Книга Тюремная песнь королевы - Юлия Андреева

Кроме прекрасного Бертрана в услужении Фернанда Мишле имелось еще несколько молодых людей и прелестных девушек, но все это было не то! Он, Бертран ля Руж, оставался лучшим! Даже сам король, просмотрев бумаги неотразимого соблазнителя, признал, что если и стоит кому-то поручить план соблазнения Энгебурги, то только господину ля Ружу.

Сначала, желая самолично руководить «операцией», Филипп Август вдруг потребовал участия в деле юного Анри де Мариньяка – кузена господина Мишле, благодаря чему подставил под удар семью самого Мишле, которая всегда оставалась для того в неприкосновенности как единственная ценность, по настоящему имеющая значение. А потом Филипп вдруг усомнился в том, что Бертран говорит правду, и велел применить пытки к красивейшему молодому человеку, чья внешность служила гарантией успешной деятельности Фернанда Мишле!

Конечно, для чего королю знать, что дамы готовы золотом посыпать дорожки, по которым идет красавчик Бертран? Безжалостный король требовал пытать Бертрана таким образом, что безукоризненная внешность того могла необратимо пострадать. Много раз во время следствия Мишле умолял короля пожалеть лучшего агента, или хотя бы не уродовать его. Но ослепленный жаждой мести король был готов растерзать Бертрана на куски, лишь бы только тот сдался и признал, что переспал с Энгебургой. Неизвестно, какую бы еще пытку измыслил Фердинанд, подтверди его предположения Бертран. Только из всего этого мессен Мишле понял одно – король либо очень сильно любит, либо так же сильно ненавидит королеву Энгебургу.

Допросы продолжались изо дня в день четыре невыносимо долгих месяца, а потом вдруг все прекратилось, словно король вдруг утратил желание продолжать это дело. Бертран остался без приговора, узником, осужденным на забвение.

Мысли господина Мишле прервал равномерный лязг цепей и стук шагов. Вскоре тюремщик втолкнул в комнату грязного, одетого в рубище старика со всклокоченной бородой и длинными спутанными точно пакля волосами. Если бы Фернанд Мишле не послал тюремщика за господином ля Ружем, он бы, наверное, ни за что не признал в этом изможденном и больном создании некогда блистательного рыцаря и первого красавца королевства славного Бертрана.

– Оставьте нас. – Фернанд Мишле подошел к своему бывшему агенту и, не сводя с него полного ужаса взора, усадил узника в кресло у очага, а сам занял место за столом. – Здравствуй, мой мальчик, – после нескольких минут напряженного молчания изрек хранитель королевской печати.

– Здравствуйте, ваша милость! – огрубевший голос Бертрана был подобен рвущейся бумаге.

– Вы помните меня, мой друг? – Фернанд Мишле старался говорить спокойнее, рассматривая темное лицо агента и всклокоченные грязные волосы.

– Я прекрасно помню вас, господин Мишле. – Бертран попытался изобразить подобие улыбки. Его рука с длинными точно у орла грязными ногтями скользнула по лицу, зачесав пятерней волосы. – Это по вашей милости я нахожусь здесь.

– Что же сделали с вами тюрьма и эти люди! – не спросил, а скорее ужаснулся Фернанд Мишле.

– Мне трудно ответить на ваш вопрос, мессен Мишле. – Бертран придвинулся к огню. – В камере нет зеркала. Кстати, сколько времени я нахожусь в этом жутком месте?

– Три года… – Фернанд Мишле почувствовал отчаяние: дело, которое он собирался предложить Бертрану, явно было теперь тому не по зубам.

– Значит, я три года не мылся, не стригся и не чесал бороды. Как же вы хотите, чтобы я еще и не запаршивел в этом месте?

