Книга Заколдованная Русь. Древняя страна магов - Валерий Воронин

И ещё сам собой напрашивается вывод: во всех случаях речь идёт о супруге Вершителя мира, которого мы называем Богом, и чьё присутствие на планете чувствуется постоянно. У него множество имён. И у его женской половины, как мы знаем, тоже было множество имён. Что лишь говорит о многообразии их функций и многосложности этих древних божественных образов.

В любом случае речь идёт об очень сильном женском начале, с глубоких времён проявленном в Крыму. И шлейф этой богини тянется в нашу эпоху, всё время напоминая о своём существовании. Я приведу несколько примеров. Когда я называл тех, кто правил Сваргой, то упоминал ряд их имён, которые сохранились у разных народов: ассуры, асы и русы.

Так вот, ассуры часто противопоставляются классу богов под общим названием «девы». Считаются, что ассуры владеют отрицательной колдовской силой (майя), о которой я говорил выше. В свою очередь девы им (этой силе) стараются противостоять. Если брать ту же индийскую мифологию, то словом «дева» обозначали «бог». А «девалока» (дева-лога?) – место на вершине горы Меру (золотой горы), где они проживают. Как интересно это сопрягается с нашими исследованиями Биюк-Узенбаша и горы Каблук с золотым стержнем, обозначенным нами в качестве прообраза горы Меру!

У Шивы (одной из супруг которого была Кали) было множество жён. И у всех были разные имена. Но имелось и одно общее – обозначение Дева. Не следует ли из этого вывод, что в изначальном виде Шива отождествлял мужское начало, а Дева – женское. Позже из данной противоположности родилось противоречие между ассурами и девами, носящее антагонистский характер. Хотя в последнем случае уже нельзя было вести речь о разности полов, скорее – о разности полюсов.

Конечно, надо вспомнить и о русской мифологии, в которой присутствует дева (правда, в сочетании с именем или эпитетом): дева-краса, длинная коса; царь-девица; Красна-девица; дева-спящая красавица; дева Василиса («прекрасная» либо «премудрая»). Думается, все эти сказочные персонажи, взятые из народного эпоса, имеют в своей основе глубокие корневые начала. И они восходят к тем же временам, откуда древние индусы черпали собственные религиозно-мистические сюжеты, одним из источников которых без сомнения является Крым. Кроме того, слово «дева» не только указывает на женский (противоположный мужскому) полюс в диаде двух противоположных начал, но и на принадлежность её к чуду (дева=дива), а, значит, и к магии.

Древние римляне бережно относились к своей богине Майе, нередко отождествляли её с Боной деа (дева). Её почитали в числе богинь-матерей, а поклонения приносили в мае, считая её исключительно женским персонажем, и в празднествах, посвящённых Боне деа, разрешалось участвовать лишь женщинам. Само имя данного римского божества переводилось как «добрая богиня». Но «деа» (дева) – это одновременно и богиня, и дева, и чудо (диво), что тоже надо понимать. Не случайно Бона деа считалась покровительницей магии (колдовства, чародейства и плодородия), что ещё больше сближает её с богиней Майей, а также с местом обретения мифа о Боне деа (дева). Думается, всё те же этрусы, выходцы из Причерноморья и Крыма, перенесли эту мифологию на новые земли, укоренив её на Апеннинском полуострове и сделав тем самым её законной «доброй богиней».

Все известные нам случаи верований, связанные с Майей-Девой, независимо от того, исповедуют ли их индусы, древние римляне, русы или готы (германцы), берут своё начало в одном месте. И как это ни громко звучит, но первоисточник этих верований мы, кажется, нашли. Что же в самом Крыму известно о проживании здесь Девы или женщины с именами, которые я ранее приводил?

2

О Деве я знал с ранних лет. Это признание следовало бы сделать мне сразу, но я упорно тянул с ним, не решаясь сказать о главном. Ещё в детстве мне пришлось познакомиться с мысом Фиолент, куда однажды привёз меня отец. Я уже рассказывал, что человек он был прелюбопытный, живо интересующийся всем, что хоть как-то было связано с древностью Крыма.

К своему стыду, прежде о Деве я не слышал. Именно отец открыл мне глаза на эту загадочную богиню из прошлого. Собственно, никакой Девы я не увидел, да и развалины храма, к которому подвёл меня отец, вспоминаю с трудом. Но он уверял меня, что именно об этом храме писал поэт Пушкин, который специально приходил сюда в поисках храма Девы.

Между моим посещением Фиолента и пребыванием здесь Пушкина прошло около девяноста лет. Срок небольшой. Не думаю, что за это время здесь что-то могло сильно измениться. Так что я видел то же, что когда-то наблюдал и Александр Сергеевич. Надо сказать, фантазию его нельзя было сравнить с моим детским воображением. Я бегал по каким-то каменным, испещренным небольшими углублениями блокам, которые вполне можно было принять за обычные выступы скалы. А он увидел в них – фундаменты циклопического храма! Да ещё и представил, как служили здесь службу жрецы, творя жертвоприношения, и кровь из алтаря стекала вниз…

Собственно, о жертвоприношениях рассказал мне отец. Прежде я о них не слышал. Почему же эта Дева была такой кровавой? Но отец ничего мне не ответил, сообщив лишь, что это такая древняя традиция.

Следом мы поехали в Балаклаву – небольшой курортный городок, зажатый в горной щели узкой морской бухты. Там осталась старая генуэзская крепость, и мы влезли на гору, где она громоздилась, чтобы лучше увидеть море и открывающийся вид на мыс Айя. Именно тогда отец, указывая рукой в направлении мыса Айя, обратил моё внимание на причудливый силуэт, сложенный из нагромождений огромных скал. В них явно угадывается человеческий профиль. Отец пояснил, что местные жители нарекли данное место «Спящей красавицей». Впрочем, некоторые называют мыс по-своему: «Богатырь», но мне кажется, что это не правильно. Профиль больше напоминает женский. Отец что-то ещё долго мне рассказывал о Деве и, вообще, о древних верованиях народов, которые проживали в Крыму, но я мало что запомнил. В моей голове лишь выстроилась цепочка образов: Дева – жертвоприношения – спящая красавица. Я чувствовал за всем этим какую-то глубочайшую тайну, и она бередила моё сознание, заставляя включать фантазию. Но ничего путного я тогда для себя не извлёк. Слишком уж всё было туманно и неподвластно для понимания ещё неокрепшего ума.

В тот момент от Спящей красавицы меня отвлекли башни генуэзской крепости. Вот уж действительно было на что посмотреть! И разве я мог тогда предположить, что спустя несколько десятилетий я стану причастным к событию, которое напрямую связано с генуэзской крепостью в Балаклаве? Впрочем, об этом я ещё расскажу.

Позже я попытался узнать о Деве, остатки храма которой были на мысе Фиолент, как можно больше. Оказалось, что это таврская богиня, которой местные жители поклонялись с незапамятных времён. Судя по всему, они считали её своим главным божеством, свято веря в её заступничество и силу, способную помочь в самых сложных ситуациях.

Культ богини Девы на полуострове был чрезвычайно развит. Судя по всему, тавры устраивали свои святилища, посвящённые Деве, не в одном, а самых разных местах. Поэтому однозначно вывести место, откуда же начался культ, сейчас не представляется никакой возможности. Можно лишь констатировать, что Дева была покровительницей и главной богиней Крыма.