Книга Обитель Теней - Питер Страуб

– Боже милостивый!

– Вам что-то не нравится, мистер Пэтбридж?

– Да, миссис Олинджер, не нравится. Вместо того чтобы просто сложить экзаменационные листы в одну из папок, местонахождение которой мне точно известно, я должен ждать, пока вы, применив теорию случайных чисел, не соизволите указать мне, куда их наконец положить. При этом мы оба теряем драгоценное время и…

– А я, мистер Пэтбридж, теряю свое драгоценное время из-за того, что вы упорно не желаете мыть за собой чашки после кофе. К тому же вы подаете дурной пример остальным.

Я наблюдал из коридора за их перепалкой. Внезапно рядом выросла длинная костлявая фигура. С гнусной ухмылкой Скелет Ридпэт "уронил" на пол целую кучу учебников.

Пока я нагибался и поднимал их, кляня про себя на чем свет стоит и миссис Олинджер, и Скелета, секретарша сдержанно-гневным тоном разъяснила преподавателю французского ту непререкаемую истину, что ее время несравненно ценнее его собственного, после чего с готовностью приняла у Скелета кучку мелочи и протянула ему чистую тетрадь. Тот, окатив меня презрением, забрал свои учебники и отошел в сторонку. Наконец миссис Олинджер удостоила меня своим драгоценным вниманием, однако не преминула проворчать:

– Ну что вы, малыши, вечно сшиваетесь возле учительской? Заняться больше нечем, да?

Когда я вышел, Скелет все еще торчал в коридоре, делая вид, что подводит стрелки наручных часов.

Чуть позже в тот же день мистер Брум передал через миссис Олинджер и мистера Уэзерби, что "Общество любителей джаза" Морриса Филдинга и "Кружок иллюзионистов"

Дэла должны продемонстрировать свое искусство перед всей школой в рассчитанном на час представлении, которое назначено на апрель. В конце дня мистер Уэзерби огласил это распоряжение. Моррис занервничал, а Дэл с Томом пришли в восторг.

Глава 8

Для всех нас, за одним-единственным исключением, рождественские каникулы стали долгожданным, хоть и кратковременным отдыхом от школы. Я с родителями отправился в Лос-Анджелес навестить бабушку и дедушку; Моррис – тоже, разумеется, с родителями – уехал в Аспен покататься на лыжах, а заодно продумать программу для своего трио, так чтобы за отведенные полчаса у слушателей совсем не завяли бы уши. Все остальные традиционно праздновали Рождество у семейного очага. Когда мы вернулись из Калифорнии, я тут же на автобусе домчался до дома Фланагенов, но Тома, как мне сообщили, не было. Не было у них также рождественской елки, никаких праздничных украшений, одни лишь книги и настольные игры – очевидно, подарки Тому от родителей – валялись кучей на полу гостиной. Мать его выглядела просто измученной, осунувшейся донельзя.

Все это – ее изможденное лицо, отсутствие праздничного убранства и жалкая кучка никому не нужных подарков – создавало тягостное впечатление запустения и безысходности.

Глава 9

Экзамены по итогам первого полугодия проходили в течение четырех дней в помещении возле футбольного поля, где тренеры обычно собирали перед матчем команды и давали установку на игру. По стенам были развешаны старые фотографии как "звезд", так и местных футболистов, среди которых оказалось немало знаменитостей. Трудно поверить, но когда-то школа Карсона была совсем не похожа на теперешнюю…

Все эти четыре дня Том Фланаген походил на человека, занесенного внезапным ураганом в страну Оз или же превращенного в ледяную статую. Сказать, что вид у него был отсутствующий, значило не сказать ничего. Должно быть, он просто-напросто не понимал, кто он такой и что здесь делает.

Результаты экзаменов, в большинстве случаев лишь повторившие оценки по зачетам, принесли и несколько неожиданностей. Когда их спустя две недели вывесили на доске у библиотеки, мы с удивлением обнаружили, что Том помимо своих обычных "трояков" умудрился получить одну четверку, и это в его-то состоянии! Удивил и Дэл: ни одной тройки, только "хорошо". Рискнув взглянуть в список старшеклассников, а именно в графу "Ридпэт С.", мы нашли там пять выстроившихся в ряд оценок "отлично".

Глава 10

ПРИЧУДЫ И КОШМАРЫ

Расследование "дела о сове", в ходе которого инквизиторским допросам были подвергнуты с полдюжины подозреваемых – как младших, так и старшеклассников (ясное дело, Скелет Ридпэт среди них не фигурировал), результатов не дало, после чего школьная жизнь вернулась – хотя бы внешне – в нормальное русло. Февраль и март ознаменовались волной капризов моды: сначала несколько старшеклассников принялись щеголять в ковбойских сапожках, за ними последовали почти все остальные, а вскоре родилось еще одно поветрие: все стали ходить с поднятыми воротничками, будто укрываясь от сильного ветра.

Появилась и другая причуда: школу прямо-таки захлестнула волна черного юмора – думаю, это была чуть запоздалая истеричная реакция неокрепшей психики на события последних недель. Приведу несколько примеров подобного юмора.

"Буратино достал папу Карло привычкой ковырять в носу, и тот отпилил ему все пальцы". "Дракула говорит своим детишкам: скорей, ребятки, ешьте суп, пока он не свернулся".

"А что сказала дочке мама во время месячных? То же самое".

Такие вот, прямо скажем, мерзкие шуточки приводили нас в восторг.

Дальше – больше. По школе прокатилась еще одна волна, похуже первой, связанная с "ночными кошмарами". Эта вторая волна наглядно продемонстрировала, что бесславно завершившееся "следствие" Лейкера Брума создало в школе явно нездоровую атмосферу, которая затронула нас всех.

Более того, то, что терзало втайне Тома Фланагена, было, как оказалось, свойственно не только ему. Это и привело к невиданному доселе взрыву директорской ярости на общешкольном собрании в конце марта.

А началось все с выступления мистера Уиппла (прозванного за его ангельское личико Бэмби) на аналогичном собрании. Каждый преподаватель, по заведенному правилу, раз в год выступал перед всей школой. За неделю до Бэмби Уиппла слово держал мистер Торп, и его выступление, как обычно перенасыщенное, мягко говоря, эмоциями, также, безусловно, повлияло на школьную атмосферу.

Начал он с того, что обрушился на некие загадочные "тенденции", которые якобы подрывали моральный дух учеников, лишая их мужской твердости и отваги. Как и на уроках, Торп брызгал слюной, запускал пальцы в волосы, надсаживал глотку – в общем, бесновался. Между делом упомянул он Иисуса и Деву Марию, президента Эйзенхауэра и его детство в Канзасе, наконец дошел до одного из бывших своих учеников, "отличного парня, поддавшегося, однако, этим пагубным влечениям, которые его едва не погубили". Торп сделал паузу, шумно выдохнул и возопил:

– Молитва! Вот что спасло этого неплохого в целом парня! Однажды ночью, когда он остался в спальне наедине с самим собой, искушение охватило его так сильно, что он чуть снова не поддался греху. И все-таки он отыскал в себе силы опуститься на колени и молиться, молиться, молиться…