Книга Где ночуют боги - Дмитрий Владимирович Иванов

Вот и все. Он сказал им гордиться, и они, люди, будут гордиться. Гордиться – это не трудно. Чтобы гордиться, много ума не надо. Что же получается? Тот, кто не умеет считать, должен гордиться тем, что не умеет считать? Архитекторы – тем, что не умеют строить? Хоккеисты – тем, что плохо играют? Значит, люди должны гордиться тем, что они – идиоты? Патриот – это гордый идиот? Так получается? Но почему?!

А люди? Что люди? Им надо, чтоб им сказали из телевизора: «Ничего, поднатужимся, как-нибудь выкрутимся, как шурупы, будет трудно, зато будет что вспомнить потом». И они это сделают. Поднатужатся, выкрутятся – им не впервой. Сроки, конечно, сорвут, кое-что не успеют построить, например хоккейную раздевалку, ну не беда, хоккеисты тоже люди, могут переодеться уж как-нибудь, отойти за заборчик. Не успеют построить заборчик – товарищи по команде могут подержать полотенце, пока хоккеист переодевается, или трибуны могут зажмуриться, чтоб не стеснять центрфорварда. А для чего, во имя чего? Чтобы не ударить в грязь лицом? Перед кем? Перед иностранцами? Презирающими все, что восточнее Кенигсберга, и всех, кто им это показывает? Да. Какое же, в сущности, жалкое зрелище представляет собой человечество. От этой мысли, как всегда, Антону стало чуть легче.

В это время журналисты, отпустив Козака, устремились к Антону. Перед началом интервью его попросили встать на фоне таблички, на месте пропажи без вести декабриста Бестужева-Марлинского и пушки времен Кавказской войны, установленной рядом. Антон не стал возражать, журналисты сделали снимок, а потом, обнаглев, попросили главу штаба сесть верхом на пушку. Но, зная от Эдо, что быть отдыхающим – горькая участь, фотографироваться как отдыхающий Антон отказался. Разочарованные тем, что не получилось сделать из главы креативного штаба посмешище, журналисты злобно набросились на Антона с вопросами. Все тот же либеральный сорняк, потерпевший поражение от Козака, решил попытать счастья с Рампо:

– Может, хоть вы нам расскажете, кому выгоден весь этот спортивный идиотизм?

За плечами Антона были сотни успешно проведенных переговоров с акулами, аллигаторами, электрическими скатами и другими видами богатых заказчиков агентства «PRoпаганда». Поэтому, хоть Антон и уступал Козаку в гипнотической силе, журналист и для него не представлял серьезной опасности.

Антон сказал:

– Простите, как вас зовут? Вы корреспондент какого канала? – Антон подсекал журналиста привычно, как рыбак карася.

– Меня зовут Игорь. Собачкин. Я с местного канала, девятого, – скромно сказал журналист.

– Да? А я думал, на федеральном, на Первом, – сказал Антон. – У вас хорошая дикция, юмор. Вам надо на Первом работать. Не думали?

– Ну… Ну да, – охотно признал журналист. – Я думал, конечно, я, в общем-то, как бы не против, но как я туда…

– Скиньте мне резюме, я Косте скину – он ищет таланты.

– Это что… Эрнст?! – Журналист стал чуть ниже, потому что подогнулись коленки – Антон тоже умел подгибать коленки у собеседника, только делал это иначе, чем Козак.

– Да, Костя же в поиске постоянном, – сказал Антон с улыбкой Будды, – другой бы давно уже искать перестал, а Костя – нет, ищет, в этом он весь.

– Я… все скину, сегодня, а на какой адрес? Паша, дай ручку, быстрее!

Журналист потребовал ручку у оператора, тот перестал снимать Антона и принялся панически хлопать себя по карманам в поисках ручки, Собачкин тоже стал хлопать и себя, и оператора по карманам, а вопрос, кому выгоден идиотизм, мгновенно потерял в его глазах актуальность. Кинжальный удар был нанесен Антоном расчетливо, раненая добыча агонизировала, и Антон спокойно за ней наблюдал. Эту технику креативщик перенял у варанов Комодо, в зловонной пасти которых содержится очень много бактерий, поэтому они наносят всего один укус, а потом наблюдают, как жертва медленно загибается от неизбежного сепсиса, а когда та валится с ног, варан подходит и с аппетитом ест ее заживо. Через пару секунд оператор, порвав заклинившую молнию на жилетке, достал-таки ручку, журналист выхватил ее и приготовился записывать на руке адрес почты Антона. Это было похоже на разговор наркомана с дилером: наркоман совсем потерял человеческий облик, а дилер великодушно продиктовал заветный адрес:

– Пиар, собака, пропаганда, точка, ру. Все как слышится – так и пишется.

