Книга Зона личной безопасности. Идеальный охотник - Андрей Кивинов

Он ушел на кухню.

* * *

Ольга осмотрелась. Мальчик, вместо того чтобы стоять в углу, сидел за компьютером, с ожесточением уничтожал монстров и не обращал на нее никакого внимания. Яблочко от яблоньки…

Однокомнатная квартира. Тесновато. Диван, буфет, шкаф, рабочий стол. Елка. Коврик на полу. В буфете за стеклом несколько фотографий. Мальчика, самого Копейкина с буддийским монахом в обнимку, мужчины с женщиной в возрасте, по всей видимости — родителей. Никакого намека на наличие больших финансовых накоплений. Если это не маскировка. Многие оборотни чуть ли не в общагах живут. В прошлом году они разоблачили обычного сержанта постовой службы, который руководил бандой налетчиков. Жил в убогой съемной комнате, а на швейцарском счету оказалось два миллиона долларов.

— А вы кто? — спросил мальчик, не отрываясь от убийства монстров.

— Я… С Кириллом работаю… Павловичем. А ты его сын?

— Да.

— Никит… Извини, что я тебя подвела. Но пистолет, правда, не игрушка.

— Так и я уже не ребенок, — резонно ответил мальчик, — а вы его новая жена?

Ольга слегка обалдела. Пацан-то уже и вправду не ребенок.

— Нет, не жена. С чего ты взял?

— Папа никогда не наказывает меня при чужих. Значит, вы ему своя.

— Никит, иди сюда, — донесся с кухни голос отца, — помойку вынеси.

Мальчик поставил игрушку на паузу и вышел, недовольно бормоча:

— Как в людей целиться, еще маленький, а как помойку — уже большой.

Гостья тут же воспользовалась благоприятным моментом. Достала из сумочки мобильник и начала фотографировать обстановку. Вдруг придется ставить прослушку и сюда? На цыпочках подошла к столу, выдвинула ящик. Ничего достойного. Ни золота, ни бриллиантов, ни пластиковых карт, ни левых пистолетов, ни черных списков приговоренных, ни мотоциклетных колес. Компьютерные диски, авторучки, блокнотик, перочинный ножик, старый мобильник, зарядное устройство, набор отверток, косточки от фисташек… Два билета в цирк-шапито. Пиратский DVD с сериалом «Декстер» — шесть сезонов. Все по теме: позитивный маньяк режет плохих маньяков. Удивительно, если б здесь лежали «Летят журавли». На всякий случай она сфотографировала и содержимое ящика. На самом столе книжка «Инквизиция. Правда и вымысел». Ничего лишнего, все в тему! Услышав шаги, задвинула ящик и села на кресло.

Декстер-инквизитор-Копейкин поставил на стол небольшой поднос с дымящейся чашкой и блюдечком с кусочком лимонного бисквита. Чай в пакетике, но Ольге было все равно.

Хозяин, видимо прикинув, что в футболке принимать даму все-таки не очень правильно, открыл створку шкафа и принялся переодеваться в рубашку. Мелькнул фрагмент обнаженного торса — вполне на уровне — профессионально отметила шпионка.

— Вы уходите? — с еле заметной ноткой разочарования в голосе спросила она.

— Да, в кино собрались… А у тебя?.. Дети есть?

— Нет… Не сложилось. Это тот самый монах? — Она кивнула на фото.

— Да. Прикольный дядька. Зовут Свинкой.

— Как?

— Настоящее имя знают только родители.

Копейкин, переодевшись, закрыл шкаф. Теперь он был в клетчатой рубашке с коротким рукавом. И безо всяких надписей. Уселся в кресло напротив, вальяжно закинув ногу на ногу.

