Книга Черный красавчик - Анна Сьюэлл

Глава XXIX

Горожане

Существовал и еще один вид нанимателей, которые совершенно в нас ничего не смыслили. Это были горожане из тех, у которых никогда в жизни не было своих лошадей. Они больше привыкли передвигаться на поездах и, может быть, именно потому нас всех путали с неодушевленными механизмами. Попасть к подобному человеку внаем – настоящее наказание. Заплатив деньги, он гонит вас с одинаковой скоростью по сухой дороге и по раскисшей от грязи, по ровной местности и по острым камням.

Сопротивляться подобному управлению бесполезно. Только получишь пару лишних ударов кнутом. Эти люди не понимают, что мы тоже можем устать. Видимо, лошади им представляются паровозами, разве что меньших размеров. С подобным кучером и не рассчитывайте, что на крутом подъеме он спустится с козел. Зачем облегчать работу какому-то механизму!

Еще хуже с такими людьми на крутых спусках. Они или вообще забудут поставить колеса на тормоз или не снимут с тормоза после спуска. Однажды я, выбиваясь из сил, втаскивал экипаж на тормозе в гору, и только на середине подъема человек, который тогда мною правил, догадался, отчего мы так медленно едем. Думаете, это его хоть немного смутило? Сняв экипаж с тормоза, он ударил меня изо всех сил кнутом и крикнул:

– Шевелись, ленивая тварь!

Мой личный опыт подсказывает: если подобные наниматели правят тобой слишком часто, здоровье можно подорвать окончательно. С места они никогда не тронутся плавно. Они почитают хорошим тоном пустить лошадь галопом от самой конюшни. Тормозят они еще хуже. Ну, скажите на милость, зачем взбадривать лошадь кнутом, перед тем как останавливаться? Однако тот, кто путает лошадей с паровозами, поступит именно так. Сначала на тебя обрушится кнут, а когда рванешь вперед, кучер натянет поводья. Лошадь от неожиданности едва не садится на задние ноги, трензель режет ей губы, а эти вульгарные люди уверены, что «умеют с шиком остановить экипаж».

Мое счастье, что, в бытность «лошадью напрокат», я не слишком уж часто сталкивался с подобными кучерами. Впрочем, они могут принести вред не только лошадям, которыми управляют. Как-то мы с моим напарником Рори возвращались после рабочего дня. Правил нами тогда, по счастью, хороший и ласковый кучер из нашей конюшни, которого наняли вместе с нами. Дорога была настолько широкой, что разъехаться со встречными экипажами не составляло труда. Поэтому кучер не сбавлял скорости даже на поворотах. Внезапно прямо на нас вылетела лошадь с двуколкой[7]. Кучер в двуколке несся не по той стороне дороги, деваться нам было некуда. Я, к счастью, отделался испугом, а бедному Рори оглобля встречного экипажа ударила прямо в грудь. Он попятился и так закричал, что я до конца своих дней не забуду.

Наш кучер потом говорил, что еще немного, и удар пришелся бы Рори в сердце. Кто знает, может быть, для несчастного моего напарника так было бы даже лучше. Все равно он сделался инвалидом. В паре мы уже больше не ездили. После выздоровления этот умный, добрый и очень талантливый конь попал к угольщикам. Условия работы там просто ужасные, а уход и питание никуда не годятся. Добавьте к этому, что Рори приходилось свозить с горы тяжелые телеги с углем, и вам станет ясно, сколь незавидная ему выпала доля на старости лет. А виноват в этом был один из тех молодых людей, которые не обращают внимания ни на лошадь, которой правят, ни на что-то другое в пути.

После того как Рори продали угольщикам, напарницей моей стала бурая кобыла в яблоках по имени Пегги. Хвост и грива у нее были коричневыми и выглядела она, по-моему, очень мило. Кроме того, она отличалась большим добродушием и любовью к работе, что мне всегда в лошадях импонировало. Вот только я удивился ее странному шагу. Она шла то рысью, то кентером[8]. Три-четыре нормальных шага, потом – прыжок вперед, и снова обыкновенная рысь. Идти с ней в паре из-за этого было не очень легко. Я немного занервничал, но за работой ей ничего не стал говорить. Только когда мы вернулись домой, я осведомился:

– Почему ты так странно ходишь?

– Эх! – горестно выдохнула она. – Всему виной мои слишком короткие ноги. Я ведь не чистокровка. Вот и выходит, что роста с тобой мы почти одинакового, а ноги мои на целых три дюйма короче. Конечно, ты можешь двигаться гораздо быстрее. От этих коротких ног в моей жизни одни несчастья.

– Не понимаю, – ответил я. – Почему же из-за коротких ног нужно так странно ходить?

– Потому что люди хотят двигаться как можно быстрее! – топнула Пегги в сердцах копытом. – Если тебя запрягли в пару и ты отстаешь, кучер обрушивает удары кнута. Вот я и стала так безобразно двигаться, чтобы не отставать от других. Было время, и я ходила как все нормальные лошади, – мечтательно глядя куда-то вдаль, продолжала Пегги. – Какой замечательный у меня был хозяин тогда! Работал он молодым священником в двух приходах, но никогда не жаловался, ни разу меня не ударил и позволял ехать, как мне удобно. Потом он перебрался жить в большой город, а меня продали фермеру. Ты, наверное, знаешь, Черный Красавчик: бывают фермеры, из которых получаются отличные хозяева для лошадей. Мне, увы, в лице фермера досталась натура не только низменная, но и лишенная всякого вкуса. На качество лошади ему было полностью наплевать, на красоту управления – тоже. Волновала его только скорость. Как я ни старалась бежать, он все равно был недоволен. Просто не помню дня, чтобы у нас с этим фермером обошлось без кнута. С тех пор я и стала сбиваться с рыси на кентер, чтобы бежать быстрее.

Новым моим напарником снова стал конь с неблагополучной судьбой.

Однажды фермер погнал меня с такой скоростью, что телега перевернулась. Признаюсь тебе, Черный Красавчик, я ничуть не жалею, что он сперва сильно разбился, а потом продал меня. Теперь, полагаю, тебе все ясно с моим странным шагом? Это просто реакция расстроенной психики. Фермера со мною давно уже нет, но стоит кому-то взмахнуть кнутом, и я начинаю подпрыгивать самым что ни на есть безобразнейшим образом.

Рассказ Пегги произвел на меня очень сильное впечатление. Я давно уже замечал, сколь тяжело ходить в паре лошадям разного роста. Искушенные люди, наподобие сквайра Гордона, Джона или фермера Грея, знают это не хуже нас. Но в конюшнях для лошадей напрокат на такие вещи не обращают внимания. Когда же лошадь меньших размеров хоть чуть-чуть отстает, ее бессовестно лупят кнутом.

К счастью, Пегги в конце концов повезло. Ее начали запрягать одну в легкие фаэтоны. Тут она проявляла свои способности в полной мере. Спокойная манера езды этой лошади в особенности импонировала пожилым людям. И вот однажды две такие дамы решили купить Пегги. Как-то мы встретились за городом. Пегги бежала спокойно и весело. Я очень порадовался тогда за нее.

Новым моим напарником снова стал конь с неблагополучной судьбой. При малейшей неожиданности он шарахался, а иногда даже лягался. Из-за этого он и потерял очень хорошую службу.