Это был мейл общей почты агентства «PRoпаганда». Письма, приходящие на этот адрес, никто никогда не читал – заказчики Миши Минке никогда не писали писем на почту. Они иногда приезжали в агентство с охраной, а чаще Миша Минке летал к ним сам: в Сургут, Куршевель и другие места гнездовья заказчиков.

– Спасибо! Такой простой адрес! – совсем опустился Собачкин. – И такой… Все сразу понятно! Большое спасибо! Я сегодня же вышлю! Вечером! Ой! У меня же нет резюме, я же не думал, но я напишу к девяти! И сразу вышлю, а в девять не поздно?

– Нет, конечно, – улыбнулся Антон. – Я сова, Костя тоже сова.

Журналист улыбался Антону, как ребенок отцу. Антон даже позавидовал ему немножко и подумал: «Несчастный поверил: вот началось, я понравился главе креативного штаба, такому человеку! А почему? Да потому, что во мне виден напор! И я пришлю ему резюме, где расскажу о трех своих самых лучших острых сюжетах. Первый – про ухудшение климата в Сочи в контексте его ухудшения на планете. Второй – про спасение кавказского долгоносика, он живет в дуплах лесов, а леса вырубаются, а насекомое, лишившись дома, может просто исчезнуть и обречь на голодную смерть кавказских дятлов, а с дятлами могут исчезнуть и все остальные, и что тогда будет?! Нужны срочные меры! А третий сюжет о безнадзорно пасущихся коровах местных армян, жрущих целлофановые пакеты и памперсы на помойках. Холодный мацони от этих коров продают отдыхающим, накануне перебравшим вина, которое только по цвету вино, а вставляет как водка, потому что делается из чачи и «Юппи». В итоге все в опасности: и коровы, и люди – нужны срочные меры! Три этих сюжета посмотрит Костя – он ищет таланты, и в этом он весь, – разволнуется, расходится по своему кабинету, захламленному статуэтками ТЭФИ, а потом скажет своим помощникам: “Как долго я его искал! Вот это сюжеты! Как остро! Он режет как бритва, этот Игорь Собачкин, – ко мне его, первым же поездом, нет, самолетом”».

Так действительно думал Игорь Собачкин в эти секунды, и верил, и парил над землей. А Антон Рампо смотрел на него с грустью и видел совсем другие картинки. Он представлял, как в почте, которую никто не читает, будет вечно лежать резюме Собачкина Игоря и ждать, что его прочитают…

Так думал Антон, глядя на то, как Игорь Собачкин несколько раз старательно, как первоклассник, обводит ручкой на своей руке адрес почты. Антон Рампо сумел сделать то, чего не сумел даже Козак: превратил агрессивного бандерлога в ручную макаку, с какими фотографируется низшая каста в Сочи – отдыхающие. Ручными макак делают дрессировщики, используя поощрительные лакомства – то же сделал и Антон, использовав имя Эрнста вместо банана.

Как раз в это время у сквера, где проходила пресс-конференция, появился Эдо. Он извинился за опоздание – пацаны опять намочили клеммы. Оказалось, что пока Антон давал интервью, Эдо подвез на рынок за мясом Овика, который делает барбекю для высоких гостей и всегда выбирает мясо сам, не доверяя никому другому. Мясо купили, но по пути с рынка «девятку» Эдо забрызгал мокрым куриным пометом «КамАЗ». В результате чего Эдо, по его словам, познал душу «КамАЗа», душу его водителя, душу оператора погрузчика, через край нагрузившего «КамАЗ» мокрым пометом, и, наконец, душу директора птицефабрики, который не может проследить, чтобы помет грузили сухим, а не мокрым. После мотания душ всех этих машин и людей Эдо решил не ехать за боссом на «девятке», обрызганной мокрым пометом, потому что ему было стыдно. Эдо отдал машину на мойку племянникам, которые снова залили клеммы, и пока клеммы сохли, Эдо мотал души племянников. Извинившись, Эдо спросил Антона, что сказал Козак: не выселяют ли армян? Антон успокоил водителя, сказав, что Козак только призвал всех сделать все, чтобы Олимпиада достойно прошла.