тоже, выходит, засиделась.

– Мисс Сью, не прогуляться ли нам, покуда антракт? – спросил я.

– С удовольствием составлю вам компанию, мистер Вильк, – ответила она.

Ну и слава богу, а то эти прощелыги-щелкопёры-газетчики, что в основном с нами в ложе сидят, нехорошо как-то в её сторону поглядывают. Неправильно. Знать, зубов лишних много.

Но не успели мы толком начать свой променад, как вновь наткнулись на миссис Крагг – не с супругом на сей раз, а с пятью товарками.

– О, леди! – Она так и просияла при виде нас, словно охотник в засаде, на которого вышел благородный олень. – А вот и тот, о ком я вам рассказывала! Позвольте представить вам, это тот самый мистер Вильк. Мистер Вильк, представляю вам миссис Дэби Каллахан, миссис Кэтлин Киркленд, миссис Коллин О’Ридли, миссис Сесилию Макморн и миссис Нэтали О’Шей. Дамы, это очаровательное дитя – невеста мистера Вилька, мисс Сью.

Делать нечего – пришлось проявить вежливость и знакомиться. У нас даже в инструкции написано, что стражи порядка обязаны быть вежливыми с людьми всех чинов и классов (с леди-то тем более), а полисмен всегда на службе, даже если на отдыхе. Хотя чуял я, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет.

Так оно и получилось в общем-то. Дотошная миссис Крагг ещё до начала спектакля выпытала из меня всё, что не представляло тайны следствия (а может, сдаётся мне, и что-то эдакое смогла), и теперь, упиваясь перед подругами своей осведомлённостью, начала пересказ событий, оставив мне роль декорации, которой полагалось подтверждать её красочным образом излагаемые тезисы: «Да, миссис Крагг», «Совершенно верно, мэм, так оно и было», «Несомненно, это правда»… Злость меня в это время брала на болтушек кумушек из света. Меня, полицейского констебля, в клоуна превращать, как на неведому зверюшку в зоологическом саду смотрят! Но надо терпеть – полисмен всегда при исполнении. «Да, мэм», «Вы совершенно правы, именно так», «Точнее и сказать нельзя»…

– Нет, миссис Крагг, монахини аббатства не продемонстрировали явившийся образ сегодня лишь оттого, что на нём сохнет свежая олифа. Старая лакировка осыпалась с него, и наш художник всю ночь занимался реставрацией чудотворной иконы.

– Как?! Простой полицейский художник – и работой Флорина?! – удивлённо воскликнула мисс О’Ридли.

Эдакое в её голосе послышалось мне пренебрежение… Ну что же, милая леди, сейчас я ударю в обратную вашим же оружием.

– Да будет вам известно, мэм, – ответил я, подпустив в голос капельку снисходительности и поглядывая на леди сверху вниз, – что мистер Доналл О’Хара пришёл на службу в полицию по личной просьбе эрла Чертилла. Тому даже пришлось писать письмо ректору Художественной академии, чтобы он позволил юноше стать нашим художником.

Ну а что же – ни слова неправды, старый Ниро был бы мной доволен. Герцог Данхилл и впрямь писал то письмо, ну а что они мальчонку на эту каторгу на пару с сэром Эндрю заманивали, так это уже недостойная упоминания мелочь.