Книга Последний клиент - Константин Измайлов

Но мсье Франсу не снились сны. Никогда. И что еще отличало мсье Франса от основного числа дешевых соглядатаев-киллеров, так это способность предугадывать поведение своей потенциальной жертвы не только на основании полученной извне информации, но и исходя из психофизического портрета клиента, который мсье Франс писал в своем сознании мелкими и аккуратными мазками. Портрет же нынешнего клиента выглядел примерно так: лицо мужского пола, белый, лет сорока семи-восьми, рост — ниже среднего. Размер обуви сорок второй, кисти рук некрупные. Носит обручальное кольцо на правой руке. Лицо суховатое, с неразвитым подбородком и крупным, с горбинкой носом. Глаза средние, желтые, губы полные, неопределенной формы. Волосы редкие, темные, слегка вьющиеся. Лоб высокий, покатый. В теменной области имеется небольшая залысина. В определении национальной принадлежности поднадзорного лица у мсье Франса возникли некоторые сомнения — нос в сочетании с густыми дугообразными бровями относил бы клиента к южноевропейскому типу. Но светлая, без оттенка, кожа заставила мсье Франса отказаться от дальнейших умозаключений и причислить данного индивида к некоей разновидности российских граждан, у которых, вероятно, возникли некоторые трения с бывшими партнерами или спецслужбами. Клиент имеет привычку иногда поджимать губы, носить часы на правой руке и портмоне в заднем кармане брюк. Одевается прилично, но не броско. Голос высокий, слабоокрашенный, при разговоре немного торопится, повторяя по нескольку раз предлоги или артикли. В журнале регистрации отеля этот постоялец был записан под фамилией Биркин, имел при себе британский паспорт. Настоящая же фамилия клиента мсье Франса была Крокин, и, по имевшимся данным, этот господин располагал задокументированной информацией, которая иллюстрировала некие сделки картеля в России. И корпорации было бы очень нежелательно, чтобы эти документы вдруг каким-то образом попали на страницы газет.

Выбрав момент, мсье Франс навестил номер, занимаемый его клиентом, но результаты обыска ввергли его в некоторое уныние. Он не обнаружил там не только документов, компрометирующих его работодателей, но даже и самого намека на то, что двадцать шестой номер занимает не какой-то мистер Биркин, а Крокин Вячеслав Семенович. А значит, специальные навыки контрразведчика использовать представлялось преждевременным. Оставалось, как и прежде, прислушиваться к шуршанию за стеной, неустанно фиксировать перемещения в пространстве, записывая и расшифровывая телефонные переговоры клиента. А это было чрезвычайно нудным занятием для мсье Франса, стремившегося скорей закончить с эти делом и вернуться в Люцерн, к чеканным императорским профилям и брюссельской капусте. Вы-то сами когда-нибудь пробовали эту дрянь?

У Галлахера дела шли неважно. Вестей, да и денег от своего таинственного руководителя он не получал вот уже несколько дней. Хотя, с другой стороны, первые шаги в определенном ему свыше направлении были совершены: без особого риска он установил круглосуточное наблюдение за виллой, сам разглядывая ее временами через неплохую немецкую оптику. Его беспокойные близнецы также совершили пару вылазок на неприятельскую территорию — как и следовало из последнего поручения, Бивис с Бадхедом пробрались к стоящему на отшибе гаражу и организовали хозяину всего этого великолепия небольшой транспортный инцидент. Хотя в последний момент у сержанта екнуло в селезенке, когда поврежденный автомобиль принялся выписывать пируэты на заснеженном спуске. Ему в этот момент подумалось: не справься с управлением его подопечный — и отставному сержанту от сновидений, наполненных призрачными замками и красотками, прямой путь к прозе небольшой опрятной могилки на местном кладбище или же, при нежелательном стечении обстоятельств, к коммунальной, где-нибудь на дне расщелины, вместе с гурками-близнецами. И хотя расщелин в этих местах было достаточно, покоиться вместе с двумя придурками в красных пуховиках у Галлахера не было никакого желания.

