Книга Четыре с половиной холостяка - Светлана Лубенец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ты тут делаешь? – спросила я.
– Тебя жду, – ответил он.
– Зачем?
– Поговорить.
«Долго же ты собирался», – подумала я и разрешила:
– Говори.
Валера помолчал, зачем-то смерил меня взглядом, от которого я зябко поежилась, и спросил:
– Это ты принесла торт?
– И коньяк, – уточнила я.
– От сотрудников?
– Ага. От профсоюза и администрации.
– Это была моя жена. Люба.
Люба. Ну конечно! Люба. Любава… Любовь… Разве могли ее назвать по-другому?
– Она так и сказала, что жена, – заверила его я.
– Она бывшая жена.
– Ты мне говорил.
– Ты всем веришь?
– Тебе верю.
– И тебе все равно?
– Что именно?
– Все, что с нами происходит.
– По-моему, с нами ничего не происходит.
Он как-то непонятно хмыкнул и снова спросил:
– Почему ты целый месяц молчишь?
– Ты ведь тоже молчишь, – пожала я плечами.
– Хочешь, расскажу тебе про нее?
– Нет! – торопливо воскликнула я и даже крест-накрест заслонилась руками.
– Ты же хотела все про меня знать! – почти крикнул он, грубо схватил меня за плечи и тряхнул так, что я клацнула челюстями, прикусив себе язык.
– Это было раньше… – прошептала я.
– Нет, я тебе все-таки расскажу! Люба… Она красавица.
– Я видела…
Но он меня уже не слушал. Чувствовалось, что он твердо решил поведать мне их историю. Бежать было невозможно – он цепко держал меня железными пальцами. Мы стояли друг против друга. Лицо против лица.
– Мы учились в одном классе, – продолжил он. – После школы почти сразу пошли в ЗАГС. Весь класс гулял на нашей свадьбе. Она была первой в выпуске. А потом я провалился на экзаменах в институт, и меня забрали в армию. Она писала мне на службу трогательные письма, но, когда я вернулся, она… она жила с моим лучшим другом. – Глаза Беспрозванных были такими больными, будто все это случилось с ним только вчера. – Я сразу подал на развод. А потом началось… Она ушла от Генки снова ко мне, потом опять в кого-то влюбилась… Она уходила и возвращалась, уходила и возвращалась… Я однажды попытался сбежать от нее. Эта квартира, в которой я живу… пока живу… она не моя. Ее брат купил сыну, чтобы тот мог учиться и жить в Питере, когда подрастет… Сами мы из Омска… Так Люба меня и тут нашла…
Валерий остановился, чтобы перевести дух, и я успела подумать, что именно Любины дела он вечно и улаживал, а я грешила на его обнаглевших родственников. А еще я подумала, что передо мной вариант Дюбаревых, вывернутый наизнанку, на левую сторону.
– А я не мог ее не принимать, ты понимаешь?! – Валера еще раз грубо тряхнул меня за плечи.
Меня не надо было трясти. Я его понимала. Ох, как я его понимала! Я видела его Любу, его Любовь, живое воплощение любви в женщине! Если бы я была мужчиной, я тоже не смогла бы ей противиться.
– Что ты можешь понимать, ты же не мужчина! – Он будто услышал мои мысли и, не соглашаясь с ними, тряхнул меня особенно чувствительно.
Я отбросила от себя его руки, отскочила в сторону и почти всхлипнула:
– И что ты от меня-то хочешь?
– А ты чего хочешь? – Он опять отвечал на мои вопросы вопросами. – Ты хочешь, чтобы все так и продолжалось? Ты не против, чтобы я с ней спал?
От этого вопроса к моему горлу опять начала подступать липкая густая масса, которая не сможет пролиться слезами, но и не даст дышать. Я закусила губу и молчала.
– Ну почему ты все время молчишь? – В его голосе слышалась уже настоящая ненависть. – Мне продолжать в том же духе?
Я ненароком бросила взгляд на его плечо. К нему прижималась маленькая малахитовая ящерка, сверкала рубиновыми глазками и шевелила младенческими пальчиками.
– Продолжай, Валера, – сказала я, и успокоившаяся ящерка тут же исчезла в вороте его джемпера.
Беспрозванных одарил меня на прощание тяжелым взглядом и вышел из бюро, гадко хлопнув дверью. Обессиленная, я опустилась на тумбу у зеркала, где он совсем недавно сидел, и закусила кулак, чтобы не закричать от боли и тоски. Может быть, он хотел, чтобы я призналась в любви к нему. Как это обычно водится у мужчин, он хотел, чтобы его любили все женщины, а он выбирал бы, куда ему завернуть на вечерок. Нет! Это мы уже проходили! Это уже вариант Дюбаревых тютелька в тютельку. Этого мне не нужно ни за какие коврижки!
Объяснение с Валерием Георгиевичем в нашем «еврогардеробе» заставило меня более детально просмотреть колонки газеты «Биржа труда». Я выбрала фирму, где требовался продвинутый компьютерный оператор, и решила, что моя кандидатура им подойдет. Фирмачи действительно весьма благосклонно посмотрели на мое профессионально составленное резюме, а потом и на меня собственной персоной. Мне не хватало знаний только одной программы – «Access», то есть «Базы данных», но менеджер, который со мной разговаривал, пообещал обучение за счет фирмы.
Я дорабатывала в нашем милом бюро последнюю неделю из положенных двух. Юлия уговаривала меня остаться, с каждым днем все яростнее обещая, что выбьет для меня прибавку к окладу – не менее тысячи рублей. Но вы же понимаете, что я не могла бы согласиться даже в том случае, если бы она уступила мне свое начальническое место.
Несмотря на то, что я изо всех сил держала хвост пистолетом, беспечно и незаинтересованно говорила о Беспрозванных, если, конечно, приходилось, Надя меня раскусила:
– Из-за него уходишь? – спросила она меня однажды за обеденным кофе.
– Да, – не смогла не признаться я. Очень тяжело молчать о том, что раздирает душу.
– Любишь?
– Страшно.
– А он?
– Любит другую.
– Да ты что? С ума сошла! Он же весь на виду! Какая еще другая?!
– Думаю, что вы скоро узнаете, какая другая.
– Ну, Валерка! Кто бы мог подумать! – всплеснула руками Надя. – Вот тебе и «красные революционные шаровары»! Надо же, каким инфернальным мужчиной оказался!
В тот день, когда я устраивала для сослуживцев отвальную, Беспрозванных не вышел на работу. Когда мы уже садились за празднично накрытый стол, Володька Бондарев спросил:
– А где Валерка-то? Я думал, он в цехе…
– Валерий Георгиевич мне вчера вечером звонил домой и просил оформить ему отгул по семейным обстоятельствам, – ответила Юлия.
При этом сообщении о семейных обстоятельствах Беспрозванных мы быстро переглянулись с Надей, и я сделала на лице выражение типа «Вот видишь!». Модзалевская сочувственно покачала головой, а я похвалила себя за то, что ухожу из бюро. Конечно, я обожаю Надю, уважаю Юлию и очень тепло отношусь к Володьке Бондареву, но культпохода на повторную свадьбу Валеры с бывшей женой не вынесу. Так что все путем… или пучком… так вроде сейчас говорит молодежь. Я все делаю правильно.