Книга Черное безмолвие - Кирилл Кудряшов

— Мы дьяволы, Марат. — говорю я, усаживаясь на сиденье и нажимая на газ. — Дьяволы. Люциферы. Дети утренней звезды. Держи турель, заходим на того «ЗИЛа»…

Впрочем, до «ЗИЛа» мы домчаться не успеваем. Его разносит в пылающие щепки наш БТР, на броне которого гордо восседает Толя с трофейной «Мухой» в руках.

— Как дела? — кричит он.

— Ничего, — отвечаю я, утирая с лица кровь убитого мной в джипе солдата, — Ликвидировали две огневых точки.

— Мы тоже добили две. Но грузовики с артиллерией все прибывают — едут со стороны «Пятерки», так что, наша разведка их проглядела. Вооружение — минометы и несколько зениток. Крошат наших с большого расстояния.

— Как дела у завода?

— Ворота до сих пор держат, еще никто не прошел. Зенитку, правда, доканали — прямое попадание из миномета. Но мадьяровцев мы, пока, держим на расстоянии. Кроме того, что они пробили ворота своим танком, больше они ничего не добились.

— Но они все еще наступают? — вступает в разговор Марат.

— Не то, чтобы наступают, но и назад не откатываются. Окопались в сотне метров от завода и упорно держатся. Наши отошли назад, под защиту стен, хотя, под таким обстрелом, — он указывает рукой на то и дело устремляющиеся в небо мины, — Защита из них хреновая.

— Так брось на прикрытие Мадьяра мобильный отряд! — говорю я. — Мы сметем их к чертовой бабушке.

— Ребят и так много полегло, так что я отозвал «мобильный» обратно в завод. Мадьяровцы прочно держат нас под обстрелом, и прорваться через их окопавшихся ребят без потерь будет невозможно. Мы прошли на БТРе, как нож сквозь масло, но так то на бронике! Без такой защиты ребята просто все полягут!

В нескольких метрах от нас рвется мина, и мы падаем ничком. Должно быть, противник заметил нас, прорвавшихся к его линии прикрытия, и перевел огонь на нас.

— Погнали! — орет Толя, стуча кулаком по броне, — Накроем их первыми.

Я тоже не намерена дожидаться, пока меня прихлопнут, словно сонную муху, замершую на стекле. Я не муха, я оса — привыкла жалить сама, не дожидаясь атаки.

Джип срывается с места и несется в противоположную сторону от броника Толи — лучше атаковать разные цели.

— Марат, как там, патронов еще много?

— На пару целей хватит. — весело отвечает он, словно уже позабыв о нашей стычке минутной давности, и бодро затягивает, — Делаю я левый поворот…

Я теперь палач, а не пилот…

Нагибаюсь над прицелом,

и ракеты мчатся к цели

— впереди еще один заход.

Вот прибило его на «Чижа» то…

— Дальше не пой. — говорю я, — Сам знаешь, какие там строки.

— Вижу в небе белую черту… «КАМАЗ» Мадьяра теряет высоту! — Марат закатывается веселым смехом, которому вторю и я.

Бред! Мы, два, казалось бы, мирных снабженца, несемся по Безмолвию на джипе с пулеметной турелью, кроша врагов в мелкую лапшу, при этом распевая какие-то дебильные песни о летающих «КАМАЗах», и радостно смеясь. Война, а мы ведем себя, словно дети, вышедшие во двор поиграть в снежки. Или это какой-то защитный механизм, чтобы не сойти с ума от всего этого? Эх, дедушка Фрейд, что ж ты умер так рано, не дождавшись ядерной войны, в который ты бы так пригодился?..

С наскоку мы подбиваем еще один грузовик, как раз тот, что перевел минометный огонь на нас. Ошибка его была в том, что палить он продолжил не по Толиному бронику, а по нам — подвижному джипу, за рулем которого сидела я. При поем пороге чувствительности предугадать, куда упадет выпущенная мина, не составляло никаких проблем, так что, подобрались мы к нему за пару минут, и накрыли огнем из турели, разметав всех солдат, а уж затем подбив бензобак.

Атакуем второй грузовик, но проносимся мимо, не причинив ему особого вреда. Достижением можно считать разве что то, что этот миномет перестал бить по заводу — мадьяровцы залегли на платформу, чтобы не попасть под наши пули. Второй заход тоже не приносит пользы — пули прошибают бензобак, но, он, почему-то, не желает взрываться. То ли бензина слишком много, то ли наоборот мало — совершенно не помню, в каком случае невозможно вызвать детонацию выстрелом.

— Ира, патроны на исходе! — кричит мне Марат, перекрикивая грохочущий стрекот турели.

— Поняла. Еще на один заход хватит?

— Хватит.

— Тогда вперед! Коси солдат, подорвать грузовик нам, похоже, не удастся.

— Еще посмотрим! Сверни как можно ближе от него — идеально будет пройти в метре, или даже меньше.

— Зачем? — кричу я, но Марат не отвечает, снова наводя турель на грузовик. — Ладно! Хрен с тобой! Поняла!

На полном ходу мы разворачиваемся меньше, чем в метре от платформы, и Марат, отпустив гашетку раскаленного от стрельбы пулемета, швыряет в кузов две РГДшки.

— Ира, гони!

Повторять два раза мне не нужно — мало того, что в мою дверцу градом хлещут пули, так еще и одна за другой взрываются гранаты, увлекая в огненную свистопляску весь боезапас расчета.

— Есть! Есть! Есть! — радостно кричит Марат, глядя на полыхающий грузовик, — Ирусь, ты прирожденный гонщик.

— А ты — Анка пулеметчица. — без тени улыбки парирую я, прислушиваясь.

Сначала мне кажется, что мои силы просто на исходе, и порог чувствительности упал до состояния нормального человека. Мне кажется, что я перестала слышать то, что происходит вокруг. Далекий свист пуль, крики умирающих людей, рокот Толиного БТРа, кружащего вокруг минометчиков в сотне метров от нас. Мне кажется, что битва затихла и все замерло…

Я прислушиваюсь к более близким звукам — стуку сердца Марата, треску горящей краски на грузовике, шороху снега под колесами останавливающегося джипа. Нет, мой порог восприятия в порядке, на прежнем уровне. Я не оглохла, меня не контузило взрывом — все нормально, коме того, что сражение утихло. Никто больше не стреляет и не ревут моторы…

— Что происходит. — тихо спрашивает Марат. — Почему так тихо?…

— Откуда я знаю?…

Но нет, тишина Безмолвия не полная. Она наполнена шуршанием и тихим писком, раздающимся откуда-то справа. Я поворачиваю голову в ту сторону, и замираю с открытым ртом. До сих пор я считала, что первая ядерная атака — самое неожиданное и жуткое событие в моей жизни, которое навеки оставит отпечаток в душе. Но за пять лет видение разлетающихся в разные стороны бетонных блоков, из которых состоял когда-то мой дом, потускнело и пожухло, а картина, открывшаяся передо мой сейчас была яркой, живой, и от того еще более фантастической.

— Какого хрена?… — прошептал Марат, вцепившись в турель, видимо, чтобы не упасть.

По направлению к заводу, через поле, ставшее полем битвы, двигался отряд… белок! Маленькие длиннохвостые хищники медленно и уверенно двигались в сторону северных ворот завода, угрожающе шипя на солдат, оказавшихся в опасной близости от них. Я попыталась считать их, но сбилась со счета — на первый взгляд казалось, что эта пушистая армия насчитывает не меньше тысячи мохнатых зверушек. На второй показалось, что их еще больше…