– Простите меня, мой друг! Но я как раз и пришел сюда, с тем, чтобы предложить вам новое дело и вытащить вас отсюда. Если, конечно, вы согласитесь…

– Новое дело? – Бертран скривился, почесываясь длинными когтями. – Я довольно дорого заплатил за то, что не выполнил предыдущее, а вы уже хотите втравить меня в следующее…

– Не выполнили? Это правда? – Фернанд Мишле подошел к буфету начальника тюрьмы. Обнаружив там краюху хлеба, бочонок вина и глиняную кружку, он извлек все это и поставил перед Бертраном, прислуживая ему как лакей.

– Вы опять с тем же?! – ля Руж недовольно пожал плечами. – Если я правильно понял, король не сумел лишить прекрасную Энгебургу невинности. Вы наняли меня, но я так же не справился. Не понимаю я наших судей… Если они подвергли сомнению мои показания, отчего бы им не приказать добрым монахиням проверить королеву, и окажись она девственницей, значит, я сказал правду и не прикасался к ней!

Такой грубый, но одновременно с тем разумный ответ поверг Фернанда Мишле в замешательство. Довольный произведенным эффектом Бертран молча потягивал недорогое винцо, наблюдая затруднения своего бывшего начальника.

– Тогда, три года назад, я пытался спасти вас, ведь вы, Бертран, были не только моим лучшим агентом и, я не побоюсь этого слова, другом, но и… Признаться, тогда вы сделали меня и своим должником, не выдав намерений моего кузена Анри жениться на Марии Кулер.

– Что-то я не заметил вашей благодарности ни тогда, ни в эти три года, когда я подыхал в подвале…

– Вы многого не знаете, дражайший Бертран! – Фернанд Мишле поставил на пол бочонок вина и прошелся по комнате. – Я же не выдал судьям, что Анри по простоте душевной сознался мне в том, что вы сделались рыцарем нашей королевы, получив от нее перстень на ленте и дав клятву верности. Да располагай король такой информацией, вас бы как минимум кастрировали и сожгли на площади. А ведь я знал даже дерево, в дупло которого вы положили перстень.

– Простите, эн Фернанд, я не знал о том, что де Мариньяк выдал вам мою и свою тайны. Я просто не хотел втравливать его во все это паскудное дельце. Как теперь он?

– Поверьте мне, лучше, чем вы. Но, вам, вам я сейчас могу помочь! Эн Бертран, прошу вас забыть на время о рыцарском долге перед вашей дамой и все же попытаться выполнить прежнее задание.

Ответом господину хранителю королевской печати послужила метко брошенная в его голову кружка. Мишле только и успел, что заслониться рукой, иначе пришлось бы худо.

– Послушайте меня, драгоценнейший мой господин ля Руж, – начал он сдержанно. – Сейчас вы либо соглашаетесь работать со мной, либо я ухожу и не прихожу уже никогда. Выбрав темницу, вы издохнете в ней – среди крыс, клопов и болезней, никому не нужный, отвергнутый и забытый. Если согласитесь завершить начатое, я нахожу способ освободить вас. После чего вы поселяетесь в моем именье, где вас лечат, кормят и где вы возвращаете себе былую силу и красоту. Потом вы отправляетесь к своей красавице и забираете ее из монастыря. Король Франции разрешает вам жениться на госпоже Энгебурге и даже выдает ей приличное положению преданное.

– Чтоб вас черти в аду поджарили! Как у вас все легко и просто! – Бертран не отрываясь смотрел на огонь, точно сам вид бывшего начальника доставлял ему боль.

– Вы же ничего не знаете, эн Бертран, дорогой мой. – Фернанд Мишле подошел к креслу ля Ружа, доверительно дотронувшись до его руки. – Ведь вашей даме грозит смертельная опасность! Честное благородное слово! Послушайте меня, дорогой мой друг, – не без труда он добился того, чтобы Бертран посмотрел на него. – Скажите, сегодня вы слышали из своей камеры какое-то беспокойство на улице? Пение? Голоса? Я не знаю, видны ли через ваше окно горящие смоляные бочки, установленные на площади?