Книга Омар Хайям. Гений, поэт, ученый - Гарольд Лэмб

Шут свирепо глядел в упор на Омара, и Малик-шах, которого вся эта сцена забавляла, с любопытством посмотрел на него.

– Ну, прочитай же мои мысли, звездочетишка. Нет, все-таки скажи мне одну вещь… если сможешь.

Мотая своей косматой головой, он каким-то образом умудрялся снизу вверх поглядывать на Омара.

– Скажи мне, – быстро проговорил он, – через какие ворота я оставлю этот двор. Взгляни, тут четыре выхода – на восток, юг, запад и север. Четыре выхода, так из которого же я «отправляюсь в путь», о звездный предсказатель?

Омар хотел было громко рассмеяться. Но, взглянув на Малик-шаха, он сильно удивился и даже испугался. Султан весь подался вперед от напряжения, как если бы бродячий актер и его придворный астроном вели между собой бой на шпагах.

– Не так уж и мало ты просишь отгадать, – медленно начал Омар, – и…

– Но ты ведь владеешь великим искусством, люди говорят. Так назови же ворота, которыми я уйду.

Другие фигляры сгрудились сзади говорившего, а приближенные султана пододвинулись ближе, чтобы лучше слышать. Малик-шах заинтересованно ожидал продолжения. Омар хотел объяснить, что наблюдение за звездами не имеет ничего общего с подобными трюками, но слова замерли у него на губах. Он понял одно: султан не сомневался – его астроном мог прочесть мысли этого человека. И никакие доводы не смогли бы изменить слепую уверенность Малик-шаха.

Слишком поздно Омар сообразил, в какую ловушку намеревался заманить его этот бродячий актер, и теперь ему предстояло, если удастся, силой разума противостоять какому-то хитроумному трюку.

– Принесите мне перо и бумагу, – нетерпеливо попросил он.

Один из секретарей выступил вперед и с поклоном протянул Хайяму небольшой свиток бумаги и гусиное перо для письма. Омар взял их, продолжая размышлять над происходящим. Итак, следовало применить трюк против трюка. Так вот каковы обязанности придворного астронома! Малик-шах не сможет забыть этого провала! Ах, если бы он сумел разгадать загадку правильно!.. «Четыре выхода, четверо ворот, сказал этот малый, на восток, на юг, на запад и на север. Которыми из четырех тот воспользуется? Вон они все видны, и у каждого стоит стражник, опираясь на копье… но почему этот актер не сказал «через которые»?

Омар написал несколько слов на бумаге, сложил ее и встал. Если актер владел искусством пантомимы, он тоже сумеет. Испросив согласия Малик-шаха, он подошел к одной из сторон лестницы и приподнял край мраморного блока, когда-то служивший пьедесталом какой-нибудь статуе. Засунув под него сложенный кусок бумаги, он вернулся на свое место.

– Теперь уходи, – приказал он актеру.

Глаза фигляра вспыхнули. Он проскакал несколько шагов и побежал по направлению к выходу на запад, позванивая всеми своими колокольчиками. Затем он с победным криком закружился на одном месте и кинулся на стену. Схватившись за расшитые гобелены, он отодвинул их в сторону. За ними показалась небольшая запасная дверь в стене.

– Тут я и выйду, – закричал он. – Я иду.

Занавес за ним опустился. Среди зрителей раздались приглушенные возгласы удивления, и Малик-шах жестом приказал секретарю принести тот клочок бумаги, который Омар положил под камень.

Заполучив бумагу в руки, султан медленно развернул ее. Он взглянул на написанное и прижал руку к губам.

– «Через пятый выход», – вслух прочитал он. – Уай-алла! И правда, ты прочитал мысли этого малого, о магистр невидимого!

Омар же просто догадался, почему этот малый так настаивал на выборе одного из четырех выходов. По счастливой случайности можно было указать правильный, но Омар понял, что актер знал о существовании еще одного выхода из внутреннего двора, даже если такового и не было видно. Но Малик-шах наклонился вперед, чтобы похлопать своего астронома по плечу, и, назвав его вторым Авиценной, приказал секретарю заполнить рот Омара золотом.

Сию же минуту один из чиновников принес поднос с кусочками золота и серебра, всегда находившимися под рукой у султана, и принялся закладывать монеты в рот Омара.

– А этому псу заполните рот песком, полный рот! – прибавил султан. – Аллах свидетель, он вел себя нагло с нашим господином мудрости.

Кто-то из слуг выбежал на двор выполнять приказание. Когда Омару было дано разрешение удалиться вместе с золотыми монетами, которые с триумфом нес на подносе раб, он увидел толпу, собравшуюся у одного из выходов со двора аудиенции.

В центре толпы двое стражников держали за руки вырывавшегося бродячего актера. Третий лезвием ножа разжимал его зубы, а четвертый турок горсть за горстью пропихивал песок из мешка между обескровленными губами своей жертвы. Лицо мужчины потемнело, и временами он страшно стонал.

Почувствовав подступившую тошноту, Омар развернулся и пошел прочь, искать свою палатку. Следовавший за ним раб, высоко держа поднос с золотом, тоже развернулся и задержался, чтобы еще раз бросить взгляд через плечо на происходящее.

Той ночью Омар допоздна засиделся над своими книгами. Неожиданно он обратил внимание, что чернокожий раб, тот самый, который нес поднос с золотом, не уснул, как обычно, на пороге палатки. Он припал к земле и бормотал нечто невнятное. Другая тень мелькала у входа в палатку, и в конце концов чей-то шепот заставил Палаточника отодвинуть в сторону свои вычисления.

– Уайа, ходжа, – закричал раб, увидев, как он поднялся, – правда ведь, колдовская ночь! Твой раб-пес боится.

Другой раб пробормотал что-то в знак согласия, приветствуя Омара.

– Дай нам позволение посидеть у ног господина мудрости. Мы боимся этой ночи.

Придвинувшись ближе к зажженной лампе, странный слуга рассказал, как он возвращался через развалины после вечерней молитвы и увидел свет над одним из курганов. Но не свет луны, поскольку ее на небе не было, господин мудрости это хорошо знает.

Но в кругу этого света явилась белая фигура. Подойдя ближе, слуга заметил еще кое-что: полуголое тело мужчины, движущегося как змея по земле, и орла, огромного коричневого орла, горделиво вышагивающего в кругу света.

– Вах! – вскрикнул чернокожий слуга, который сам ничего не видел, но которого потрясла эта история. – Это происходило на самом высоком холме, и белый дьявол говорил с орлом, в то время как другой превратился в змею. Там еще оказался нож. Эй… ай… какое-то странное колдовство, и мы боимся.

– Тело, что ползло, – добавил другой важно, – это тот мертвый актер с песком в брюхе. Еще я слышал… слышал, как произносили ваше имя, о господин мудрости. Они творят великое колдовство!

– Где?

– Вон там!.. Выше… на высоком холме.

– Возьми факел, – нетерпеливо приказал Омар, – и покажи мне дорогу.

Вероятно, слуга видел кого-то, кто хоронил фигляра среди песчаных холмов, но в любом случае у Омара не было никакого желания иметь подле себя всю ночь этих насмерть перепуганных туземцев. Слуга неохотно подчинился, а негр последовал за ним, держась как можно ближе к астроному, почти наступая ему на пятки. После того как они вышли из лагеря, проводник отыскал тропинку, которая петляла среди разрушенных стен, пока не вывела их к тому, что когда-то представляло собой широкую улицу. Там он остановился, притворившись, будто встряхивает факел, чтобы тот ярче светил.