Книга Рапсодия любви - Барбара Картленд

Глава 6

Снежок трогал копытом буквы, а Дженни исполняла репризу, с которой Орлена была теперь хорошо знакома.

После девяти представлений девушка узнала, что репертуар Снежка на самом деле очень ограничен.

Когда Дженни повернулась к публике и попросила ее предложить слово, по возможности из трех букв, чтобы больше людей получили выбор, на самом деле она выбрала слово сама.

Десяток отчетливых голосов перекрыл рев остальных, но Дженни указала на дальний конец зрительного зала.

— Я слышала, вы сказали «нос», сэр? Да, «нос»! Снежок составит для вас это слово, а я скажу, что ваш великолепный профиль восхитит еще не одну женщину!

Это вызвало рев смеха, и никто, в сущности, не понял, что слово «нос» пришло от Дженни, а не от кого-нибудь из зрителей.

Это, конечно, дало Орлене время выбрать мелодию, с которой Снежок был хорошо знаком, и выделить ноты, которые сказали лошади, какую букву выбрать.

Снежок был очень умен, и больше того, девушка была уверена, что он наслаждается представлением.

Не было сомнения, что конь очень любит свою хозяйку. Когда бы она ни появлялась на поле, где пасся Снежок, он галопом скакал к ней и ласково терся о нее носом, пока танцовщица говорила с ним и гладила его.

— Как давно вы показываете этот номер? — спросила Орлена.

— Даже не хочется говорить тебе, сколько лет, — ответила Дженни. — Я начинала с моим отцом, когда была маленькой. Тогда у нас была другая лошадь, не такая хорошая, как Снежок. Позже, когда отец умер, я стала выступать одна, но он так выдрессировал Снежка, что мой любимец сделает теперь все, что я попрошу.

Она похлопала коня по белой шее, затем прижалась щекой к его гриве — жест, который Орлена нашла очень трогательным.

В первый вечер, когда девушка играла для Дженни и Снежка, она так нервничала, что впоследствии часто просыпалась среди ночи, увидев во сне этот кошмар.

Когда Дженни предложила ей попробовать свои силы, Орлена расплатилась с кучером.

После этого, сняв плащ и шляпу, она села за фортепиано, с ужасом чувствуя, что пальцы не желают слушаться ее.

Но, как всегда, звуки музыки принесли с собой ощущение спокойствия, и с каждой сыгранной нотой девушка становилась увереннее.

Этому способствовало знание, что фортепиано, на котором она играет, — одно из последних творений Джона Бродвуда.

— Астли всегда покупает самое лучшее, — ответила Дженни, когда Орлена похвалила прекрасный инструмент. — Потому и лошади у него выдающиеся.

Это превосходное фортепиано нельзя было и сравнить с венским пианино, на котором девушка играла дома, тем более что в последние годы отец не разрешал его настраивать.

И настоящей отрадой было использовать педали «форте» и «пиано» и слышать силу, звучность и яркость нот.

Но как бы ни хотелось Орлене унестись на крыльях музыки, она должна была следить за Снежком и при этом быстро подбирать требуемый мотив. Впрочем, через два часа Дженни захлопала в ладоши.

— Ты великолепна! — вскричала она. — Совершенно великолепна! Гораздо лучше любого пианиста, что у меня когда-либо был!

— Значит… я нанята? — спросила Орлена.

— Конечно, нанята, — ответила циркачка. — То есть… если тебе действительно нужна работа.

— Нужна, — подтвердила девушка. — И еще я должна найти, где жить.

В первый раз показалось, что Дженни, поглощенная собственными проблемами, задумалась над проблемами Орлены.

— Ты хочешь сказать, что не можешь остаться с Терри? — спросила она.

— Терри не должен знать, что я здесь, — быстро ответила Орлена. — Это важно, Дженни.

Видя, что танцовщица собирается задавать вопросы, девушка добавила:

— Я не хочу обсуждать причину, но я должна как-то замаскировать себя. Возможно, надеть очки или вуаль.

Дженни окинула ее взглядом и через минуту проговорила:

— У меня идея. Если ты действительно не хочешь быть узнанной, то мы можем тебя полностью замаскировать.

— Как? — нервно спросила Орлена. Девушка вдруг представила, что ее покрывают гримом, как клоуна.

— В гардеробной есть очень милый костюм венецианской дамы, и в этот костюм входит маска.

Орлена ахнула.

— Замечательно, Дженни! Это именно то, что нужно, маска на глазах, чтобы никто меня не узнал.

Костюм превзошел все ее ожидания.

Кроме маленькой черной маски, окаймленной кружевом, чтобы спрятать лицо, имелась и традиционная кружевная вуаль, а волосы можно было скрыть под щегольской бархатной треуголкой.

Платье было красного цвета, и хотя Орлена знала, что оно сшито из дешевой ткани и вышивка на нем очень грубая, публике оно казалось чрезвычайно роскошным и эффектным.

Когда девушка надела его, уже подогнанное под ее очень тонкую талию, она подумала, что никто, даже Терри, ее не узнает.

Однако, вспоминая о Терри, Орлена поняла, что боится вовсе не брата, а кого-то совсем другого.

Но потом сказала себе, что беспокоится зря.

Вряд ли граф когда-нибудь снизойдет до посещения Амфитеатра Астли и, уж конечно, не заподозрит, что она — пианистка в одном из конных номеров.

В тот первый день, когда они закончили репетировать и решили насчет ее костюма, до вечернего представления оставалось совсем мало времени.

— Мне бы не хотелось надоедать, — робко сказала Орлена наезднице, — но я должна найти себе какое-то жилье.

— Считай, что уже нашла, — весело ответила Дженни. — Шикарным это место не назовешь, но, во всяком случае, сегодня ты можешь переночевать в моей берлоге. Я знаю, у хозяйки есть свободная комната. Размером она чуть больше чулана, но по крайней мере тебе не будут угрожать Бродячие Ромео!

В тот момент Орлена не поняла, что это значит.

Но уже в ближайший вечер ей пришлось столкнуться с этими мужчинами, которые вечно болтаются за кулисами, ожидая конца представления, чтобы пригласить артисток поужинать.

Орлена знала, что, если бы не Дженни, она была бы до смерти испугана.

Иногда эти Ромео бывали пьяны и агрессивны, иногда они приезжали в цирк, чтобы найти совсем другого рода развлечения.

Обычно они ходили по коридору, заглядывали в двери уборных, всем надоедали, и ничто не могло их остановить.

Дженни обращалась с ними твердо и с такой решительностью, которая вызвала искреннее восхищение Орлены.

Вместе с тем девушка благословляла свою маску, считая более разумным не снимать ее, пока даже самый упорный Ромео не покидал Амфитеатр.

В следующие несколько дней Орлене пришлось многое узнать.