Книга Замок воина. Древняя вотчина русских богов - Валерий Воронин

Внимательный Юсупов выхватил своим взглядом какой-то знак, выцарапанный на извлечённом из недр земли кувшине. Вначале его приняли за обычный дефект, но, тщательно промыв водой, убедились – всё-таки это знак. И довольно «говорящий»: две дуги, образующие овал, а в центре – круг с точкой. Данный знак очень напоминал стилизованное изображение глаза. Кроме того, круг с точкой очень напоминал само древнее святилище в виде камней-валунов, положенных по кругу, и точки – центрального каменного столба. По всему выходило, что этот каменный столб играл роль зрачка в глазе-святилище. И являлся центральным местом не только данной духовной реликвии, но и, возможно, всей местности.

Вскоре под высокое поручительство князя Юсупова, а также при содействии великого князя Петра Николаевича суфийка турецкого происхождения Шариде была освобождена из полицейского участка и препровождена в монастырь Текие Дервишей Менвляна. Но полицейский вердикт был строг – согласно предписанию ей запрещалось вести образ жизни, который можно назвать бродяжничеством. Единственное место, где Шариде могла чувствовать себя свободной, – это суфийский центр в Евпатории, из-за стен которого ей было запрещено выходить.

Но был и другой выход из положения – переехать Шариде в Коккозы на территорию будущей усадьбы князя Юсупова. И хотя здесь на неё тоже накладывались суровые ограничения, тем не менее свободы было гораздо больше. Шариде выбрала второй вариант, оказавшись под защитой князя Юсупова. Тем самым невольно выполнив пожелание, исходившее от великой княгини Милицы.

Напоследок, уже прощаясь с монастырём, бывшим для неё надёжным укрытием, Шариде закружилась в своём знаменитом танце дервиша с белыми лентами. Все, кто видел Шариде в этот день, не могли не обратить внимание на необычность в её поведении. Как будто свершилось или свершается то, ради чего суфийка прибыла в Крым, как будто ей было явлено нечто чрезвычайно важное. И эта чувственная волна, охватившая Шариде, заполнила всё пространство зала Текие, проникая в каждую келью, во все видимые и невидимые глазу высоты монастырского бытия.

Затем, в виде исключения, в мечети Шукурла-эфенди состоялась служба, на которой почитались выдающиеся женщины-суфийки, подвигом своей жизни причисленные к лику святых. Наверное, таким образом отдавалась дань уважения и той из сёстер, которой по воле Аллаха предстояло покинуть стены гостеприимного монастыря. И, как чувствовали многие, – навсегда.

Закрытая дорожная карета, запряжённая тройкой быстрых лошадей, как на крыльях перенесла Шариде из Евпатории в далёкое горное село Коккозы. И лишь выйдя и осмотревшись, женщина-ведунья наконец-то познакомилась с местностью, благодаря тайнам которой она была вызволена из заточения. Такой вот поворот судьбы.

Теперь Коккозы, а точнее усадьба князя Юсупова, становились её новым домом. Но пока князю для Шариде следовало придумать легенду, оправдывающую нахождение этой женщины-чужестранки в юсуповских владениях. И такова была составлена.

Однако нам, прежде, чем её озвучить, надо бы разобраться с прошлым самой Шариде. Речь идёт о её жизни в Турции и неожиданном бегстве в Крым.

Здесь имелись сразу две, весьма непохожие друг на друга версии. По одной из них, она являлась дочерью крымского татарина, занимавшегося торговлей и осевшего в Османской империи на долгие годы. Будто бы в результате погрома её отец был убит, а перепуганная девочка долго скиталась, пока не пристала к кочующим монахам-суфиям. Вскоре она и сама стала суфийкой, открыв в себе пророческий дар.

Но суфийство это очень своеобразное течение в мусульманском мире. Суфии являлись аскетическими и свободомыслящими личностями. И несмотря на то, что из их рядов вышла целая плеяда святых (в том числе женщин!), мистиков и поэтов, которым поклонялись во все времена как выдающимся людям Востока, власть предержащие старались очень часто их не замечать либо отторгать. Поэтому суфии нередко были гонимы, как часто бывает с теми, кто открыто выражает собственное мнение. Тем более если оно является нелицеприятным для хана, визиря или же султана…

Можно представить, что пророчества Шариде, неугодные турецким властям, и были истинной причиной гонений на неё. А погром, который случился, и смерть отца – это следствия произошедших гонений, а не причина, ввиду чего девушка и бежала к суфиям.

Конечно, суфии и их духовные практики развили у девушки пророческий дар, доведя его до совершенно уникального явления. Но складывается впечатление, что Шариде обладала им с рождения, получив его по наследству от матери или бабушки. И правильнее говорить о ней, как о потомке старинного рода прорицательниц, известного на Востоке с древних времён.

Но чем же она могла так прогневать турецкие власти? Может быть, пророчеством о скором падении Османской империи и уничтожении власти султана? Такое действительно случилось в начале двадцатого века, и мало кому из правителей понравилось бы, если бы кто-то распространял плохие слухи об их судьбе. Из истории мы знаем множество подобных примеров.

Есть и вторая «линия» рода, который представляла Шариде, о которой почти никто не знал. Велика вероятность того, что её мать была одной из жён султана. По какой-то причине ей удалось бежать из гарема и долго скрываться, возможно, и под личиной бродяги-суфийки. А её дочь Шариде… Не исключено, что она благородных кровей. И тогда её взаимоотношения с владыкой Османской империи приобретают совершенно иной оттенок. Возможно, её предсказания – ещё и месть за мать. И султан прекрасно знал это и пытался любыми способами пресечь ненужную «родовую» линию либо выкрасть Шариде, у которой наверняка пророческие (и иные) способности имелись в не меньшей мере.

По описаниям, Шариде была женщиной среднего и даже чуть ниже среднего роста. Но очень стройна, красива и грациозна. В ней явно угадывалась порода, по которой сразу можно определить человека голубой крови. Внутренняя сила соединялась с властным взглядом, решительным, если не сказать повелительным жестом и необыкновенной уверенностью в себе. Простые люди так себя не ведут, тем более суфии-аскеты.

Обращает на себя внимание следующий факт. После того как был обнаружен необыкновенный кувшин с серебряными дисками и само древнее святилище, архитектор Краснов переработал первоначальный проект охотничьего домика в другой, значительно более грандиозный – охотничий замок. Как уже было сказано, этот замок был в определённом смысле стилизацией бахчисарайского ханского дворца. Хотя здесь правильней говорить не столько о замке, сколько о комплексе, в который входили восемь основных построек, а также мечеть Джума-Джами.

Надо помнить и о том, что ханский бахчисарайский дворец, являясь сам по себе настоящим памятником архитектуры, не был плодом воображения создававших его мастеров и зодчих. Он был копией, хотя и уменьшенной, турецкого дворца султана.

Выходит, архитектор Краснов, проектируя юсуповскую усадьбу в Коккозах, частично использовал конструктивный подход проекта дворца султана в Турции. Учитывая, что Шариде теперь обосновалась в Коккозах, фактически получалось, что она как бы переселилась из одного дворца султана в другой, пусть и символически напоминающий о первом. А не следует ли искать в архитектурном проекте Краснова, окончательный вариант которого был воплощён в 1908−1910 годы, и волю Шариде?