Книга Услуга за услугу - Донна Клейтон

— Самое страшное случилось, когда я вернулась в тот вечер домой. Отец увидел, как я влезаю в окно своей комнаты.

Вот почему Джулия так болезненно отреагировала на поведение Келли, отметил про себя Райан.

— Мы поссорились, Райан, поругались самым ужасным образом. Я не сказала ему, что беременна — вернее, не успела. Понимаешь, он… он вдруг стал заговариваться, а потом потерял сознание. Я вызвала «скорую».

— Представляю, как тебе было тяжело, — сказал Райан, обнимая ее.

— Я ездила к нему в больницу каждый день. И умирала от страха, зная, что должна буду все ему рассказать о ребенке, которого мне придется воспитывать в одиночку. Когда наконец отец поправился, я рассказала ему, что жду ребенка.

Слезы снова закапали на руку Райана.

— Это было ужасно. Он говорил со мной так враждебно. Приказал сдать ребенка в приют. И сказал, что не собирается заниматься воспитанием ублюдка.

Джулия сжала руку Райана так сильно, словно от этого зависела ее жизнь.

— Но я не могла так поступить, — дрожащим голосом сказала она. — Не могла отдать мою малышку в чужие руки.

— Ну, конечно же, нет, — прошептал Райан.

— В июне я окончила школу, — продолжила Джулия, помолчав. — Я ждала ребенка. Друзей у меня не было. Отец отказывался со мной разговаривать. На следующий день после выпускного вечера, — она глубоко вздохнула, — я сбежала из дома. Сбежала так далеко, как только могла. Мне было страшно подумать, что отец отберет у меня ребенка.

— Но как же ты не пропала? — Райану так хотелось узнать дальнейшее, что этот вопрос вырвался у него сам собой. — Что ты делала? К кому обратилась за помощью?

Он попытался представить себе одинокую, насмерть перепуганную девушку семнадцати лет, но от одной мысли об этом ему стало нехорошо. Как же, должно быть, она настрадалась!

Он не мог не восхищаться ее мужеством и решимостью — наверное, материнский инстинкт, могучий даже в таком юном возрасте, подсказал тогда ей правильное решение.

— Меня подобрал водитель-дальнобойщик на автостраде И-95. — Джулия не просто вспоминала, а словно заново переживала каждое мгновение своей жизни. — У него оказалось золотое сердце, — добавила она.

Райан не видел ее лица, но почувствовал, как она улыбнулась.

— Он накормил меня. Я тогда умирала с голоду — мне никогда так не хотелось есть. А он сидел и смотрел, как я ем. Когда я все съела, он отдал мне свой обед, а затем встал и вышел. Я думала, он уехал, но он вернулся и протянул мне бумажку, на которой был написан номер телефона.

Меня приютили «Сестры», благотворительная организация, меня и еще двух подростков. Они не задавали никаких вопросов о том, кто я и почему сбежала, и я была им очень благодарна. Позже, когда родилась Келли, меня спросили, что же я намерена делать дальше. Они сказали, что могут связаться с государственной службой опеки и подыскать для Келли приемных родителей, для которых она станет желанным ребенком. Но я твердила, что хочу воспитывать дочку сама. «Сестры» и тогда не бросили меня, помогли мне найти работу и сделали все, чтобы я смогла встать на ноги. За это я перед ними в неоплатном долгу.

Джулия тихо вздохнула.

— Каждый год я посылаю «Сестрам» чек, но ездить и навещать их у меня нет сил. Не хочу, чтобы Келли знала об обстоятельствах своего рождения. Не хочу, чтобы ей было больно, ведь от нас отвернулись два самых близких человека, которые должны были любить и оберегать нас. — Джулия устало провела рукой по лбу. — И кого я только пытаюсь обмануть? Я перестала ездить к «Сестрам» потому, что мне надо было оставить все это позади. Забыть.

Она повернулась и заглянула ему в лицо. В ее темных, как ночь, глазах застыло такое безысходное страдание, что у Райана защемило сердце.

— Но я ничего не забыла, Райан, ничего… — Она вздохнула, и по щеке ее медленно скатилась последняя слезинка. — И никогда не забуду.

Райан сжал лицо Джулии в ладонях, не смея прикоснуться к влажной дорожке, которая осталась на гладкой коже. Наверное, ей нужно было выплакать свое горе и еще раз пережить эту боль.

— Все будет хорошо, — тихо сказал он. — Может быть, ты и не должна ничего забывать. Все пережитое помогло тебе стать той, кто ты сейчас. Ты стала заботливой и любящей матерью для Келли. Искренней и заботливой. Боль, которую ты пережила, сделала тебя сильной и стойкой. Келли знает, что всегда может на тебя положиться. И всегда будет думать о тебе с гордостью и любовью.

— Ты правда так считаешь?

В ее выразительных глазах мелькнул лучик надежды и благодарности, и у Райана перехватило дыхание. Он не смог произнести ни слова и только кивнул.

Несколько мгновений он молчал, собираясь с силами. Ему хотелось столько всего сказать этой прекрасной женщине, что печально смотрела на него огромными черными глазами…

— Если бы ты не восстала против своего отца, — начал он, — если бы не убегала тайком на свидания со своим парнем, если бы не влюбилась и не подарила ему свою любовь, если бы ты послушалась отца Келли или своего отца… — он выдержал паузу. — Если бы ты не сбежала из дома и не пережила все, что тебе довелось пережить, у тебя не было бы Келли. Подумай — ты можешь представить свою жизнь без дочери?

Перечисляя все трагические события ее жизни, он внимательно вглядывался в лицо Джулии. Ему отчаянно хотелось стереть ее грустные воспоминания, поцелуями смахнуть ее слезы. Ни о чем больше не думая, он медленно коснулся ее щеки, позволил своим пальцам скользнуть в шелковистые волосы, с нежностью погладить бархатистую кожу.

Джулия взглянула ему в глаза и даже не успела ответить на его неожиданный вопрос — сердце быстро-быстро затрепетало у нее в груди.

Он собирается поцеловать ее! Она увидела это, поняла, почувствовала — и растерялась.

Доверься. Уступи. Это звучало у нее в ушах, кружило голову.

Словно прочитав ее мысли, Райан прошептал:

— Поверь мне, Джулия. Пожалуйста.

Он чуть наклонился и привлек ее к себе. Губы их уже почти соприкасались, когда Райан замер, встретившись с Джулией глазами. Странное ощущение пронзило ее, словно между ними установилась отныне тонкая, но очень прочная невидимая связь. Острее всего Джулия чувствовала сейчас влечение, вернее, настоящую страсть к этому красивому мужчине, но было помимо этого и еще что-то. Нечто более глубокое, более захватывающее — и никогда ранее ею не испытанное. Нечего было и сравнивать то, что она принимала за любовь в семнадцать лет, с чувством, которое она испытывала теперь.

Райан поцеловал ее, и Джулия прикрыла глаза, наслаждаясь его запахом и вкусом его губ, ощущением сильного, горячего тела. Она так долго отказывала себе в радости физической близости. Так долго…

На его губах чувствовался слабый, едва различимый вкус крепкого кофе, и вдруг Джулия поняла, что и он, наверное, ощущает то же самое. Его язык скользнул по ее нежной коже, и Джулия задрожала от восторга и наслаждения.