Книга Тюремная песнь королевы - Юлия Андреева

Вчера король Филипп Август женился на прекрасной Агнесс Меранской, и сегодня у нас большой праздник. Это значит, что королева Энгебурга больше не королева. Она отвергнута мужем, низложена на Вселенском соборе. Но это еще не все. Сразу же после вашего с Анри отъезда, а точнее, когда вы признались перед судом, что не спали с Энгебургой, отношение к королеве в Сизуине изменилось. Она, бедняжка, теперь уже три года как выполняет в монастыре самую тяжелую работу, мучается от голода, холода, и постоянного надзора за ней. Король предложил ей вернуться в Данию, но госпожа не хочет. Отчего? Ведь здесь ей нечего ждать. Я думаю, она ждет вас, эн Бертран, своего рыцаря, потому что и сама верна своей клятве. А это значит, что, если вы не появитесь в монастыре, она умрет с горя. Энгебурга – ангельская крепость. Я давно понял, что эта малышка не привыкла менять своих решений и сдавать позиций, она скорее погибнет, чем…

– Я все понял. Я сделаю все, чтобы спасти ее! – Бертран встал и, дрожа от слабости, сделал несколько шагов в сторону Фернан да Мишле, упав ему на руки.

Глава 32

Страсти вокруг Энгебурги

Вопреки ожиданием Мишле, Бертран оказался серьезно болен. Поэтому весьма недовольный вынужденной отсрочкой замысла Фернанд Мишле был вынужден спешно отвезти господина ля Ружа в свое поместье в Дижоне, куда вскоре после приезда хозяина и его гостя были приглашены виднейшие медики того времени.

Вымытый и подстриженный Бертран ля Руж лежал в одной рубашке на широкой постели под балдахином с ангелочками, пил прописанные ему микстуры и усердно отъедался после трех лет вынужденного поста. По началу Мишле вообразил, что на восстановление сил еще молодому и физически сильному Бертрану потребуется месяц, но когда вдруг по истечении трех недель Бертран неожиданно упал в обморок, да так, что его едва привели в сознание, хранитель печати понял, что самое страшное впереди. Удачно продвигающееся в начале лечение теперь топталось на месте как вьючная лошадь посреди раскисшей дороги.

Так что не через месяц, а только через полгода, титаническими усилиями врачей, Бертран ля Руж наконец начал выбираться из своей тяжелой болезни. Теперь Мишле верил в скорейший и благоприятнейший исход дела, устраивая два раза в день конные прогулки со своим агентом и кормя его отборнейшими яствами, способствующими скорейшему возвращению сил и физической привлекательности.

Господин Мишле уж совсем было решился отправить Бертрана в Сизуин, как вдруг пришло известие о том, что король Канут снова выдвинул протест папе римскому и королю Филиппу о бесчеловечном отношении короля Франции к его сестре. Канут потребовал немедленно восстановить в правах безвинно осужденную им на заключение в монастыре королеву Франции и выгнать бесстыжую любовницу, которая обнаглела настолько открыто, что называет себя королевой, в то время как является всего-то герцогиней меранской. Если же король Франции будет упорствовать в своем заблуждении, король Дании обещал безотлагательно объявить ему войну.

Услышав такую новость, Бертран тотчас смекнул, что ехать к Энгебурге не время, из-за чего едва не поссорился с теряющим терпение Мишле.

– Какого черта, добрейший Фернанд, вы желаете, чтобы я скакал в монастырь и воровал оттуда королеву, в то время как она получила реальный шанс вернуть себе престол и расположение короля, прикрываемая с тылу пушками и кораблями Дании? – весело смеялся он. – Представьте себе на секундочку, что все произойдет по моему слову, и что тогда? Те, кто были гонимы, но остались верны королеве, займут наиважнейшие посты при дворе. Так что, возможно, вы еще попросите моей протекции, любезный друг.

Мишле понимал, что Бертран не шутит, и если, по словам кузена, королева сделала господина ля Ружа своим рыцарем, то отчего бы ей и в дальнейшем не способствовать его продвижению? Из нищего дворянина с сомнительным прошлым он вполне мог взлететь на небывалую высоту: жениться на одной из принцесс, породнившись через нее с правящей династией, взять в приданое земли и поместья, стать коннетаблем[10]Франции, наконец!

Взвесив все за и против, Мишле решил не спешить и не портить отношения с благородным Бертраном, любезно позволяя ему и впредь проживать в лучшем особняке Дижона, получая каждую ночь в свою постель хотя бы по одной смазливой служанке.

Прошло еще пару месяцев.

Посланцы короля Дании безрезультатно обивали пороги Ватикана. Когда же понтифик пожелал дать ответ, тот не обрадовал потерявших время датских вельмож. Папа Целестин III благословлял Энгебургу и обещал молиться за нее, а также за Францию и Данию. Далее в письме содержались ничего не значащие фразы и всяческие заверения в любви понтифика к обоим государям. И все. Ни каких требований в отношении короля Франции, ничего в утешение королю Дании.

Не поверивший своим глазам посол Канута несколько раз прочел послание папы, после чего попросил аббата Колена, секретаря кардинала Мориньи, через которого папа передавал в последнее время свои письма, встретиться с ним лично, для того чтобы тот разъяснил датчанину смысл папского письма. Встреча произошла в шикарном доме аббата, куда не замедлил явиться посол Дании. Зная о пристрастии господина Колена к выдержанному вину и невоздержанных в своих желаниях красавицах, посол предложил ему и то и другое, чем снискал расположение.

– Итак, что же вы хотите услышать от меня? – спросил аббат, потягивая сладкое, настоянное на изюме вино. – По мне, так все яснее ясного. Госпоже Энгебурге не повезло, прямо скажем. Но наш папа, поверьте, в той ситуации, в которой он сейчас находится, меньше всего хочет заниматься судьбой несчастной королевы. Девяносто два года, как-никак – вполне уважаемый возраст. М-да… Возраст, когда следует подумать о душе. Что же до мирских дел… – Он выразительно махнул рукой.

– Но королева Франции?! Безвинно осужденная и томящаяся в неволе Энгебурга Датская? – попытался возразить посол, но его слова натолкнулись на полные безразличия и презрения прозрачные, словно у рыбы, глаза аббата Колена.

– Ваша милость, убедите своего короля, что у него, возможно, есть и более важные дела, нежели защита сестры, у которой теперь есть муж, обязанный позаботиться о ней.

– Но все дело как раз в том, что именно муж отправил ее в заточение! – Посол терял терпение. Одного взгляда на проклятого аббата было довольно для того, чтобы немедля выхватить из ножен меч и разрубить святошу на мелкие кусочки.

– Как говорят у нас в Италии, господин посол, у женщины всего два защитника – ее муж и ее гроб, – глубокомысленно изрек аббат. – Если госпожу Энгебургу Датскую ввиду понятных нам обоим причин не может защитить муж, ей следует искать милости у второго защитника. Ну, вы понимаете? Иными словами, самое мудрое, что может сделать королева Франции, это умереть. За что все участники данного дела, начиная с короля Филиппа и заканчивая ее братом – датским королем, которому после ее кончины не придется развязывать дорогостоящих военных действий, – все они будут ей бесконечно признательны.