Книга Путешествие на восток - Кирилл Клеванский

В общем, выбрались мы на улицу, где уже властвовали черная царица и ее вечный серебряный спутник. Луний буквально на своем горбу потащил меня, а я пытался совладать с заплетающимися ногами.

— Ну как тебе? — прохрипел он.

— Отлично, — выдохнул я и тут же схватился свободной рукой за челюсть. — Фолько немнохо фольно.

— В первый раз всегда больно, — отпустил сальную шуточку Луний.

Я улыбнулся и снова схватился за скулу. Видимо, меня весьма удачно приложили. А вообще весьма неплохой результат. Вырубил около четырех молодчиков и продержался неслабо, почти пять минут. Да и на душе стало легко: после такой взбучки все проблемы начали казаться незначительными, глупыми и неважными. А тот случай, когда я наорал на Мию, заставил меня скривиться. Все же нельзя на шокированного человека так с ходу все вываливать. Надо было объяснить что да как, а я лишь претензии предъявлял. Думал, раз аристократки и дворянки с боевого факультета могут себя вести адекватно, то и остальные тоже. Некрасиво, одним словом, по-ребячески, даже по-мальчишески. Апломба сколько, гонора, а простого человеческого понимания нет. От досады я скрипнул зубами и охнул от боли.

— Что, прочистило мозги? — усмехнулся компаньон.

— Не то слово, — хмыкнул я. — Так прочистило, что теперь извиняться придется.

— Перед кем? Хотя глупый вопрос.

— Угум-с.

Мы помолчали, а потом присели на лавочку. Дом хоть и был недалеко, но сейчас путь до него что мне, что Лунию казался длиннее Императорского тракта. Зажмурившись, я откинулся назад, подставляя лицо свежему ветру. И все же, как ни прекрасно поют здешние цикады, нигде такой свирели, как у нас, в России, не услышишь. Но вот где она?

— Знаешь, если даже ты прав, то все равно перед женщиной извиниться надо.

Я поперхнулся:

— С чего это?

— А с того. — Бывший путешественник говорил в своей привычной манере, с легкой иронией и тоской. — Это мы, мужики, прямые, как алебарда гвардейца, а женщины нет. Мы одно думаем, одно говорим и одно делаем, ну не считая политиков и прочую нечисть, конечно. А женщина думает одно, хочет второе, мечтает о третьем, говорит четвертое и в принципе делает пятое или вообще ничего не делает.

— И при чем здесь извинения? — недоумевал я.

Седой посмотрел на меня с легкой укоризной, не стоило его перебивать.

— А при том, мой юный друг, что при такой жизненной позиции настоящей несгибаемой силы у женщин мало. Хотя вру, у женщин как раз таки она есть, и побольше, чем у прочих мужчин, которых и мужчинами-то не назовешь. А вот у девушек нет. Молодая девушка, особенно если она красива, особенно если умна, но при этом обделена мудростью… Кстати, умная, но не мудрая женщина — это, я тебе скажу, просто ходячее бедствие. Но вернемся к нашим демонам. Так вот. Молодая деваха — она как тонкий стебель. Когда дует ветер, она колышется из стороны в сторону, когда льет дождь, по ней стекают тонны воды, а если ударит град, то самой ей уже и не подняться. Для вас-то, для молодых парней с огнем в жилах, все, что ни есть, — все очередное приключение, а для них — целая трагедия. И не важно, что тебе что-то будет казаться сущей мелочью, для нее это — нечто архиважное. И все, что нужно, — проявить терпение и уважение к простой человеческой слабости.

— Ого, а не были ли вы, уважаемый Луний, в молодости тем еще ходоком? — прищурился я. — Откуда такие познания тонкой женской натуры? Или вы действительно нашли ту самую книгу, где боги записали, как понять прекрасный пол?

Собеседник улыбнулся и хлопнул себя по голове:

— Вот отсюда знания.

— Из головы?

— Из седины. Ладно, пойдем-ка, женщины — они, конечно, слабые существа, но вот скалкой больно уж лихо орудуют.

До дома дошли минут через десять, и за это время мне стало немногим лучше. Кое-как отворив калитку, Луний со мной на плече вошел в горницу, где скинул сапоги и прошел внутрь. В зале сидела Нания и о чем-то увлеченно переговаривалась с Мией, параллельно обе перебирали крупу. Ужасно муторное занятие, сам бы я на такое никогда не подписался. А уж когда из освещения — лишь свет лучины да тусклое серебряное сияние луны… Все же есть в словах хозяина какой-то смысл, который сводится к простому — каждому свое. Ну или как-то так.

— Да что же это такое! — гаркнула хозяюшка, когда заметила нас. — Как восьмой вечер, так он весь в синяках припрется. Что, молодость в одном месте взыграла? Так ведь мало тебе одному, ты еще и парнишку за собой потащил! Ух я тебе… А ну-ка живо в кровать, а мальчонку здесь поставь, о нем вон тоже есть кому позаботиться. А с тобой, девочка, мы утром закончим.

На протяжении всего монолога старик лишь виновато улыбался и чесал затылок. Потом он кивнул, аккуратно переместил меня на лавочку и уплелся в комнату. Я же вздохнул и, приметив на столе явно заранее заготовленную миску со свежим мясом, потянулся к ней. Но чуть не упал от пронзившей бок боли. Мия посверлила меня своими кошачьими гляделками, а потом встала и, взяв какие-то тряпки и миску, подошла. У меня аж зубы свело от досады. Опять на жалость давлю, как-то это низко и вообще не комильфо. Не дело слабаком себя перед леди выставлять. Что мне эти синяки, я и сам могу о себе позаботиться. И вообще — вот хоть сейчас на осаду замка!

— Сиди уж, — вздохнула девушка и приложила к заплывшему глазу кусок мяса.

— Я и сам могу, — раздосадованно буркнул я.

— Ага, конечно, — кивнула она. — Рубаху сам задерешь?

Я попытался, но был резко остановлен:

— Понятно. Значит, нет.

И уже спустя пару минут меня крепко перетянули бинтами. Было жутко неловко. Особенно из-за того, что она меня снова лечит, пора бы уже завязывать с этим.

— Спасибо.

— Мм?

— Спасибо, говорю, — вздохнул я и перевернул мясо холодной стороной. — И еще… это… ты извини меня.

Слово «прости» было выговорить так же непросто, как и поднять Харпудов гребень, так что я обошелся облегченным «извини».

— Это за что же такое мне тебя прощать? — изогнула бровь леди, при этом сделав ударение на последнем слове.

Вот ведь…

— За то, что утром накричал, — проскрипел я.

— Так, значит, ты признаешь, что был не прав?

Я чуть не задохнулся от возмущения:

— Ну уж нет! Я был не прав лишь в том, что накричал.

— То есть так себя вести — для тебя в пределах нормы?

— Да как «так»?!

— Руки девушкам вязать, грубить и все прочее.

— Да если бы ты себя нормально вела, ничего бы этого не было!

— Ах, значит, теперь я виновата?

— Ар-р-рх! С тобой просто невозможно! Все, баста! Я иду спать, а ты что хочешь делай!

Скрипя зубами, я поднялся и, держась за стенку, побрел к выходу, где меня дожидалось новое испытание в виде приставной лестницы. Ну а как иначе мне попасть на крышу? Через чердак нельзя, не та планировка. Я уж было покинул помещение, в котором концентрация стерв на квадратный метр превышена в разы, как за спиной раздался заливистый смех. Обернувшись, я увидел хохочущую Мию. Скорбно вздохнув, я двинулся дальше.