Книга Путешествие на восток - Кирилл Клеванский

Через его окна пробивался свет, а на легком ветру поскрипывала древняя, как сам мир, вывеска. Лак уже давно облупился, выжженные буквы покрылись серой пленкой, а трещины были столь велики, что в них можно прятать деньги. И все же таверна жила. В этот вечер, да и в любой другой восьмой вечер декады, каждая таверна становилась особым местом. Тут собирались самые удалые, смелые и дюжие парни. К коим, возможно, отношусь и я, раз уж согласился зайти на огонек.

Мы подошли к порогу, где нас остановил рослый мужик с необъятными кулачищами. Он указал на миску, в которой уже лежало немало медяков.

— За двоих, — сказал мой спутник, кидая в емкость шесть монет.

Охранник кивнул и пустил нас внутрь. И тут же по ушам ударил гул от слившихся воедино голосов. Здесь было человек сорок, все как на подбор плечистые, с квадратными челюстями и широкими скулами. Сидели мужики за дубовыми столами, и даже с первого взгляда было понятно, что эти самые столы накрепко прибиты к полу. Между народом носилась пухленькая служанка, но никто не пытался ущипнуть или как-то иначе задеть девчушку. Видимо, сказывалась ее удивительная схожесть с грозного вида трактирщиком, стоявшим за барной стойкой. Ростом тот был метра два, и казалось, что он может простым щелбаном продавить гвардейский щит.

— Луний! — крикнул один из посетителей и помахал нам рукой.

— Дорин! — так же прокричал мой компаньон и, схватив меня за плечо, потянул к столику, где сидели трое массивных, жилистых парней.

М-да, на таких посмотришь — даже как-то неуютно становится. А потом высокородные удивляются, как это крестьянские бунты столько крови у армии выпивают. Да эти парни в такой форме, что впору солдат на поля отправлять, чтобы тренировались. Хотя такие, конечно, не все.

— Киго эть ты с собый превил? — спросил рыжебородый коренастый мужичок с бегающими глазками.

— Да вот постоялец у меня, через день уходит дальше. Решил показать ему, как здесь наши развлекаются.

— Эть правильныть, — кивнул другой мужик, тоже бородатый, разве что ростом повыше и взгляд у него тяжелый, давящий.

Тут же к нам подлетела та самая служанка и поставила две большие кружки. В каждой плескалась пинта темного пенистого пива. Я, конечно, давал зарок, но, видят боги, предстоящее веселье на трезвую голову вообще не идет. Я достал из-за пояса две медяшки и положил на стол, туда же добавил бывший бродяга. Служанка быстренько смела кругляши в фартук и упорхнула. Народ поднял кружки, и мы чокнулись, да так сильно, что пена слетела на стол и на пол.

Сделав два больших глотка, я чуть не закашлялся. До этого я считал, что крепленая наемническая брага, которая почти ничем не отличается от нефильтрованного спирта, — адский напиток. Но теперь я точно знаю, что никогда в жизни путнику не стоит пить дешевое деревенское пойло. Это даже не пиво, не эль, не брага, не медовуха, а что-то непонятное, но с ароматными травами. Крякнув, я глубоко вдохнул и резко выдохнул. Все вокруг вдруг как-то потеряло резкость, а звуки притихли.

— Ты хить прэвила кумекаешь? — обратился ко мне худощавый паренек по имени Дорин.

Я повернулся к Лунию. Тому тоже было уже хорошо. Хозяин быстренько смекнул, что для меня местный говор немного непонятен, и взял ситуации в свою руки.

— Правила он знает, да и вообще я за него ручаюсь. Малый — нормальный мужик.

— Ны сча и пронерим, — пробасил рыжебородый и, резко поднявшись из-за стола, схватил меня за грудки и швырнул куда-то в сторону.

