Книга Ветхая ткань бытия - Константин Бояндин

После чего встреча с подлинным положением дел обычно оказывалась первой и последней: в этом Хиргол убедился, сопровождая многих членов Девятки (ныне — Восьмёрки) в их путешествиях по разнообразным мрачным и невероятно жутким местам. Во многих случаях то были захоронения, поля давнишних битв, места, отягощённые проклятиями, сожжённые либо магией, либо неразумным отношением к природе. Которая и без всякой магии умеет достойно отвечать обидчикам.

Вот и теперь — «отойди и не мешай». Хорошо ещё, не напускает на себя самодовольного вида. Откровенно говоря, Пятый вызывал у Хиргола скорее симпатию, нежели зависть или страх. Он не преувеличивал своих возможностей и не скрывал ограниченности познаний.

…Тнаммо развёл руки в стороны, после чего соединил ладони перед собой и трижды коротко поклонился каждой из сторон света. Интересно, подумал Хиргол, что из всего этого действительно нужно для заклинания, а что — для зрителей? Поди пойми.

Несколько собранных Тнаммо груд камней зашевелились, потекли вверх расплывчатыми струями и оформились в человекообразные силуэты. Голова у них была весьма условной — не более чем украшением. Восемь исполинов подошли к Тнаммо. Тот что-то тихо произнес, и каменные существа направились в глубь островка. Где Пятому и предстояло выполнять инструкции Восьмёрки.

Хиргол настолько увлёкся наблюдением за тем, как каменные существа — големы — сооружают из камня большой дом (или, скорее, небольшую крепость), что совершенно забыл о Тнаммо. Когда над головой у юноши забили множество пар крыльев, он вздрогнул и поднял голову. Жуткого вида птицы, окраской сливавшиеся с однообразным каменным пейзажем вокруг, покружили над их головами и разлетелись в разные стороны.

— Охрана, — пояснил Пятый. — Ну ладно. Дом готов — помоги Альмрин отнести вещи.

Странно он его называет, подумал Хиргол, послушно взваливая на себя увесистый тюк, — словно к неживому обращается. Хотя… возможно, оно и есть неживое? Он взглянул в сторону быстро идущего Альмрина. На огромный сундук, который тот нёс без видимых усилий. От этого зрелища Хиргол похолодел.

К концу дня Пятый позвал его к небольшой естественной гавани, где стоял корабль.

— Присмотрись, — указал Пятый. — Узнаёшь кого-нибудь?

Двое людей вышли на палубу, неторопливо пропуская матросов, готовивших корабль к отплытию. Хиргол ахнул: это были они с Пятым. Не отличить. Хиргол номер два улыбнулся и помахал ему рукой.

— Кто это? — поразился юноша, не веря своим глазам.

— Мы и наша команда, — Пятый махнул рукой и его двойник, кивнув, крикнул что-то капитану. — Через две недели корабль разобьётся о скалы у берегов Оннда. Никому и в голову не придёт считать нас живыми.

— И они знают, что погибнут? — Хирголу стало невероятно страшно. Его двойник не сводил с него глаз, продолжая улыбаться и махать рукой.

Тнаммо усмехнулся и потёр ладони.

— Не бери в голову, коллега, — посоветовал он. — Чтобы что-то знать, надо, по крайней мере, уметь думать.

И оставил Хиргола одного. Тот смотрел, не отрываясь, как корабль выходит из гавани и начинает дорогу туда, откуда ему уже не вернуться. Когда позади появился Альмрин и сказал, что ужин готов, Хиргола едва не хватил удар. Голос у слуги оказался звучным и довольно приятным. Значит, не немой, думал юноша, следуя за ним. Альмрин сохранял бесстрастное выражение лица. Точь-в-точь, как сам Пятый.

— А как же команда? — вспомнил неожиданно Хиргол несколько часов спустя, когда помогал Пятому распаковывать вещи и собирать непонятного назначения оборудование.

Тот удивлённо поднял брови.

— Настоящая команда осталась в Венллене, — ответил он, наконец. — И потом, откуда такое человеколюбие? Если не ошибаюсь, Империя находится в состоянии войны, а мы — на вражеской территории.

Вот и спорь с ним.

* * *

— Он отказался от обучения? — Мондерел недоверчиво приподнял брови. Арун кивнул.

— Приказал отменить все уроки. Сказал, что справится со всем сам. Сидит в вашей библиотеке и что-то читает.

— Ну что же, — Правитель задумчиво пригладил усы, — хорошо. В конце концов, ему виднее. Продолжайте выполнять его распоряжения — кто знает, может он и прав.

Прав, как же, подумал Арун, спускаясь по винтовой лестнице. Просто слишком много о себе воображает. Ничего, надо будет посоветовать ему совершить прогулку… скажем, на запад. И придать эскорт — так, чтобы не заметил. Встретится разок с «жабами» — тут же поймёт, чего стоит на самом деле.

Эта мысль показалась начальнику охраны чрезвычайно занятной. Действительно, коль скоро Гость — важная персона, то и обучать его надо соответствующими методами.

Позволить несколько раз угодить в капкан, чтоб лишняя спесь сошла. Ничего, не таких приводили в чувство.

Во двор Иглы Арун вышел в отличном настроении.

* * *

— Превосходно, — заметил Норруан. — Правильно сделал, что отказался от всех уроков. Незачем они ему. — И подмигнул вороне.

Той, однако, было не смешно.

— Не понимаю, что ты задумал, — проворчала Морни.

— Поймёшь. Я сооружу для Воинства небольшое отвлечение на востоке, когда Гость выйдет на прогулку. А ты постарайся рассеять эскорт. Пусть отстанут как следует.

Ворона кивнула, но взгляд её оставался непонимающим.

— Не могу этого объяснить, — ответил Норруан, подумав. — Ты должна всё увидеть сама.

* * *

Первые пять дней Унэн только и делал, что отдыхал.

Отдых — понятие относительное. Таменхи появлялся в домике на несколько часов в день; со сказочной быстротой готовил всевозможные деликатесы (помимо тех, что приносил с собой). Монаху даже показалось, что здесь не обходится без мистики: Таменхи не применял никаких заклинаний, но делал всё вроде бы и неторопливо, но с невероятной быстротой. Трудно это объяснить. Надо хотя бы раз увидеть.

Каждый день травник готовил для Унэна несколько порций каких-то снадобий. Запах у них был превосходный, вкус — премерзкий, но что поделать! Унэн послушно пил то, что дают, и ел, как следует. Иногда позволяя себе бутылочку-другую вина. Поскольку сама Айзала не торопилась присматривать за ним, то позволять себе удавалось иногда по два раза в день. Словом, не жизнь, а сплошной отдых — если, конечно, не считать горьких, приторных и прочих настоев.

Дом был обширен; на втором этаже, где располагалась комната Сунь Унэна, находилась также и библиотека. Книги были преимущественно о травах, алхимии, а также по разнообразным разделам медицины. Хотя у монаха не было особого желания читать, всё же иногда он доставал, любопытства ради, томик с полки и сидел в тени деревьев, наслаждаясь свежим воздухом и приобщаясь к мудрости. Оказывалось, что, как и в любом деле, целительство имело тысячи способов справиться с тем или иным недугом. Проще говоря, правильного в нём не меньше, чем неправильного.