Книга Уроки любви - Жаклин Уилсон

– Ты уверена, что справишься, Пруденс? – спросила миссис Рэксбери. – Ты сама выглядишь такой маленькой…

– Мне пятнадцать лет, – сказала я.

Мне действительно будет пятнадцать на будущий год.

– Так много? – с сомнением сказала она, одергивая юбку. На ней снова было то тесное платье. – Тебе уже приходилось сидеть с детьми, да?

– Я много сидела с моей младшей сестрой, – честно сказала я. – Не волнуйтесь, все будет в порядке.

Как только они вышли за дверь, я достала шоколадку. Гарри уплел всю плитку, причем мне приходилось все время вытирать ему рот, чтобы на простыне не осталось коричневых разводов, а когда глаза у него стали закрываться, я взяла его зубную щетку и счистила остатки шоколада с зубов. Он что-то проворчал, раскинувшись в полусне, а потом повернулся на бок и уткнулся носом в мягкий живот своего плюшевого мишки.

Лили немного поплакала, когда я осторожно положила ее в плетеную колыбельку, но я погладила ее мягкие кудряшки, и она успокоилась.

– Ну вот, – прошептала я.

Несколько минут я смотрела на уснувших детей. Сейчас в них не было ничего раздражающего. Милые детишки. Мне всегда казалось, что я никогда не захочу иметь детей, но теперь я стала в этом сомневаться. Я представила себя на месте миссис Рэксбери. Это мой дом, мои дети, мой муж.

Сердце у меня бешено заколотилось при этой мысли. Я на цыпочках вышла из спальни и облокотилась на перила лестницы. Потом заглянула в ванную, где было все еще жарко и влажно, пощупала два больших сырых махровых полотенца, пытаясь угадать, какое из них – его. Посмотрела на зубные щетки в стакане и подумала о его ровных белых зубах и особенной улыбке. Взглянула на бритву и представила, как она скользит по его намыленным щекам, осторожно огибая аккуратную бородку. Увидела расческу и представила, как она продирается сквозь его блестящие темные волосы. Потом перевела глаза на два махровых халата на крючке. Они казались одного размера. Я осторожно понюхала каждый. Одно слегка попахивало кремом для лица и духами.

Я сняла с крючка другой халат – его, сунула руки в рукава и запахнулась поплотнее. Мне казалось, что это он обвил меня руками и прижал к себе. Я на мгновение закрыла глаза. Когда я их открыла, то почти ожидала увидеть в затуманенном зеркале его улыбающееся отражение за моим плечом.

Я неохотно вылезла из халата и аккуратно повесила его обратно ко второму, вдруг испугавшись, что они висели каким-нибудь особенным образом.

Щеки у меня горели, руки дрожали. Я велела себе немедленно спускаться вниз и взяться за книжку или за уроки. Я могла посмотреть телевизор! Я знала, что Грейс и мама захотят посекундного отчета о каждой программе, включая рекламные паузы.

Но мне не удалось себя заставить. Ноги сами поднесли меня к дверям следующей комнаты – их спальни. Я затаила дыхание и толкнула дверь. Не знаю уж, что я ожидала увидеть. Во всяком случае не эту обычную неприбранную комнату с разбросанной по желтому одеялу одеждой и вываленной на туалетный столик неряшливой косметикой. Я с любопытством перебирала баночки и тюбики, мазнула щеку ее кремом для лица, провела пуховкой от пудры по носу, прикоснулась к губам ее розовой помадой. У помады был тошнотворно сладкий вкус. Интересно, нравится это ему, когда он ее целует? А может быть, он ее уже и не целует? Нет, целует, конечно. У них ведь есть дети.

Я взглянула на их кровать. У желтого пододеяльника не хватало половины кнопок, из вышитых цветов на подушках свисали нитки, валик в изголовье выцвел. У мистера Рэксбери такой острый глаз на все. Как он может спать в этой неопрятной комнате?

Я подошла к белому встроенному шкафу и открыла его. С одной стороны висели ее вещи, слегка помятые, наполовину свалившиеся с вешалок – розовые, сиреневые, бледно-желтые, бежевые, темно-синие и коричневые. С другой стороны располагалась его одежда – в основном черного Цвета, кое-что из голубой джинсовой ткани. Я опустилась на колени и стала разглядывать его ботинки, надев их на руки и сплясав ими легкую чечетку. У него изящные маленькие ноги. Я аккуратно поставила ботинки на место.

Потом я заглянула в комод. Мне хотелось найти там что-нибудь запретное и тайное, но я увидела всего лишь нижнее белье, носки, коричневый клубок ее колготок, словно гнездо мягких змей.

Я перебрала книги по обеим сторонам кровати. Она читала дамские романы в пастельных обложках под цвет ее блузок – романтические истории об одиноких женщинах в поисках истинной любви. У него набор был нестандартный – потрепанный пингвиновский «Дэвид Копперфильд», Джон Апдайк, Ханиф Курейши. Я помнила, что у нас в магазине есть «Дэвид Копперфильд» и несколько романов Апдайка, а в коробках на складе можно, наверное, откопать и Курейши. Я могу все это прочитать, а потом между делом упомянуть в разговоре, и он поразится, какие у нас схожие вкусы.

Нет, его не проведешь. Он догадается, что я забралась в его спальню и рылась в книгах у его кровати. Я поспешно собрала их обратно в стопку и тихонько вышла. Потом еще раз взглянула на детей, чтобы как-то оправдать свое присутствие, и спустилась вниз.

Я сделала себе кофе – черный и крепкий, чтобы чувствовать себя взрослее, хотя меня от него знобило. Но тут я увидела большую стеклянную вазу с конфетами и шоколадом и напрочь забыла, какая я взрослая. Мама делала домашние ириски, помадки и трюфели, но мы никогда не видели полную вазу конфет, даже на Рождество. Невозможно представить, чтобы мистер Рэксбери всем этим лакомился. Это, конечно, она целый день грызет сладости и, наверное, тоже дает их Гарри за хорошее поведение.

Марианна сказала, чтобы я угощалась всем, что найду. Я протягивала руку то к тому, то к другому и наконец остановилась на белом сливочном трюфеле. Блаженно перекатывая его во рту, я взяла пульт телевизора и стала переключать каналы. У меня не хватало сил остановиться на чем-нибудь одном. Я чувствовала себя актрисой в собственной романтической мелодраме и наслаждалась этим.

Я сидела с ногами на диване и пыталась представить, как бы я сидела здесь каждый вечер рядом с мистером Рэксбери, уложив детей наверху. Что бы мы делали? Смотрели телевизор, читали книжки, разговаривали? Сидели бы мы на разных концах дивана или тесно прижавшись друг к другу?

Я почувствовала под диванной подушкой что-то твердое – похоже, маленькую книжку. Нет, это оказался блокнот для эскизов. У меня есть дома точно такой же. Я открыла его, затаив дыхание от любопытства. Рисунки для себя мистера Рэксбери! Я осторожно переворачивала страницы, боясь смазать уголь или мелок.

Здесь были быстрые зарисовки детей: Гарри на трехколесном велосипеде, бегущий Гарри, Гарри у телевизора, прижавший к подбородку плюшевого мишку. А вот Лили – лежит на спинке и брыкает ногами; с коркой хлеба на высоком стуле; смеющаяся, с широко открытым ртом и сощуренными глазами.

В блокноте были и наброски миссис Рэксбери: с Лили у груди, с книжкой у кроватки Гарри, и рисунок, посвященный ей одной. Она лежала на диване, закинув руку за голову; поза скрадывала ее большую грудь и толстый живот, делая формы соблазнительно-женственными.