Книга Медленная проза - Сергей Костырко

И буквально через час звонок – мужской голос, Толиком представляется, говорит, что совершенно случайно нашел, с земли поднял чужую борсетку с документами, по справочной узнал номер и готов вручить найденное владельцу. Ну и, естественно, рассчитывает на вознаграждение.

– Нет базара, – говорю, – пятьдесят баксов устроит?

– Маловато, конечно, но ладно.

Договорились встретиться через два часа у метро «Проспект Мира».

Я Коляна с собой взял из первого подъезда. Приехали точно, не опоздали. Стоим, ждем. Никого. Десять минут проходит, двадцать. Нет борсеточника. И тут до меня доходит, в чем фишка. По документам и по деньгам в борсетке видно, что человек состоятельный, так? И, назначив время и место встречи, они теперь точно знают, что именно в это время меня дома не будет. Времени – три часа дня. Народ на работе. Двор пустой. Самое время.

Мы тут же зарулили в местное отделение милиции: помощь нужна, ребята. Они – без вопросов лишних – сразу же с нашими ореховскими ментами связались, патрульная машина пошла к нам во двор, а я позвонил Катьке с восьмого этажа, чтобы она с ключами вышла на улицу. Ну, Катьку ты знаешь, которая желтого колли выводит, у нас с ней, так сказать, добрососедский секс… Минут через двадцать ореховские менты связываются с этим отделением, звонят уже из моей квартиры: дверь цела, все вроде на месте. Нормально. Я тамошнюю ментуру, естественно, отблагодарил, Катьке по телефону говорю: сиди в квартире и никому, кроме меня, не открывай, еду.

Приезжаю домой, меня уже от злобы трясет. Телефон мой видишь, «Панасоник» – умная машинка. Вывожу на табло последние звонки. И там только один номер незнакомый, Бауманской АТС. Набираю. Баба отвечает. Я говорю:

– Толика давай.

– Какого такого Толика? Нет здесь таких, – и трубку бросает.

Я на всякий случай перепроверил набор, да нет, все правильно – телефон тот. Набираю снова:

– Значит, так, – говорю, – трубку ты уже не бросаешь, потому что телефон твой у меня есть, значит, и адрес будет. Трубку сейчас бросишь – будешь завтра разговаривать с солнцевскими. А я тебе этого не советую. Лучше слушай меня. Мне нужен Толик. Если его нет рядом, передай, чтоб позвонил Виктору насчет документов. Он знает. Буду ждать до вечера; если не будет звонка, я тебе не завидую. Все поняла?

Трубку она, естественно, не бросает:

– Вы сошли с ума! Какой Толик! Я действительно ничего не знаю.

– Я все сказал, – говорю и кладу трубку.

– Вить, а про солнцевских ты, чтобы пугануть?

Витя хмыкнул:

– Да ты просто не представляешь суммы, которые я им за четыре года переплатил. А уж сейчас-то. Тот же массажный салон…

Тут Витя споткнулся – лишнее выскочило.

– А что дальше было?

– Через полчаса звонит Толик: чего, говорит, пургу гонишь? Ну задержался, ну не смог приехать. Я бы тебе и сам позвонил. Давай завтра в то же время на том же месте.

А я ему:

– Ты что, мужик, еще не понял? Теперь все на моих условиях – в половине седьмого у метро «Красногвардейская». Иначе раком станешь под солнцевскими.

– Ладно, – говорит он, – не заходись. Привезу сегодня.

Договорились, короче. И я начал народ собирать. Тех,

кто дома оказался.

Набралось на три машины. Колян с первого подъезда, естественно. Братья Арсаковы с седьмого этажа. Мой приятель Вадик со своими. Потом Борьке рассказал, ему тоже интересно стало, он с соседом напросился, а сосед еще кого-то позвал.

В шесть подъезжаем к метро. Я вылезаю наружу, показываю, кому где стоять. А тут киоски вдоль тротуара. Народ на нас смотрит. Ежу понятно, стрелка будет. А тут еще братаны Арсаковы посреди тротуара на корточки сели, представь картинку, сигаретки закурили, бошки у обоих стриженные, сидят, щурятся, типа – только вчера с зоны. Тетки начинают цветы в ведрах уносить, а они ржут: «Куда цветы прячете? Цветы-то как раз скоро и понадобятся». Тут уже и ларечники начали сворачиваться. И их местная охрана за ларьки заходят, потому как серьезные люди приехали. Мало ли что.

В общем, шороху мы там навели.

Ну, сидим. Смеркается. Договаривались на 18.30, а уже без пятнадцати семь. Смотрю, вроде нарисовалась белая «четверочка». И точно – притормаживать начинает. Но – мимо. Метрах в пятидесяти сзади от нас встала. Я в зеркальце смотрю. Никто не выходит. Но ведь больше некому – она должна быть. Я говорю: «Вадик, сходи посмотри, кто в той машине. И пушку возьми. – “Магнум” этот ему отдаю. – Он не заряжен. Если что, просто покажешь».

И только Вадим отошел, с другой стороны к окну наклоняется человек.

– Алло, это ты, что ли, Витек?

Гляжу – курточка джинсовая, обтрепанная, морда курносенькая, припухлая, но, блин, – под крутого косит.

– Виктор Константинович, с вашего позволения, – говорю и дверцу справа открываю, – залезай.

Он обходит капот, в сторону Арсаковых-братанов косится. А те с корточек поднимаются, сигаретки тушат. Чувствую, заиграло у мужика очко. Но – сел.

– Давай, – говорю.

Он вынимает из сумки мою борсетку.

– Вот, – говорит, – как договаривались, в полной сохранности.

Я проверяю. И паспорта, и членские билеты, и права, и талон, и пропуск на корты – все на месте. Денег, естественно, нет. Ну, я уже посчитал, что паспорта и права влетели бы мне чуть ли не в штуку, так что хрен с ними, с двумя сотнями.

А Толику этому неуютно как-то – Колян сзади сидит. Этот хмырь спиной его чувствует. И тут как раз Вадим возвращается, сзади в машину влезает:

– Ну что, – говорит, – посмотрел. Никого. Только лох какой-то на заднем сиденье. Говорит, что ничего не знает. Так что не понадобилась твоя пушка, – и «Магнум» мне сзади передает.

Толик этот рядом, чувствую, уже не дышит.

– Ты что, – говорю Вадиму, – вот же он, рядом со мной сидит.

А Вадим, видимо, решил, что это кто-то из наших подсел ко мне на переднее сиденье.

– Кто, – переспрашивает, – вот этот? – и вроде как назад пистолет хочет взять. Это у него как-то непроизвольно получилось.

Толик аж голову пригнул, но гоношится еще:

– Давай, – говорит, – хозяин, рассчитываться.

– В смысле?

– Ну, пятьдесят баксов, как договаривались.

И тут Колян сзади:

– Фильтруй базар, пацан. Пятьдесят баксов мы на «Проспект Мира» привозили. Ты не захотел. А сейчас мы у себя, в Орехове. Какие еще баксы?!

Толик этот поворачивается к Коляну вроде как возразить, а Колян, – я в зеркальце смотрю, – моим кольтом за ухом чешет. Колян весь сентябрь по Крыму шастал – морда черная, кожа шелушится, зубы блестят, вид, вообще, звероватый.