Сержант, как ему и было указано, снял маленький номер в отельчике, вмещавшем в себя сорок подобных клетушек и бар. Близняшек же, посчитав, что они привлекают к себе слишком много внимания, загнал на самый верх горы, на лыжную базу, куда добраться можно было в совершенно не пригодных для этой цели жестяных кабинках, подвешенных, на взгляд командующего войском, на подозрительно тонких тросах. Это встало ему тем не менее в копеечку — жить внизу, не отдавая свободного времени различным спортивным упражнениям, было на порядок дешевле, хотя в лондонском доме, ист-сайдской дыре, на потраченные здесь деньги Галлахер смог бы просуществовать весьма комфортно не один месяц.

Тем временем на подконтрольной территории кое-что происходило. Кто-то из проживавших там мужчин то уезжал, то возвращался, и сержанту пришлось выставить круглосуточно действующий пост наблюдения, расположив его тремястами метрами выше виллы. Объяснял он подобную инициативу тем, что связь с его незримым патроном по каким-то причинам не состоялась, а упускать порученную ему работу, обещавшую, ко всему прочему, приличные дивиденды, не хотелось. Тем паче что проживавший на спортивной базе один лжеяпонец обходился вдвое дешевле, и в этом был какой-то смысл. А что там, на горе, никто не отличит одного Бодхеда от другого Бивиса, в этом сержант не сомневался. Плохо, что один из идиотов вечно таскал в своем рюкзачке своего волшебного слона и походил со стороны на маленького узкоглазого горбуна. Здесь всякий поймет, что горбатый японец — зрелище для местной публики слишком экзотическое, и Галлахер в приказном порядке изъял слона, установив его на своей прикроватной тумбочке в отеле. По ночам сержанту казалось, что эта скотина начинает светиться каким-то внутренним светом и вот-вот затрубит в свой изогнутый хобот.

Так прошло еще несколько дней. Становилось уж совсем невмоготу. И вдруг портье отеля, он же хозяин и бармен, передал грустившему на пару с кружкой пива Галлахеру солидного размера пакет. Сержант, скрипя всем, чем только можно, раскошелился на пару франков и опрометью бросился к себе в номер. В конверте он обнаружил пять тысяч долларов потертыми двадцатками и дальнейшие инструкции. Разумеется, инструкциями Галлахер эту писанину назвал бы с натяжкой, но деньги, присланные ему таинственным шефом, примирили его со всем, и с чужой рукой разработанным оперативным планом в том числе.

Той же ночью сержант поднял весь личный состав по тревоге и бросил его на штурм неприятельской цитадели. В кромешной тьме, в комбинезонах, наскоро скроенных из где-то украденных простыней, его небольшая армия вторглась на вражескую территорию и успешно продвинулась к стенам виллы. Погода стояла великолепная: тяжелый и густой снег гасил свет немногочисленных фонарей. Сержант на своем «Самурае» гарцевал на горе, прикрывая возможный отход, и наблюдал за своими солдатами через негодную для подобных погодных условий, но неплохую немецкую оптику. Он прекрасно осознавал, что положение его подчиненных достаточно скользкое — время года, полное отсутствие огнестрельного оружия и только подручный шанцевый инструмент в комплекте с парой ножей из местной сувенирной лавки. Бивис шел впереди, сзади прикрывал его Бадхед. Или Бадхед шел впереди… В общем, с позиции Галлахера ни черта было не разобрать. Когда один из гурков достиг цели — заднего входа в здание, — дверь перед его носом распахнулась, и что-то всосало так и не успевшего что-либо предпринять бойца вовнутрь. Но Галлахер знал, что гурки не отступят перед временными неудачами — они не раз выручали друг друга и в более сложных ситуациях. Сержант отчетливо видел, как прикрывавший тыл близнец выпрямился во весь рост и бросился в атаку. Дверь снова распахнулась ему навстречу и захлопнулась вновь, поглотив и второго отважного бойца.