Книга Полет ласточки - Мириам Дубини

Эмилиано посмотрел ей прямо в глаза своими черными, как нефть, зрачками.

— Хочешь дневник? — прошипел он.

— Да.

— Пойдем.

Он повернулся к ней спиной и направился к лестнице, которая вела на гранитную набережную.

— Он сумасшедший, — зашептала ему вслед испуганная Лючия.

Эмилиано шел медленно, не оглядываясь, сжимая в руках книгу.

— Я никуда с тобой не пойду. Ты должен принести дневник сюда, — крикнула Эмма.

Эмилиано поднял в небо указательный палец и быстро двинул им вправо и влево. Нет. Такой вариант не рассматривается. Он все шел вперед, не останавливаясь, и уже поднялся на первую ступень лестницы. Эмме ничего не оставалось, как броситься за ним следом.

— Ты куда?! С ума сошла?! — попыталась вразумить ее Лючия.

Да, наверное, она сошла с ума. Но она не могла справиться со своими ногами. Ноги двигались сами по себе и несли ее к нему. Еще никому никогда в жизни не удавалось так разозлить ее, даже матери. И эта злость ей не нравилась. Не нравилась нисколько.

— Послушай, ты не можешь вот так уйти! — закричала Эмма, хватая Эмилиано за руку.

Он высвободился, быстрый как змея, и сжал ее запястье. Другая рука нырнула в хвост ее рыжих волос. Они запылали огнем в его пальцах. И бледная кожа стала молочным озером. Он притянул к себе ее лицо и поцеловал в губы. В молочное озеро упал большой камень, по невозмутимой глади пошли круги гнева, удивления, истомы. Эмма попыталась вырваться — он сжал ее еще сильнее. Она начала бороться — он оказался сильнее. И она замерла неподвижно и закрыла глаза, погрузившись в черный огонь темноты. Поцелуй был как укус. И требовал еще тысячи поцелуев. Эмилиано подложил руку ей под спину и оторвал от земли как пушинку.

— Пусти меня, — выдохнула она не очень уверенно.

— Через час, — пообещал он и стал подниматься по лестнице, неся ее на руках, — через час я отпущу тебя домой.

— Мне надо идти. Сегодня такой сильный ветер.

— Можно мне с тобой?

Ансельмо спросил себя, существует ли вежливый способ сказать «нет».

— Грета, я бы хотел побыть один.

Грета спросила себя, существуют ли слова, способные выразить, как она скучала по нему и как не хотела расставаться с ним сейчас, когда он только вернулся из Милана. Потом она вспомнила о Гвидо. О том, что он сказал ей как-то в мастерской. Было что-то, о чем Ансельмо не хотел с ней говорить, что-то, связанное с такими ветреными днями. Она хотела знать, что это. Но вдруг поняла, что больше всего на свете она хотела, чтобы эта тревожная морщина исчезла с лица Ансельмо. Немедленно.

— Хорошо.

— Правда?

— Правда.

— И все?

— Сегодня и в самом деле как-то сильно дует. Я устала. Поеду домой. Я рада, что ты вернулся.

Морщина исчезла. С его лица. Она переместилась в потайное место. В темноту. Где только Грета могла видеть ее и чувствовать боль от этой жесткой складки.

— Спасибо за цветок.

Она кивнула и улыбнулась. Было что-то фальшивое в этом прощании. Это даже не было похоже на прощание. Ни поцелуя, ни объятия, только взмах руки, и Ансельмо исчез, проглоченный темным зевом метро. Она зажгла фары на своем велосипеде и поставила ноги на педали. Посмотрела вокруг, продумывая дорогу к дому. Один путь был длинный и почти без подъемов, другой короткий и трудный до изнеможения. Она выбрала второй и покатила вперед. Но на первом же подъеме у нее зазвонил телефон. На этот раз она его услышала. Она держала его под рукой на случай, если вдруг позвонит Ансельмо. Но это был не он. Это была Эмма.

— Дневник у меня, — без вступлений выпалила подруга.

— Дневник Ансельмо? — не поверила Грета.

— Он самый.

— Как? Откуда?

Молчание.

— Эмма?

— Грета, ты… ты не могла бы приехать ко мне?

— Что-то случилось?

— Много чего. Приедешь?

Мать в ресторане, как всегда. Никто не заметит, если она вернется домой поздно.

— Уже еду.

Грета развернула велосипед и поехала вниз. На натянутых тормозах, как обычно. Гася скорость.

У Эммы Грета застала Лючию. Она сидела на плетеном диване в пижаме и с видом человека, которому не терпится рассказать нечто сногсшибательное. На столе — остатки пирожных, обертки конфет и целая когорта флакончиков с лаками самых разных цветов. У Греты возникло ощущение, что она попала на пижамную вечеринку. Она ненавидела пижамные вечеринки.

— Ну и?

— Эмма и Эмилиано поцеловались! — выпалила Лючия.

Грета вытаращила глаза, не веря своим ушам. Потом присела на цветастое кресло:

— Ты с ума сошла?

— Я тоже ей так сказала!

Эмма сделала глубокий вдох:

— Похоже на то.

— А потом она хотела уехать с ним на мотоцикле в его логово.

— Совсем тронулась?

— К счастью, мне удалось остановить ее в последний момент.

— Мы ждали его час. На набережной. И он вернулся. С дневником.

На лице Эммы появилась загадочная улыбка, в глазах блеснул странный огонек:

— Как обещал.

— Да что случилось-то? Он тебя шантажировал?

— Нет.

— Он заставил тебя целоваться, чтобы вернуть дневник?

— Нет, — сказала Эмма совсем тихо.

— Он запугал тебя?

— Я его больше не боюсь. Нет. Это не страх. Это что-то другое.

— Тогда я ничего не понимаю, — вслух рассуждала Грета. — Какой ему интерес возвращать дневник?

Ответа не последовало. Эмма поднесла пальцы к губам, на которых все еще горел его поцелуй.

— Эмма, ты больше не должна его видеть. Никогда. Поняла? — начала внушать ей Грета.

— Я его больше никогда не увижу. Не беспокойся.

Грета сама не знала почему, но этот ответ ее нисколько не успокоил.

— Главное, дневник Ансельмо снова у нас. Он вернулся из Милана?

— Да, полчаса назад.

— А почему ты тогда не с ним? — пропищала Лючия.

Грета посмотрела на нее, раздумывая, задушить ее подушкой или просто нагрубить. Потом повернулась к Эмме:

— Дай мне его.

Эмма молча вручила ей дневник. Грета раскрыла его наугад и начала читать.

— Как ты можешь?! Там ведь все его секреты. Ты же говорила, что нельзя читать чужие секреты… — напомнила Лючия.

— Я читаю дневник потому, что я не с ним, — резко ответила Грета. — Я хочу знать, почему я не с ним.