Книга Кокон - Андрей Посняков

— И где тут мясо? — тихо поинтересовался Макс.

— А вон тут, у стеночки, завсегда появляется, — охотно пояснил бомж. — В бумажных мешках… ну, есть такие большие.

Лучи фонарей скрестились в указанном направлении, и Максим невольно поежился, рассмотрев бурое, неопределенной конфигурации пятно. Скорее всего — не врал бомжарик. Да и с чего бы ему врать?

— И когда ты за ним обычно приходишь? — негромко поинтересовался Трушин.

— Обычно к утру. Ну, как рассветет — вот так и иду. И сразу на рынок.

— Молоде-е-ец. — «Лесовик» возмущенно свистнул.

— Хорошо вы свистите, — тут же подольстился бомж. — Душевно! Я тоже так вот умею… вот…

Он тоже свистнул, несколько раз подряд, и похвалился:

— Ишь, не хуже, чем у вас получается.

— Сиди уж… Ну, что? — Тихомиров обернулся к напарнику. — Будем ждать… или к утру нагрянем?

— Да уж, подождем, коли пришли. — «Лесовик» пожал плечами…

И тут вдруг откуда-то снизу послышался какой-то шум, совершенно необъяснимый и ни на что не похожий… даже и не сказать…

— Что там такое, Макс?!

Лучи фонариков скрестились, как шпаги…

И тотчас же пахнуло смрадом, точно разрыли могильник!

— Ма-а-акс!!!

Что-то жуткое вырвалось вдруг из темноты и утробно завыло! Огромная, больше двух метров, фигура, покрытая шерстью, когтистые лапы, оскаленная зубастая пасть… И три красных, пылающих лютой злобой глаза!

Вву-ухх!!! Чудовище махнуло лапой, словно песчинку, отбрасывая рванувшегося было к выходу «лесовика»… Макс подобрал какую-то палку, тут же переломившуюся под исполинской силы ударом.

Максим отпрыгнул к стене — чудовище зорко наблюдало за ним своими яростно пылающими глазами и, кажется, ухмылялось…

Потом вдруг подпрыгнуло ближе и, ухватив Макса за горло, подняло в воздух, раскрыв ужасную смердящую пасть…

И тут грянул выстрел. Потом — сразу — еще один. И еще, еще, еще…

Гнусный монстр взвыл, дернулся…

Тихомиров почувствовал, как ослабла хватка, и вот уже полетел на пол… А мерзкое трехглазое чудище, завывая, скрылось во тьме!

— Ма-акс… ты жив? — Трушин подобрал упавший фонарик.

Максим передернул плечами и застонал:

— Да вроде бы…

— Сейчас! Помогу подняться… Та-ак… Да! Шею он тебе поцара-а-апал!

— Хорошо — голову не откусил! — Тихомиров устало уселся на пол. — Пойдем-ка скорее отсюда, а?

— Пойдем, конечно, пойдем… вот, обопрись на руку… Говорил же — пацанов надо было взять!

— Ага… толку тут от них, хотя… Выстрелил ты вовремя, спасибо!

Трушин немного помолчал и признался:

— Представляешь, как эту страхолюдь увидел, поначалу совсем про волыну забыл! Что это было, а?

— А черт его… Но, похоже, их деревню я уже видел…

— Да ты что?

— Подожди… потом в подробностях расскажу.

Выйдя на улицу, оба долго не могли отдышаться, а когда пришли наконец в себя, медленно зашагали к горящим огонькам микрорайона.

— Слышь… А наш друг, бомжарик-то, где? — вдруг поинтересовался Трушин. — Чудище, что ли, сожрало? Или сбежал?

— Скорее второе. — Максим хохотнул и сразу осекся. — Леша!!! Так ведь это он чудище-то и позвал!

— Кто? — недоуменно вытаращился «лесовик». — Бомж этот?

— Именно! Помнишь, он свистел зачем-то? Я вот теперь и понял — зачем. Кстати, ты первый свистеть начал… забыл хорошую пословицу про свист и деньги.

— Нет, не может быть, хотя… — Трушин задумчиво почесал голову. — В общем, надо нам с этим бомжиком еще повидаться!

— Ага, так он и будет нас ждать.

— Ничего, зашлю бойцов к той ягуше…

Тускло светили фонари, уютно горел свет в окнах панельных девятиэтажек, озабоченные матери звали с балконов детей.

— Мишка! Давай домой, оболтус!

— Ну мама, ну еще чуть-чуть…

— Я сказала домой, живо!

— Са-ша! Домо-о-й!

Все напоминало те самые времена, которые уже, наверное, пристало называть «старыми добрыми». Времена до того, как…

* * *

Трушин, конечно, послал своих «бойцов», но, как те ни били ягушу, ничего толкового не добились — бомжик как в воду канул. Правда, имя его удалось узнать, вполне подходящее такое погоняло — Гришка Гнус. Но где его теперь искать? А очень похоже — это и был кончик. Кончик одной весьма интересной и жутковатой ниточки, которая еще неизвестно куда могла привести.

* * *

— Артем! — это имя Тихомиров внезапно вспомнил ночью. Сидоров Артем Иваныч, опер, тот самый, с кем познакомились как-то на АЗС. Артем теперь возглавлял один из отрядов ДНД, у Трушина… И Максим встретился с ним уже днем.

— Гришка Гнус? — Опер ностальгически улыбнулся. — Как же, знаю. И сожительницу его, Вальку Лошадь, тоже знал. Впрочем, она многим сожительница.

— Ну ты и скажешь — Лошадь, — пошутил Максим. — Скорее уж — Баба-яга.

— Раньше-то она в теле была, это сейчас сдулась. Мясо, говоришь, человечье едят? Так они и раньше… Я вот еще когда участковым был — случай помню. Эта Валька Лошадь как раз у меня на учете стояла и квартирка ее — притон — на Советской, в бараке. Так вот, как-то раз эта Валька забеременела, неизвестно уж, от кого, да и родила. Ребенок ей, естественно, на фиг не нужен был — тогда за детей не платили, несколько раз она его подкидывала — то к гороно, то к больнице — оба раза неудачно, возвращали… Вроде бы и смирилась и вдруг… Соседи у нее бдительные были, соколицы сталинские — через какое-то время сигнализировали: у Вальки, мол, ребенок рожен, а тихо — ни крику никакого, ни писку. Проверьте-ка, мол, дорогой товарищ участковый милиционер, я то есть. Ну, что делать? Взял ребят на опорнике, пошли проверять — там, у Вальки-то, очередной шалман… Ну, мы вошли, всех аккуратно построили… смотрю: мать честная! А на столе-то — холодец!

Лошадь всю жизнь побиралась — откуда мясо? Знаешь, а незадолго до того поросят кто-то покрал у фермеров, вот мы и обрадовались: сейчас вот-вот кражу поднимем, в сводке отметимся, как раз к десятому ноября дело шло — тут бы и премию… Короче, давай к Вальке: куда, тварюга такая, краденых поросят дела?

А один сержантик наш, он потом в ЭКО перевелся, холодильничек углядел в углу… старенький такой. Взглядом показал — вот, мол, где поросята… Открываем дверцу, а там… да, голова на тарелочке… Только не поросячья, вполне человеческая такая голова, младенческая…

— Господи! — Тихомиров перекрестился. — Да не может такого быть!

— Может, Макс, может. Вот было же! Короче, Валька Лошадь сынка своего родного на холодец пустила. Двойная выгода — и ребенок спать не мешает, и есть чем собутыльников угостить. То-то они там и гуляли… правда, потом, узнав, Вальке морду набили.