Книга Письма полковнику - Яна Дубинянская

Могло ведь так и случиться. Если бы не те, предыдущие.

С ними она держалась иначе. Подыгрывала им в роли роковой красавицы, для которой совершенно естественно флиртовать со случайными поклонниками, желательно с несколькими одновременно, иначе день не удался. Самое смешное, что эта роль начинала ей нравиться.

— Потому что вы с нами. Вы Эвита Роверта, дочь Лилового полковника, и вы должны нам помочь. Нашему общему делу. Нашей правде!

Она вздохнула:

— Сандро… В те времена, когда мой отец был при власти, я жила в Срезе, в полной изоляции от происходившего на родине. А вы тогда, очевидно, были еще слишком молоды…

Посмотрела на него пристально, прикидывая на глаз: лет пять-шесть, не больше. Под ее взглядом на лице юноши и вправду проступили черты обескураженного ребенка. Ну, в крайнем случае, семь. Тоже мне, пламенный революционер в таком-то поколении. Резюмировала безжалостно:

— И вы, и я знаем о режиме Лилового полковника понаслышке, с чужих слов. Причем люди, которые нам об этом рассказывали, преследовали, по-видимому, противоположные цели. Боюсь, у нас с вами разные правды, Сандро. Или, что еще хуже, разная ложь.

Мальчик умолк, переваривая услышанное. Эва молчала тоже. Медленная человеческая река по-прежнему несла их вдоль парапета набережной.

У рекламного щита, прикрыв голову сложенными зонтиком крыльями, скучал инициированный дракон. Встретившись глазами с Эвой, он вскинулся и дежурно выдал приглашение на верховую экскурсию по заливу с выходом в открытое море. Она выслушала внимательно, покивала, задала пару вопросов, пообещала подумать. Рука Сандро на ее локте стала совсем мокрой.

— Вы же прибыли сюда не кататься на драконах, — сказал глухо, почти неслышно.

Эва усмехнулась:

— Вот как? Вам известно, зачем я сюда прибыла?

— Мы предполагаем.

Они предполагают. Уже легче; выдержать еще небольшую паузу, и он выболтает, что именно. С теми, другими, было сложнее, слишком много времени и сил уходило на флирт, игру, взаимное многоступенчатое притворство. Вести разговор в открытую намного легче. Вот только с людьми, интересы которых представляет этот Сандро, дело вряд ли ограничится разговором.

— Наследство Николаса Роверты, — он заговорил чуть раньше, чем она ожидала; ее плечи непроизвольно дернулись. — Вы должны понимать, Эва, оно принадлежит не только вам. Оно принадлежит его стране! Нашей с вами Родине…

Пожала плечами:

— Я никогда там не была.

— Н-не знаю, — к его гортанному акценту прибавилось раздражение. — Может быть, вам она и чужая, но не мне! И я…

— Какое наследство?

Теперь она взглянула на него искоса, не поворачивая головы: темные очки — удобная вещь для подобных маневров. Сандро очков не носил. Его черные глаза сощурились в щелки под еще более черными бровями вразлет, края которых уходили под бандану. Только что по-детски растерянные, эти глаза в одночасье стали совершенно бешеными:

— Наследство Лилового полковника. Ресурс. Вы знаете. Он не мог вам не сказать за столько лет!.. Да иначе вас бы и не было сейчас в Срезе. И тем более здесь, в этом городе. Вы всё знаете!!!

Значит, вы — далеко не всё. Улыбнуться по этому поводу Эва поостереглась. Не всё, но достаточно для того, чтобы понять: она уже практически на месте. А это плохо. Подобный народ в предчувствии близости цели обычно теряет контроль над собой.

