Книга Рыцарь идет по следу! - Родион Белецкий

– Как? Ты что, ничего мне не посоветуешь?

Мама не отвечала. Соломка исчезала с космической скоростью.

– Сынок… – проговорила мама. – Ты должен решить это сам.

У Ромы земля ушла из-под ног. Что ж это за день такой несчастный? Родная мать отказалась дать ему совет!

– Мам, скажи, что мне де-ла-ть? – раздельно повторил Рома.

Но его мама покачала головой:

– Рома, я тебя очень люблю. Я готова помочь тебе и поддержать тебя во всем. Но сейчас такой момент…

– Какой? – нетерпеливо сказал Рома.

– Ты должен сам решить, что делать. Советы здесь не помогут.

– Почему?

– Если ты хочешь стать взрослым… – начала мама, но Рома ее перебил:

– Воспитываешь, да? В школе воспитывают, и ты тоже, да?! Не надо ничего мне советовать, ясно?! Сам разберусь!

И Рома покинул кухню, не забыв хлопнуть дверью.

Закрывшись в своей комнате, обиженный Рома сел, уткнувшись носом в аквариум с хомяком.

У него в комнате жил хомяк-неврастеник. Звали хомяка Гамлет. Пьесу Шекспира Рома не читал, но имя ему очень понравилось. И хомяку оно подошло. Хомяк был черного цвета с белым пятном на спине. Людям с богатой фантазией пятно напоминало череп. Гамлет отличался тонкой душевной организацией. В среднем где-то раз в неделю он пытался покончить жизнь самоубийством, выпрыгнув из аквариума. Когда Рома начал закрывать аквариум крышкой, Гамлет принялся с недюжинным артистизмом разыгрывать собственную смерть. И когда кто-нибудь из гостей обращал на него внимание, Гамлет падал на спину, дрыгал короткими лапками и затихал, закрыв глаза. Особенно впечатлительные гости впадали в панику и рвались вызвать «Скорую помощь» или в крайнем случае сделать Гамлету искусственное дыхание. Таких всегда останавливали. Домашние знали, Гамлет валяет дурака. И правда, полежав на спине без движения, хомяк резко переворачивался и вставал на лапы. Вид у хомяка был недовольный. Он морщил нос и отводил взгляд. Так ведет себя артист, которого зрители обделили аплодисментами.

Рома попытался найти сочувствия у Гамлета. Но неблагодарный хомяк повернулся к хозяину спиной, плавно переходящей в толстую попу, и занялся вдумчивым пережевыванием десятирублевой купюры. (Размышляя о свойствах денег, Рома в качестве эксперимента кинул купюру грызуну в аквариум.)

К отцу Рома идти не хотел. Тот всегда рубил с плеча. Не вдаваясь в детали, начинал возмущаться и обвинять Рому в слабохарактерности. «Перестань, ты такой же, как твой сын», – заявляла мама отцу в подобных случаях. Получалось, говорить с отцом – это все равно что просить совета у зеркала.

Придеться разбираться во всем самому.

21

По дороге в школу Рома любил смотреть, как Толя Маленький ведет машину. Делал он это легко. Как на компьютерном тренажере, не боясь столкновений. Он словно угадывал, чувствовал, где в плотном потоке машин появятся бреши, и решительно направлял автомобиль прямо туда.

Если посмотреть на дорогу сверху, это походило на игру в тетрис. Автомобили вместо фигур. Обладавший богатой фантазией Рома называл это «смертельный тетрис».

– Как дела? – спросил Рома Толю Маленького.

– Нормально, – ответил тот.

По примерным Роминым подсчетам, папин шофер произносил в день около десяти слов (из них раза три слово «дундук», обращенное к менее опытным водителям).

В этот раз Рома собирался разговорить Толю Маленького.

– Я тут хотел спросить…

Толя сохранял молчание.

– Вернее, рассказать…

В зеркале заднего вида Рома видел Толины глаза, внимательно следящие за дорогой.

– Значит, вот… – продолжил Рома, подбирая слова. – У меня такая проблема…

Толя издал неопределенный, похожий на мычание, звук, означавший, судя по всему, умеренное желание узнать о проблеме подробнее.

– У нас в школе есть вор.

Толя усмехнулся краем рта. А Рома поспешил предупредить:

– Только вы никому не говорите, что я сейчас скажу, ладно?

Толя кивнул, мол, ладно, не скажу.

– Вот… Я узнал, кто вор.

Толя молчал.

– И этот вор, он… оказалось, он мой лучший друг.

Толя приподнял одну бровь – крайняя степень удивления – и спросил:

– И чего?

– Ничего. Только я об этом знаю… Узнал вдруг… И теперь непонятно, что мне делать.

Рома ждал ответа, но его не последовало. Они стояли в пробке. Еле слышно работал мотор. Прошла, наверное, минута. Рома переспросил:

– Что мне делать-то?

Толя Маленький спокойно поправил зеркало заднего вида и сказал:

– Нечего тут думать. Ты ж не крал ничего?

– Нет.

– Ну и нечего думать. Воров наказывать нужно.

– Он же мой друг.

– Забудь. Не друг он тебе больше.

Рому охватило отчаяние. Он нажал на кнопку, чтоб открыть окно и глотнуть воздуха.

– Что же делать? – повторил он.

– Рассказать всем, и чем скорее, тем лучше. А то он еще и тебя за собой потянет. Потом не открестишься.

Рома высунул голову в окно. По щекам хлестнул морозный воздух. Легче не стало. Рома убрал голову, поднял стекло.

– Не парься, – сказал Толя Маленький, – друзей ты себе наживешь еще.

Когда Рома входил в школу, сильнее всего на свете он желал избежать встречи с Юриком. И, конечно, следуя закону подлости, наткнулся на него, не дойдя до раздевалки.

– Здорово, – сказал Юрик.

Рома не смог ответить. Кивнул и на негнущихся ногах последовал в раздевалку. Смотреть он мог только в пол и сразу заметил, как сильно наследили школьники. Оставили мокрые, грязные отпечатки на светлом кафеле. И еще Рома захотел стать маленьким, очень маленьким, крохотным, чтобы прыгнуть в канавку между кафельными плитками, побежать по ней, семеня миниатюрными ножками, забиться в щель под плинтусом и сидеть там до скончания веков между засохшей жвачкой и потерянной кем-то рублевой монетой.

Но это были только мечты.

В реальности Юрик догнал Рому, схватил его за плечо:

– Эй.

Рома остановился.

– Ты что, со мной не разговариваешь?

– Почему? – выдавил из себя Рома. – Я разговариваю. Как дела?

– Ты спрашиваешь, как дела?

– Да, – ответил Рома автоматически.

– Я знаю, кто у Калины деньги украл! И платок.

– Кто? – спросил Рома.

– Ты! – сказал Юрик.

Рома потерял дар речи. Ему на секунду почудилось, что потолок в коридоре опускается, надвигается на него, грозя раздавить, безжалостно расплющить, как пресс.