Книга Серебряная свадьба - Мейв Бинчи

— Отцы никогда не понимают, — сказал Десмонд просто.

— Ваш отец… он тоже… не понимал?

— И да и нет, если вам понятно, о чем я. Он всегда был стариком. Когда мне было десять лет, он уже был стар, и дело не в том, что мне так казалось, — он таким выглядит и на всех фотографиях. Единственное, в чем он знал толк, это овцы, холмы да безмолвие. Но меня он не останавливал, сказал, что я вправе уйти.

— Тогда почему вы говорите, что отцы всегда не понимают?

— Потому что я сам не все понимал. Делал для своего сына все. Хотел, чтобы он получил самое лучшее образование, и я не понимаю, почему он уехал.

— Куда он уехал?

Никогда еще это не выходило за пределы дома на Розмари-драйв.

— Он сбежал — вернулся к овцам, к камням и безмолвию.

— Ведь вы ему позволили. — Казалось, Карло совсем не шокирован тем, что сын Десмонда бежал, не получив образования, на край света.

— Без особой радости, — вздохнул Десмонд. Карло все еще недоумевал.

— Так вы хотите жизни человека с высшим образованием?

Почему-то в памяти Десмонда мелькнуло маленькое, энергичное, с лихорадочно блестящими темными глазами лицо Суреша Патела, жаждущего от своих детей степеней и дипломов.

— Нет, образование тут ни при чем. Наверное, я просто хочу места, своего места.

Карло оглядел безликий кабинет; может быть, он помнил его в прежние месяцы — без взятой напрокат растительности. — Место? Неужели это так важно?

Десмонд почувствовал, что дошел до последней черты.

— Если честно, мистер Палаццо, я не знаю. Я не из тех людей, у кого на все готов ответ. У меня никогда не было готовых ответов. У меня есть идеи, поэтому, я думаю, вы с Фрэнком и решили, что я буду полезен именно здесь. Но это мои личные, не корпоративные идеи, и я всегда как-то теряюсь в этих реорганизациях и тому подобном. Но я справлюсь. Не впервой.

В его тоне уже не чувствовалось страха или жалости к самому себе. Лишь смирение и трезвый подход к делу. Карло Палаццо с облегчением понял, что кризис — или что бы там ни было — миновал.

— Все это произойдет не в одночасье — потребуются две, а то и три недели. Это даст вам большую свободу, и у вас будет время подумать, чего вы хотите на самом деле.

— Может, оно и так.

— Звание менеджера за вами останется. Еще не ясно в деталях, что и как, но вот вернется Фрэнк, и тогда, я уверен…

— Да-да, конечно, — поспешно согласился Десмонд.

— Ну… — Карло снова вытянул руки. На сей раз он был вознагражден полуулыбкой; Десмонд тоже протянул руки, будто для рукопожатия с единомышленником по поводу достигнутой договоренности. Карло замер, словно ему в голову пришла неожиданная мысль.

— Как жена? Все хорошо?

— О да, у Дейрдры все отлично, спасибо, мистер Палаццо, лучше не бывает.

— Может, она не откажется заглянуть как-нибудь вечерком к нам… поужинать с нами, в семейном кругу… Фрэнк, Рената… Вы были когда-то такими друзьями… до того, как все это… нет, правда.

— Очень мило с вашей стороны, мистер Палаццо. — В голосе Десмонда Дойла слышалось понимание того, что приглашение никогда не последует.

— Вот и хорошо, нам будет очень приятно. — В голосе Карло Палаццо слышалось понимание того же самого.

Мэриголд открыла дверь для великого босса, мистера Палаццо. Он поглядел на девушку и улыбнулся.

— Благодарю, благодарю… ммм…

— Меня зовут Мэриголд, — сказала она, старательно сглаживая свой австралийский акцент. — Мне повезло, что я работаю у мистера Дойла. Мистер Дойл, было несколько важных звонков, я сказала, что вы заняты.

Десмонд кивнул с важным видом, и, когда шаги затихли, Мэриголд зашипела:

— Ну, как?

— Ох, Мэриголд… — устало произнес он.

— Хватит твоих «Ох, Мэриголд»! Согласись, я представила тебя в самом выгодном свете. Разве не слышал? Как я сказала: мне повезло, что я с тобой работаю? Уверена, теперь он будет о тебе лучшего мнения.

— Подозреваю, он думает, что ты со мной спишь, — сказал Десмонд.

— А что, я не прочь.

— Ты самая замечательная девушка на свете.

— А как насчет твоей жены? — спросила Мэриголд.

— О, ей, полагаю, не очень пришлось бы по душе, если б я с тобой… Нет-нет!

— Я хочу сказать, разве она не «самая замечательная девушка на свете» или, во всяком случае, была ею когда-то?

— Она замечательная, правда замечательная, — проговорил он бесстрастно.

— Значит, плохо мое дело, — Мэриголд всячески старалась расшевелить его.

— А Палаццо не самая большая дрянь. Вот тебе отличное ирландское выраженьице: если говоришь о человеке, что он не самая большая дрянь, то это скупая похвала.

— Так он не дал тебе от ворот поворот? — просияла Мэриголд.

— Дал, еще как дал.

— Вот черт! Куда? Когда?

— Скоро, через недельку-другую, когда Фрэнк вернется.

— Фрэнк никуда не уезжал! — в бешенстве воскликнула Мэриголд.

— Да, но видишь ли, для нас он как бы уехал.

— И куда тебя теперь?

— Куда придется… Разъездная должность, вероятно.

— Ну почему, почему все так плохо!

В ее глазах светилась нежность, крупное красивое лицо было исполнено участия, и она закусила губу, возмущаясь такой вопиющей несправедливостью. Ее сочувствие было для него нестерпимо.

— Ничего, Мэриголд, не так все плохо, даже наоборот. Я не вижу здесь ничего такого, ради чего стоило бы кидаться в битву, разве не так?..

Он театральным жестом обвел кругом рукой.

— Но кочевая работа…

Десмонд видел, как она расстроена. Нужно ее успокоить.

— Это интереснее, чем сидеть здесь и не иметь никакой перспективы. Я буду заглядывать к тебе время от времени, для поднятия настроения.

— Тебе сказали причину?

— Реорганизация.

— Провались она пропадом. Ты ничего такого не сделал, не могут же они отнять у тебя работу!

— Может, в этом все и дело. Наверное, от меня действительно нет никакого толку.

— Ради всего святого, Десмонд. Ты менеджер, и здесь уже столько лет.

— Менеджером я и останусь… на словах. Только по какой части? Хотя скоро мы все узнаем.

— Скоро — это когда якобы вернется Фрэнк?

— Тсс…

— Мне казалось, вы с ним большие друзья.

— Так и есть, Мэриголд, не начинай все сначала, прошу тебя!