Внезапно Сандро схватил ее за плечи, развернул к себе, прижал к парапету. Проходившие мимо отдыхающие повернули любопытные головы; во взгляде толстухи в желтом парео Эва уловила явственную зависть: ах, какой темперамент, какая страсть! Затем упавшие от сотрясения поля шляпы закрыли обозрение, и голос Сандро донесся издалека, нереальный, будто звуковое сопровождение какого-нибудь аттракциона для туристов:

— Ресурс — это наш последний шанс. То единственное, что способно спасти нашу Родину и наше дело! И мы не остановимся ни перед чем, чтобы… Или вы будете с нами, сеньора Роверта, или…

— Вы мне угрожаете.

Сказала печально, устало, без вопроса. И чуть не потеряла равновесие, когда Сандро отпустил ее, расслабленную, не оказывавшую сопротивления. Поправила шляпу и снова отыскала его глаза: опять круглые и обескураженные, они часто хлопали ресницами. А ведь он превысил полномочия. Эти «Идущие в пламя», или кто его там подослал, вовсе не давали ему инструкций в случае чего переходить к угрозам. Сорвался. Не выдержал роль.

Хотя в том, что угрозы настоящие, сомневаться не стоит.

Он попытался взять ее за локоть; Эва отняла руку решительно, но сухо, без мелодрамы. Не хватало еще, чтобы он бухнулся перед ней на колени во искупление своей вины — вины, разумеется, не перед ней. Проговорила негромко, непререкаемым учительским тоном:

— Ваши манеры, Сандро, исключают возможность дальнейшего общения между нами. Прощайте, спасибо за коньяк. Всего доброго!

Вон из класса. Мальчик понял. Не посмел возражать, так и остался стоять у парапета в нелепой, скованной позе: Эва прекрасно видела его в приближающемся зеркале оптиграфической аномалии. На себя же, утомленную и гордую, не обратила внимания; старушка, стригшая тут купоны, что-то крикнула ей вслед, шелестя оптиграммой, но Эва не обернулась.

Хорошо, что удалось избавиться от него вот так, спонтанно, само собой. Повезло.

Оставалось пройти еще с полкилометра оживленной набережной. Дальше начинался парк, засаженный субтропической растительностью: ее явно завезли с островов и с трудом, должно быть, акклиматизировали тут — на привозном красноземе, насыпанном поверх местного известняка, где и до разработок мало что росло. При входе в парк Эва нырнула в туалетную кабинку, обсаженную кустарником синелиста — листья были бледно-зеленые, желтеющие по краям, жалко смотреть. Защелкнула шпингалет, а затем сбросила и сложила в сумку красное платье.

Красное платье — удобная вещь. Когда следишь за красным пятном, нет смысла искать на объекте какие-то другие зацепки для глаз. Впрочем, шляпу на всякий случай она тоже сняла. Задрапировалась поверх купальника в неброское парео: пляжный вариант, здесь многие так ходят. Выскользнула боком, по стенке, пригибаясь за синелистом. Примитивно, однако должно сработать.

Парк был расчерчен, словно под линейку, параллельными и перпендикулярными аллеями, дорожками и тропами: по мере удаления от моря они становились всё более узкими и безлюдными. Эва постепенно сместилась на глухую тропинку, где кроны чахлых островных акаций смыкались над головой, а то и ниже, на уровне лица и груди. Сюда уже почти не долетали звуки набережной. Здесь стоило внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить ненароком на битую бутылку, использованный презерватив или кучу прямо посреди дороги. И зачем, спрашивается, Срез оборудован туалетами и контейнерами для мусора практически на каждом шагу?

Она прошла еще немного, раздвигая руками колючие ветви, и уткнулась ладонями в ограду: теплые прутья слегка липли к коже от натянутой поперек них паутины. Это правильно: не может же городок для туристов попросту плавно перетечь в поселение разработчиков. Где-то в ограде была калитка, но точного места Эва не помнила, а рыскать по кустам в ее поисках не слишком хотелось. Запрокинула голову: высоко. И она давно уже не такая стройная, чтобы пролезть в щель между прутьями. А если попробовать из-под низу?.. Вот как раз и выбоина в земле…