Книга Шкатулка Люцифера - Наталья Александрова

– Ту самую шкатулку, Бруно! Ты знаешь…

Слуга почтительно склонился, подошел к камину, отодвинул закрывавший его экран и достал из-за каминной доски небольшой ларец, отделанный жемчугом и перламутром. Повернувшись, он подошел к советнику и поставил шкатулку так, чтобы он мог ее легко достать.

Советник достал из-под одежды небольшой ключ, вставил его в замочную скважину и повернул.

Крышка шкатулки откинулась, и мастер Бернт на мгновение ослеп от залившего полутемную комнату сияния.

В шкатулке были ярко-алые рубины и изумруды, зеленые, как морская вода в полдень, крупные дымчатые топазы и тускло сияющие опалы, лиловые аметисты и алмазы, прозрачные и холодные, как родниковая вода в жаркий июньский день.

Никогда прежде мастеру Бернту не приходилось видеть такого богатства.

– Я обещал по-царски наградить тебя – и я это сделаю! – проговорил советник Вайсгартен, опустив руку в шкатулку и перебирая камни, как перебирают шерсть любимой собаки. – Тем более что мне некому оставить свое богатство. Сегодня утром я потерял младшего сына, моего любимца…

Старик шумно, со всхлипом вздохнул и закончил:

– Самому мне осталось жить совсем недолго, а в могилу богатство не унесешь, так что все это – твое, мастер Нотке!

Мастер взглянул на содержимое шкатулки – и душа его утонула в этом сиянии и блеске, как тонут беспечные люди и животные в зыбучих песках. Сначала они пытаются бороться, пытаются выбраться из неодолимого плена и только быстрее погружаются в коварный песок. И наконец силы покидают жертву, а самое главное – ее покидает воля, желание жить. Без сил, без надежды жертва замирает в смертельных объятиях песка, молча ожидая гибели.

Так и художника внезапно охватила странная истома, он не в силах был пошевелиться, не в силах отвести взгляд от искрящейся россыпи драгоценных камней. Камни притягивали его, как мощный магнит притягивает железную безделушку, неспособную противиться мертвой природной силе.

Мастер Бернт не сводил глаз с драгоценностей, поэтому он не заметил странное выражение, промелькнувшее на лице советника Вайсгартена, как волк мелькает в густом кустарнике.

Это было выражение злорадства, коварной радости человека, который умудрился перехитрить судьбу.

– Да, все это твое, мастер Нотке! – повторил советник, стерев с лица странную усмешку. – Ты честно заслужил эту награду. И это… и это еще не все!

Старик поднял сухую морщинистую руку, снял с нее свой знаменитый перстень, перстень крестоносцев, и положил его поверх россыпи драгоценных камней.

– Мне трудно расстаться с этим перстнем, – проговорил советник едва слышно. – Но смерть уже стоит за моим правым плечом, а в могиле этот камень мне не нужен. Так что забирай все, мастер Нотке, забирай все до последнего камешка.

Кровавый рубин ярко и тревожно блеснул, словно злой и кровавый глаз взглянул на художника из шкатулки.

Мастер невольно вздрогнул, но он все еще оставался в плену нестерпимого сияния и блеска, он все еще не мог пошевелиться, как муха, заключенная в янтаре.

Советник Вайсгартен захлопнул крышку шкатулки, и в комнате стало темнее.

Художник снова вздрогнул и очнулся. Он поднял глаза на умирающего старика и поразился тому, как жизнь еще держится в этом больном, изможденном теле.

Воротник кафтана распахнулся, и художник увидел на шее советника страшную метку Болезни – набухший, готовый прорваться черный чумной бубон.

Страх охватил мастера, но жадность, желание завладеть шкатулкой было еще сильнее.

– Благодарю вас, почтеннейший господин советник, за вашу неслыханную щедрость, – проговорил мастер, низко поклонившись. – Благодарю и надеюсь, что вы победите Болезнь и проживете еще долгие годы…

– Не болтай глупостей, мастер Нотке! – прокаркал старик, откинувшись на подушки. – Эту Болезнь нельзя победить. Забирай свою награду и проваливай, пока она не схватила и тебя за глотку!

Художник опасливо приблизился, схватил шкатулку и бросился к дверям. На пути к выходу, в темном коридоре, он наткнулся на малыша Фрица. Того колотило от страха, и он едва мог говорить.

Едва мастер Нотке покинул комнату, советник Вайсгартен снова приподнялся на локте, уставился в темный угол и проговорил в страхе:

– Это ты, Господин? Ты пришел за мной?

Тьма в углу комнаты пошевелилась, как будто там и впрямь кто-то был. Из нее проступили длинные пряди белых как лен волос, белесые глаза, прозрачные и холодные, как талая вода.

Хотя, возможно, это была лишь игра света и тени или видение, возникшее в умирающем мозгу советника.

И там же, в мозгу старика, зазвучал тихий, холодный голос:

– Ты думаешь, что перехитрил меня? Думаешь, что выиграл наш маленький спор?

– Разве я могу быть так самонадеян, Господин! – робко, но с крупицей надежды в голосе отозвался советник.

– Можешь, можешь! – прозвучал тихий голос. – Люди самонадеянны, и это губит их вернее любой болезни, быстрее любого греха! Ты возомнил, что можешь перехитрить меня… меня, отца лжи, создателя хитрости! И ты действительно перехитрил меня… почти перехитрил!

Ты почти перехитрил меня, поскольку картина, которую ты заказал мастеру Нотке, оказалась не на моей стороне крепостного рва. Хотя она и живописует смерть – она в то же время воспевает и красоту жизни. А значит – служит жизни, а не смерти.

Ты почти перехитрил меня, отдав в мои руки этого мастера, этого художника. Ты думал, что сможешь расплатиться им по своим собственным счетам.

Советник затих, вглядываясь в темноту, ожидая продолжения.

– Одно только ты не принял в расчет, старик! Ты хотел перехитрить меня, но хитрость – это моя игра, мое оружие. В эту игру никто не играет лучше меня. Тот человек, кому ты отдал перстень, – художник, а это значит, что он может устоять там, где другой погибнет. Но так или иначе его игра еще не закончена. А для тебя, старик, все закончится уже сегодня… уже сейчас…

Тьма в углу комнаты еще больше сгустилась, она заколыхалась, заклубилась, как туман над морем, заполнила всю комнату и поглотила советника Вайсгартена, поглотила его без остатка…

Старыгин вернулся домой немного раньше, чем рассчитывал.

Тем не менее кот Василий уже ждал его в дверях, подняв хвост трубой и распушив усы.

При виде хозяина он возмущенно мяукнул.

Дмитрий Алексеевич так давно общался со своим котом, что прекрасно научился понимать его «речь». Иногда он даже подумывал, что при заполнении всевозможных анкет в графе «Какими языками владеете», кроме итальянского, английского и латыни, ему следует называть также кошачий.