Полет, сдобренный немалой толикой удивления, продлился недолго, и я приземлился, вернее, пристолился в какой-то незнакомой компании. В общем, как началась массовая драка, именуемая весельем, я не понял, поскольку в следующий момент скатился на пол, дабы не получить деревянной кружкой по морде. В таверне гомон сменили крики, улюлюканья и многочисленный треск и гам. Я же пытался собраться с мыслями, стоя на четвереньках под столом. Вокруг мелькали чьи-то ноги, слышалась нецензурная брань, раздавался треск ломающегося дерева. Теперь понятны эти традиционные сборы в восьмой вечер декады (чтобы зайти в таверну, надо заплатить). А посуда тут всегда оловянная. Просидев в укрытии еще секунды три, я понял, что не собираюсь пропускать всю веселуху, и собирался резко встать, но в итоге лишь познакомил свой затылок с прибитым к полу столом. Грязно выругавшись, вылез из-за стола и встал во весь рост. В зале творилось нечто невообразимое, будто здесь бурлило целое море.

— Ну кто на нове…

Договорить мне не дали, так как некто пошел на таран и, обхватив меня сбоку огромными ручищами, понесся вместе со мной прямо на стену. От столкновения было не спастись, и уже спустя мгновение я судорожно хватал ртом воздух. Но все же успел заметить чужой занесенный кулак. Парень не успел припечатать меня окончательно, так как кто-то огрел его стулом. Я упал на пол и тут же, не глядя, ударил доброхота прямо в глаз. Тот покачнулся, но устоял. Взревев, как раненый бык, он вскинул свою деревяху. Я ужом скользнул под удар и, выхватив импровизированное оружие, ударил несчастного по затылку. Тот унесся на туманные поля.

А драка набирала обороты. Увернувшись от очередной кружки, я запрыгнул на ближайший стол, а с него ласточкой нырнул в самую гущу. Кто-то пребольно ударил меня по ребрам, а я огрел его своей дубинкой по зубам. Но через секунду остался без оружия, так как его выбили. Я не отчаивался. Тот самый рыжебородый, что выступил заводилой, хотел опять меня схватить, однако я вовремя перехватил его руки и, используя его собственный вес, кинул куда-то вперед. Впрочем, тут же сам огреб пинок под зад и отлетел к барной стойке. Здесь я снова попал в чей-то захват и на своей шкуре опробовал классическое «техасское скольжение». Благо на стойке не было ничего стеклянного, и моя голова не сильно пострадала.

Упав с другого конца, я поступил весьма вероломно. Один из мужиков самозабвенно мутузил другого, я же, подлетев к нему со спины, с силой хлопнул тому по ушам, а потом добавил кулаком в печень. Первый упал, и второй хотел было кивнуть, но я лбом поприветствовал его нос. Тут же я вскрикнул от боли и посмотрел вниз. Какой-то ушлый паренек, вооружившись той самой ножкой от стула (или, может, не той, всякого хвороста здесь уже валялось немерено), ползал по полу и лупил народ по пальцам. Схватив гаденыша за шкирку, я рывком вздернул его и от души влепил по виноватой улыбке. Красиво пролетев, паренек врезался кому-то в спину и тут же полетел в другую сторону. Еще двое использовали его вместо мячика, пока ушлый не прикорнул у стены.

— Ха, а мне нра…

И опять кто-то внезапно ударил меня по затылку. Дабы не упасть, я схватился за первое, что попалось под руку. Это оказалась чья-то борода, и как-то само собой так вышло, что на моем лбу появился отпечаток второго носа. А в следующий миг у меня потемнело в левом глазу. А мгновением позже я удивлялся, как это пол может стоять стеной. Потом и я посетил туманные поля.

— А ну давай-ка! — прозвучал над ухом голос Луния.

Я очнулся рывком и едва не застонал от боли. Болело все, но сильнее всего — левый глаз и ребра на правом боку. Кстати, драка почти закончилась. Многие, да почти все, лежали в отключке на столах, лестнице, стойке и, конечно, на полу. Редкие стояки все еще мутузили друг друга. Самые же умные сваливали по-тихому. А мой спутник относился к категории умных и еще немного благородных. Закинув мою руку себе на плечи, он рывком поднял меня на ноги, и мы поплелись к выходу. Там на нас скептически посмотрел охранник, но все же выпустил. Почему ему так важно, чтобы как можно больше бессознательного народа оказалось внутри? Ну так те, которые не ушли на своих двоих, будут монету платить. За разрушения, так сказать. Вы спросите, зачем же тогда плата за вход? То был, так сказать, общий сбор, а здесь — индивидуальный.