Книга Знай, кошка, свое лукошко! - Дана Хадсон

Ормонд негромко рассмеялся.

– Только между нами, Милли: дед разыгрывает властелина только из-за тяги к актерству.

Тетушка изучающее посмотрела на племянника.

– Что ж, это очень приятная новость. Мне чертовски хочется посмотреть на их физиономии, когда они узнают, что им ничего не отвалится, хоть выскочи они из штанов.

Френсис не одобрял простонародную манеру тетушки изъясняться, но признавал, что ее язык вполне можно назвать ярким и образным. Не скучным, это точно.

Они подошли к пестрой толпе, состоявшей из обитателей поместья и приехавших гостей. Лили Джеймс тут же кинулась к нему навстречу и по-свойски бросилась на шею. Попыталась поцеловать в губы, но он отвернул лицо и поцелуй пришелся в щеку.

– Ты не привез с собой эту свою кикимору? – ее голос просто звенел от радости.

Френсис был уверен, что Лили прекрасно знает о том, что Джейн уехала, поэтому в ответ лишь пожал плечами.

Она подхватила его под руку, и, чтобы не вырываться у всех на виду из ее цепких лапок, Ормонд был вынужден с непроницаемым лицом молча пойти с ней. Она шла с ним так уверенно, будто по меньшей мере была его невестой, поэтому, когда они подошли к деду, тот с искоркой мягкой насмешливости спросил:

– Что, поменял одну на другую?

Френсис твердо ответил:

– И не собираюсь. Что касается Лили, она мне какая-то там родственница, и в этом качестве будет пребывать и впредь.

Это прозвучало так жестко, что Лили побледнела и с укором посмотрела на него.

– Но ты сам дал мне понять…

Продолжить она не успела.

– Если ты постоянно вешаешься на меня, а я вследствие хорошего воспитания не отпихиваю тебя подальше, это не означает, что я даю тебе какие-то там авансы. Боюсь, что ты выдумываешь их сама. – И он снял с себя ее хваткую ручку.

Ему на помощь тут же пришла миссис Кросс, весело посмеивающаяся себе под нос.

– Что мне нравится во времена этих псевдосемейных сборищ, это то, что здесь никогда не бывает скучно.

Лили гордо вскинула голову и отошла в сторону, что-то надменно говоря своему брату. Посмотрев на них, Милли проницательно заметила:

– А ведь они что-то замышляют. Тебе не хочется узнать, что?

Ормонд тоже посмотрел в их сторону и передернул плечами.

– Нет, не хочу. Я и без того вижу все их аферы насквозь.

Удивленно распахнув глаза, миссис Кросс хотела было спросить, что это за аферы, но тут герцог величественно встал и сообщил:

– Спасибо за поздравления, мои дорогие, но я устал и покидаю вас!

Прозвучало это не хуже, чем заключительная речь короля Лира у Шекспира. К герцогу тут же подбежала пара расторопных лакеев, чтобы помочь ему дойти до замка, а оставшиеся гости принялись потихоньку расходиться.

Когда почти никого не осталось, к Ормонду подошли брат и сестра Джеймс. Лили с надменно поджатыми губами потребовала у брата:

– Ты скажешь сам или сказать мне?

Выпрямившись, Эдвиг гордо заявил:

– Ты здесь никто, Френсис. Твой дед передал этот замок и все свое имущество, не входящее в майорат, мне. Если не веришь, вот копия дарственной.

Ормонд даже брать не стал протянутый ему лист белой мелованной бумаги. Просто повернулся и позвал:

– Мистер Браунбойм! Вы не могли бы подойти сюда?

Поверенный деда, немолодой, но очень внушительный мистер Браунбойм не торопясь подошел к ним. Все это время Лили с высокомерным презрением испепеляла взглядом Френсиса, а за компанию и стоящую с ним рядом миссис Кросс. Но нужно признать, той это доставляло изрядное удовольствие, отчего она периодически мелко похихикивала, правда, стараясь, чтоб это звучало не слишком вызывающе.

Подойдя, мистер Браунбойм, не считая нужным поклониться Джеймсам, спросил у Ормонда:

– Что случилось, Френсис?

Тот кивнул на бумагу, которую продолжал держать в руке напыщенный Эдвиг.

– Как вы считаете, какова цена этой бумажки?

Тот брезгливо, двумя пальцами, как дохлую змею, взял лист бумаги, и, вытащив из кармана очки, прочитал ее, держа очки перед текстом, как лорнет. Потом аккуратно опустил очки обратно в карман и отдал лист обратно. На молчаливый вопрос окружающих неприязненно ответил:

– Цена этой бумажки точно такая же, как и прежде, то есть ничтожная.

Джеймсы закричали в один голос:

– Документ подлинный! И заверен нотариусами по всей форме!

Мистер Браунбойм и не думал спорить:

– Да, конечно. Сам-то документ в порядке и немало вам стоил, кто спорит. Проблема в другом: какое имущество мог передать вам старый герцог, если у него ничего нет?

Лили завопила не своим голосом:

– Как это ничего нет? А замок? А имущество? А деньги?

Поверенный достал из кармана табакерку и неторопливо засунул в нос понюшку табаку. Чихнул пару раз и только потом соизволил ответить:

– А так. Совершенно ничего. На нем даже исподнее, уж прошу прощения, куплено на деньги мистера Ормонда. Герцог передал все свое состояние до последнего фунта стерлингов единственному внуку еще десять лет назад, на его совершеннолетие. Он прекрасно понимал, что с возрастом будет, мягко говоря, не умнеть. А эта бумажка, которую вы так лелеете, не стоит и понюшки табаку. – И он потряс перед ними зажатую щепоть с табаком. – Так что это была просто очередная милая шутка нашего всеобщего любимца. – И он по-старчески захихикал, дирижируя при этом рукой.

Это был полнейший афронт. И Ормонд их добил, заявив:

– Надеюсь вы отдаете себе отчет, что после вашего нынешнего заявления я просто вынужден вычеркнуть вас из списка получателей ренты. На мою помощь тоже больше не рассчитывайте. Поищите себе другие источники дохода.

Эдвиг с разъяренным видом потребовал ответа:

– Ты знал об этой дарственной?

Френсис тонко улыбнулся.

– Конечно. О ней знали все. Дед в красках расписал, как вы ее у него вымаливали. И немало веселился при этом. Но он это сделал для того, чтобы я по глупости не считал вас своими друзьями. Одно время у меня была такая блажь в голове. Вот он и доказал мне, насколько вы достойны моего доверия и как плохо я разбираюсь в людях. Правда, после этого я ударился в другую крайность, и стал подозревать всех и вся, но к вам это уже не относится.

Что бы не потерять лицо, Лили громко воскликнула:

– Мы это так не оставим! Мы подадим в суд! На герцога за его издевательство! И отберем все, что он нам отписал!

Мистер Браунбойм с удовольствием согласился:

– Однозначно. Пытайтесь. Что наш весьма эксцентричный герцог Гейнсборо давно выжил из ума, подтвердит любой психиатр. Но вы этим не смущайтесь! Выставляйте иск по полной форме на все деньги, что у вас есть. Судьи тоже люди, и тоже, как и все прочие смертные, любят посмеяться. Так что лично я только «за».