Книга Голая королева. Белая гвардия-3 - Александр Бушков

С Натали ничегошеньки не случилось. А вот генерала Кимолу, командира гвардейского полка, обнаружили мертвым в собственном кабинете уже захолодевшего. Явились вызванные им офицеры, дежурный из приемной, не получив ответ по селектору, вошел в кабинет и тут же вылетел оттуда с воплем… Генерал сидел в своем роскошном кресле, остановившимся взглядом глядя в никуда, и рядом с его ручищей, рядом с шитым золотом обшлагом лежала снятая с аппарата телефонная трубка, исходившая длинными мелодичными гудками.

Дежурный, то ли в расстройстве чувств, то ли в приступе служебного рвения, вызвал всех, кто в голову пришел: и военных контрразведчиков, и людей из Центральной разведки, и офицеров военной жандармерии, и полковника Мтангу.

Вскрытие много времени не заняло, и вердикт был однозначным: инфаркт. Обширный инфаркт у крепкого, как дуб, Кимолу, никогда в жизни не жаловавшегося на сердце. Это было неправильно. Как хотите, это было неправильно…

Все вышеперечисленные, а набралось их столько, что порой мешали друг другу, задевая локтями и по нечаянности наступая на ноги, начали расследование. Очень быстро выяснилось, что последним генерала живым видел его адъютант — сопроводил в кабинет и отправился по каким-то генеральским поручениям. Предварительно, как ему по служебным обязанностям и полагалось, выполнив ненужные, в общем, формальности: передвинул телефон поудобнее, аккуратно сложил стопочкой разбросанные бумаги, проверил наличие в холодильнике джина, льда и минеральной воды.

Черт его знает, как там обстояло с этими генеральскими поручениями. Просто-напросто адъютант, выйдя из кабинета, сказал дежурному в приемной, что генерал посылает его с поручениями. Вот только он не обнаружился ни в одной воинской части, ни в одном армейском учреждении. Машину его нашли относительно быстро, а сам он словно в воздухе растворился.

Когда ведущие расследование всей оравой вернулись в кабинет, буквально через минуту случилась еще одна смерть. Ретивый подполковник из военной контрразведки, движимый педантичной любовью к порядку, взял телефонную трубку, чтобы положить на рычаг. И буквально в следующий миг опрокинулся навзничь, на глазах синея лицом. У остальных хватило ума плюнуть на порядок и к трубке не лезть. Поскольку дураку было ясно: что-то с ней не то…

Вызвали спецов в костюмах противохимической защиты. Те длинными ножницами перерезали телефонный провод, длинными клещами ухватили трубку, сунули в герметичный контейнер и повезли в военно-химическую лабораторию. Тем временем в другую сторону, в морг, увозили незадачливого подполковника. У которого довольно быстро диагностировали такой же обширный инфаркт, как у генерала. С телефонной трубкой обстояло гораздо сложнее. Военные химики, учитывая ситуацию, запихнули ее в герметичный бокс и взялись за анализы, очень быстро расписавшись в собственной беспомощности. На трубке обнаружились следы некоего химического соединения, но что оно собой представляет, выяснить не удалось. Ни в одном секретном справочнике такое соединение не значилось…

Слушая Лаврика уже вполуха — чтение шло к концу, дело касалось чисто технических подробностей — Мазур тоскливо подумал: весьма неглуп был генерал, осторожен и хитер, но вот в данном случае лопухнулся. Забыл очевидную, многим известную истину: есть куча стран, где ни за что не следует держать возле себя умного адъютанта, от которого сплошь и рядом можно ожидать таких вот поганых сюрпризов. Идеальный адъютант должен быть верен, как собака, исполнителен, но откровенно глуп, как пробка. Вроде капитана Зулеле у Папы. Глянув на пустое генеральское кресло, он вспомнил Эль-Бахлак — когда на его глазах адъютант палил в спину генералу Касему…

Переведя последнюю фразу, Лаврик отложил бумаги. Мазур поднял глаза. Здесь собрались только свои, полковники Мтанга, Лавута и Очеренго, троица отнюдь не святая, вовсе даже наоборот.

— Что скажете? — нетерпеливо спросил Очеренго.

Лаврик слегка пожал плечами:

— Ничего загадочного. Метод применяется не так уж часто, но он совершенно неопасен без прямого контакта с кожей, достаточно надеть перчатки… Яд наносится на предмет, которого объект обязательно коснется. Иногда аэрозолем, иногда просто кисточкой. При попадании на кожу — моментальная остановка сердца, — он криво усмехнулся. — Обширный инфаркт…

— У нас такого не случалось отроду, я о таком даже не слышал, — сказал Мтанга. — Отраву в ход пускали, и не раз, но речь всегда шла либо о местных ядах, либо традиционных, типа цианистого калия, это не африканский метод — чисто европейский…

— Согласен, — сказал Лаврик. — Между прочим, все следы яда было бы уничтожить крайне нетрудно — что должен прекрасно знать тот, кто владеет подобными методами. Достаточно надеть кожаные перчатки, смочить толстую тряпку каким-нибудь чисто бытовым чистящим средством из множества легкодоступных, протереть как следует — и никаких следов. То ли майор испугался это сделать, то ли… — он помедлил… — хотели, чтобы выглядело демонстративно…

— Мерзавцы, — сказал Очеренго. — Впервые покусились на члена семьи…

— Ну, коли уж покусились даже на Папу… — проворчал Мтанга. — Да, это удар. Семья ослаблена…

Мазур его прекрасно понимал. Кимолу был старым и надежным членом семьи — а теперь гвардейским полком будет командовать (пусть и с приставкой «временно исполняющий обязанности», поскольку Верховного главнокомандующего пока что нет) его заместитель. Нельзя сказать, что враг, но член совершенно другой семьи, до сих пор вертевшейся, как гадюка под вилами, так и не обозначивший четко своего отношения к Натали, вообще к событиям. Ситуация непредсказуема. Может оказаться, что теперь в случае чего на гвардейский полк полагаться нельзя…

— Я вот думаю, почему взялись именно за него… — ни к кому не обращаясь прямо, произнес в пространство Мтанга.

— Представления не имею, — серьезно сказал Лаврик. — Давайте учитывать самый худший вариант: наш противник решил идти с другой стороны. После провала всех покушений на Натали он собрался выбивать семью. Кто-нибудь считает мою версию вздором?

Судя по общему молчанию, так не считал никто.

— Господа… — сказал Лаврик. — Я прекрасно понимаю, что ни в одной стране мира как-то не принято, чтобы майоры давали советы полковникам по собственной инициативе, поэтому просто-напросто порассуждаю вслух о том, что сделал бы на вашем месте, на месте любого из вас. Усилил бы личную охрану, еще раз проверил ближайшее окружение на преданность, ни за что не открывал бы сам дверцу машины ни снаружи, ни изнутри, предоставив это водителю или охраннику… — он помедлил. — А телефонную трубку брал бы исключительно в перчатках, вообще снимал бы перчатки, лишь ложась спать. И плевать мне на удивление окружающих — жизнь дороже…

— Резонно… — проворчал Очеренго. — Господа, нам нужно продержаться даже меньше недели — референдум идет вовсю, в его итогах, я так полагаю, никто не сомневается… Майор, обычных форменных перчаток достаточно?

— Для надежности лучше кожаные, — серьезно ответил Лаврик. — Если выкрасить их в белый цвет… Мало кто будет приглядываться.