— Там у всех клички. Тайцы страшно суеверные. Скрывают настоящие свои имена. Чтобы злые духи не узнали и не навредили. А свинья у них не оскорбительное слово. На Руси, кстати, одно время было нечто похожее. Детей до семи лет называли числительными по порядку рождения. Например, второй — Вторак, третий — Третьяк. А младший — Другак. Потом другак превратился в дурака… Иван-дурак вовсе не глупый, а просто младший. Есть еще версия, что дурак произошел от глагола «дурый», но первая мне нравится больше. Если тебя обзовут дураком, не так обидно.

— Интересно… А дура?

— У «дуры» латинское происхождение. Юридическое. Закон суров, но это закон. Как будет по-латыни?

— Дура лекс, сед лекс, — вспомнила Ольга институтскую программу.

— Правильно. Законы были настолько громоздкими, а иногда просто глупыми, что эту фразу приходилось повторять постоянно, сократив до «дуры». А потом дурами стали называть глупых, неповоротливых женщин. Наш Уголовно-процессуальный кодекс тоже из этой серии. Если соблюдать каждую статью, не раскроешь ни одного преступления.

С этим нельзя было не согласиться. Ольга, проработав в «следствии» пять лет, прочувствовала это на собственной шкуре. Но в устах Копейкина этот тезис звучал несколько зловеще. Учитывая маску и глушитель.

«А парень-то не совсем от сохи… Латынь, этимология, книжки почитывает. Да и в Таиланд ездит не по ночной Паттайе шляться, а по монастырям… Хотя, может, и по Паттайе. Одно другому не мешает. Интересно, на какие шиши?»

Опер, по всей видимости, умел читать мысли. Либо мысли сотрудников ОСБ были типовыми.

— Я там два раза был, пока паспорт кадровики не отобрали. А что? Дорогу министерство оплачивало, а на «две звезды» за год накопить можно. Весной снова полечу, если отпустят. У тебя тоже паспорт сдан?

В прошлом году всем сотрудникам, имеющим допуск к секретам, приказали сдать загранпаспорта в отдел кадров. И выехать за рубеж, даже такой безобидный, как Украина, можно только по рапорту с разрешения целой кучи начальников. Якобы режим секретности. На самом деле, чтоб не летали по десять раз в год на Мальдивы или в Доминикану. И не позорили страну несоответствующим зарплате уровнем жизни.

— Да, сдан. Чем мы лучше?

— А ты где-нибудь была?

— В Египте. Один раз. Отпустили… Что, интересуешься историей? — Ольга кивнула на книжку про инквизицию.

— К нам недавно выставка приезжала. Из Питера, из Петропавловки. Орудия пыток.

— Мы ходили! — послышался детский голосок из кухни.

— Не подслушивай!.. Да, ходили. Любопытные там есть штуковины. Я тогда подумал: чтобы заставить человека сказать правду, много не надо. Поджарь пятки или иголку под ноготь… Зачем тогда все эти приспособления? Одно дело казнь. Тут можно и пофантазировать, особенно если приговоренный того заслуживает. А пытка? Заложенная в человеке склонность к садизму? Или что-то более рациональное? Как думаешь?

— Не знаю, — чуть растерялась Ольга, никак не рассчитывавшая, что они станут обсуждать тему садизма вместо, например, романтического синематографа.

— Я тут и вспомнил про инквизицию. Там особенно извращались. Испанские сапоги, шипованные кресла, «железные девы»… Зачем? Неужели из-за любви к мучениям других? Но не могли же церковники все подряд быть садюгами? И знаешь, что оказалось?

— Не знаю. Я просто этим не интересовалась.

— Это, конечно, версия, но тем не менее. Все безобразия творились под предлогом защиты от дьявола. Мол, святая церковь стоит на страже. И если в человека вселился дьявол, мы вычислим. Вычисляли как раз пытками. Истязали несчастного, пока не находили на его теле место, не реагирующее на боль. Как только находили, беднягу на костер и его жилище туда же. Сжигали. То есть пытки служили конкретной цели — найти эту самую безболезненную точку.