Книга Милая Бренда - Пенелопа Уолш

Я так увлеклась, что, когда Гарри сделал перерыв, чтобы сменить пленку, мне пришло в голову, что он мог бы стать мне неплохим мужем. У него есть дом в сельской местности, а мне никогда не нравился город.

Наконец на экране появился пляж. Я уставилась на себя, не веря своим глазам. Я выглядела даже хуже, чем могла себе представить. Наверное, это было неизбежно.

Вот Джейн намазывает себя маслом от загара, хотя солнца почти не видно. Но Джейн должна опасаться веснушек. Вот Филипп стягивает с плеч рубашку и поеживается на холодном ветру.

И конечно же я босиком и в коротком платье бегаю по пляжу, словно мальчишка-сорванец. Неудивительно, что Джейн решила, будто мне нужен психиатр! Потом я появилась в своем купальнике, но, по крайней мере, он хорошо на мне сидел. Мама об этом позаботилась. Он стоил целое состояние, но в нем было не стыдно появиться и на Ривьере. Я выпрямилась и гордо вскинула голову.

На Джейн было крошечное белое бикини, и она напомнила мне девушку с обложки модного журнала. Она боязливо подошла к морю, проверила воду кончиками пальцев и чуть не упала.

— Осторожно, Джейн, вода мокрая! — пошутил Гарри.

— Замолчи! — презрительно прошипела Джейн. — Она была еще и холодной. Мог бы сам попробовать, вместо того чтобы снимать свой фильм и смеяться над нами.

— Я и попробовал, но только потом.

— Когда мы ее согрели, — вставил Филипп. Следующий эпизод заставил меня съежиться от стыда. Гарри снял все. Вот я помогаю Филиппу выбраться из воды, вот подношу стаканчик с кофе к его губам и изо всех сил растираю его полотенцем.

— В самом деле, Гарри, — не выдержала я, — ты мог бы мне сказать, что снимаешь!

Но он только рассмеялся:

— Так намного веселее!

Остальные промолчали. Теперь настала очередь Филиппа. Он сидел на камне и рисовал. Его спина была повернута к зрителям, но, когда он вытянул руку, чтобы полюбоваться своей работой, мы заметили на бумаге женский силуэт. Потом на экране возникла Джейн. Ее роскошные волосы развевал ветер. Я затаила дыхание. На Джейн не было купальника, и на спине виднелись светлые полосы от бретелек.

Так вот что за рисунок она хотела выкрасть! Должно быть, Филипп вырвал его из альбома и спрятал в другом месте. Джейн хихикнула, и Филипп поднялся со своего места:

— Гарри, мне кажется, ты зашел слишком далеко. Я никогда…

— Ладно, ладно, старина, не кипятись. Что ты скажешь насчет этого? Смотри!

Камера придвинулась ближе, Филипп поднял голову, быстро отвернулся и уставился на скалы.

Рисунок был совсем близко. Я видела такой в его комнате. Там была изображена я.

Джейн вскрикнула и с грохотом уронила пепельницу. Гарри захохотал.

— Во время короткого антракта вы можете приобрести сигареты и коктейли. А теперь наш фильм!

Да, у Гарри был настоящий талант режиссера. Мы завороженно следили за летящими над бухтой чайками, которые то ныряли в воду, то опускались на мокрый песок. На этом фоне появились Джейн и Филипп рука об руку. На голове у Филиппа был повязан красный платок. Ветер колыхал длинную кружевную юбку Джейн. На их лицах появилось раздражение, когда к ним подбежала я в своих джинсах по колено и белой рубашке.

Джейн вскинула голову и свирепо уставилась на меня, однако послушно отошла в сторону по приказу Филиппа. Я принялась что-то рассказывать, бурно жестикулируя.

Потом мы тащили к пещере корзины и бочонки. Джейн очень убедительно споткнулась о камень и упала на землю от боли. Филипп бережно перенес ее через ручей, положил среди деревьев и принялся бинтовать ногу. Как я сразу не догадалась, что он делал это профессионально!

Потом мы вдвоем с Филиппом, изображая таможенников, патрулировали берег, а Джейн кралась за деревьями, собираясь предупредить своего возлюбленного. И наконец, мое последнее появление. Я стояла на краю лощины, глядя вдаль, затем повернулась, чтобы позвать Джейн, и на моем лице отразилось удивление.

И тут я вспомнила почему. Странно, но все детали произошедшего вдруг сложились в единую картину, словно фрагменты мозаики. Конечно же я удивилась, потому что Джейн не было на положенном месте. Она медленно пробиралась по дну лощины. Я опустила глаза, и тут из густых зарослей вдруг появились руки, схватили меня за лодыжки и принялись тянуть вниз. Я наклонилась и исчезла с экрана, а на краю обрыва появилась Джейн с возбужденно блестящими глазами.

Фильм оборвался. Но еще прежде, чем это произошло, раздался душераздирающий крик:

— Я не делала этого! Не делала! Говорю вам… Она ударила меня!

Кто-то истерически засмеялся, потом послышался звук пощечины, и смех сменили рыдания, Филипп ударил Джейн.

Миссис Кларк включила свет.

— Боже мой, что же это творится! — бормотала она.

Мистер Фаррер снял очки и принялся сосредоточенно их протирать. Гарри оставил свое место у проектора и прошел в нишу, где, всеми забытая, рыдала Джейн. Я увидела, как он обнял ее, словно ребенка, прижал к своей широкой груди и похлопал по спине похожими на сосиски пальцами. Сама я продолжала неподвижно сидеть на стуле, словно события того дня все еще разворачивались перед моими глазами.

Джейн столкнула меня!

Я вспомнила, как испугалась, поняв, что именно это она и собирается сделать. Вспомнила, как старалась высвободиться. Вспомнила, как она ударила меня по рукам, как мои пальцы разжались и я выпустила корень, за который хваталась из последних сил. Вспомнила острые ветви и камни. Вспомнила боль и стремительное падение вниз, в ручей.

Я крепко обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.

— Шок, — быстро поставил диагноз Филипп. — Немедленно в постель. Грелки, горячее питье!

Он взял меня на руки, понес в комнату, и рыдания Джейн стали еще громче, потом прекратились. Я открыла глаза и подумала, каково это, когда тебя целует мужчина с огромными усами.

— Поставьте меня на пол, Филипп. Я могу идти. Возвращайтесь к Джейн.

Он промолчал, и я была рада этому, потому что лестница оказалась на удивление крутой, а мои колени превратились в желе. Я не смогла бы доползти до кровати без посторонней помощи, и мне не хотелось, чтобы мне помогал идти Гарри или мистер Фаррер.

Филипп засунул под одеяло грелки, а я не могла вымолвить ни слова, потому что мои зубы стучали о край чашки…

Когда я открыла глаза, у моей постели сидела Джейн, совершенно другая, притихшая Джейн. Она завернулась в одеяло, и ее глаза потемнели от боли, но я никогда раньше не видела в них такой теплоты и участия. Прекрасная даже в своем горе, Джейн уже не походила на холодную мраморную богиню. Она заметила мой взгляд, и в ее голубых глазах появились слезы, побежали по бледным щекам и закапали на одеяло. Я высвободила из-под одеяла пальцы, и рука Джейн застенчиво потянулась ко мне.