Книга Без тормозов - Михаил Март

Криминалист осмотрел чемодан, потом заглянул в чулан.

— Ну, точно. На полу порошок рассыпан. Полагаю, это крысиный яд. У спортивной сумки ножки с рифленой подошвой. В соседней квартире тоже есть чулан. Сумка стояла возле него, отпечатки ножек на порошке хорошо видны. Такие же есть в мастерской художника. А я голову ломал, от чего они. От сумки. Причем тяжелой. Отпечатки четкие, пустая таких не оставит.

— Надо было брать эту бабу сразу, а не посылать к ней капитана за консультацией, — стиснув зубы, прорычал Добрушин.

— Это еще не все, господа. На одном из стульев найдены капли крови. Много. Человек сидел, а у него из носа или раны на лице капала кровь. Долго сидел, а потом сбежал через окно.

Марецкий даже сел:

— Это как, Родион?

— Да все очень просто. Окно выбито. Первая рама уцелела, значит, была открыта, а вторую он выбил, скорее всего, плечом. Высота небольшая, но падающее тело смяло тюльпаны на клумбе. Приземлился он на ноги, два глубоких следа остались в рыхлой почве, потом упал и придавил цветы. Дальше я не знаю. Но падала не девушка, а увесистый мужик.

— Значит, вот причина, по которой он не взял свой паспорт, — задумчиво проговорил Марецкий. — И побоялся вернуться.

— А кого ему бояться, кроме Марты? Художников, что ли? Так то люди не скандальные. Запойная интеллигенция. Все артисты такие, — сделал свое заключение лейтенант.

— Хуже всего то, что я не нахожу мотива ни для одного из преступлений. Так просто людей даже бандюги не убивают. Пока мы не найдем мотив, будем топтаться на месте, выезжая на очередные вызовы. — Марецкий уставился в пол.

— А записка в кармане повешенного Батона? — не снижал напора Добрушин. — «Долг платежом красен!»

— Но почему мы не нашли записки у зарубленного Судакова? Значит, эти преступления не связаны между собой, — возразил Марецкий.

— Связаны. Ведьма знала всех. И Батона в том числе. Это Батон приводил ее в бар и показал Аркашку. Шлюха подтвердила. Исполнители могут быть разными, но заказчица одна. Мы ничего о ней не знаем, кроме ее кровавых предсказаний.

— Бери билеты, Паша, и найди поезд, на котором они приехали из Липецка. Проводника найди. Их кто-то встречал на вокзале, самостоятельно они не сумели бы так сладко здесь устроиться. Их ждали. Возможно, истинный заказчик, который не мог совладать со своими проблемами. Вряд ли они приехали в Москву кому-то мстить. Не светились бы, а засели в тихой коморке и наносили удары из-за спины. Преступникам не нужна реклама. — И Марецкий потряс пачкой буклетов.

— Мы на них за три дня вышли, — добавил Несемейный. — Я не верю в их причастность к убийствам. Ты, Добрушин, парень толковый, но логика у тебя хромает. Представь себе рекламу чемпионата мира среди киллеров, проводимого в Лужниках. Тебя послушать, подумаешь, что такое возможно.

Обиженный лейтенант вышел из квартиры.

2

Подмосковье. 12 июня 16 часов 42 минуты

Когда копаешься в машине в собственном гараже и появляется человек, представляющий определенную угрозу, деваться некуда, надо хвататься за увесистый гаечный ключ и отбиваться. Но Станислав Иванович Горячев не увидел в крепком парне с простецкой внешностью никакой угрозы. Кожаная курточка, джинсы, запылившиеся ботинки. Блондинчик лет тридцати пяти. Так, ничего особенного.

— Машину хочешь посмотреть? Классная тачка. Восьмилетка. Но для «ауди-8» это не возраст. Тут важен класс.

— Она же крашеная, — ответил гость.

— Ну у тебя и глаз. Я бы на солнце не заметил.

— Была темно-синей, стала черной. Могу даже номер движка назвать. Номера поменял в Ногинске. А досталась она тебе от покойного брата в наследство. Я чего-то забыл?

— Ты кто, мужик?

Горячев начал посматривать по сторонам в поисках тяжелого предмета.

— Я Юра Сквознов. Капитан полиции из Главка, что приравнивается к местному подполковнику. Такие у нас традиции. С человеком с Петровки никто не связывается, тем более когда он при исполнении. Есть еще вопросы, Стасик?

— Чего ты от меня хочешь? Я ни в чем не замешан. За дураков ответа не несу.

— А чего тогда дергаешься? И не поглядывай на ломик. Против лома есть приемы. У меня пистолет заряжен. Значит, так. Поговорим здесь и без протокола. Через часок я уйду, забуду о тебе. Есть второй вариант. Задержание и этапирование в Москву. Неделя в обезьяннике и допросы под протокол. А их составляют, чтобы к делу пришивать. Оно тебе надо?

Горячев сел на грязный деревянный ящик.

— Черт! Я же знал, что такие истории мимо не проходят, не задев тебя плечом.

Сквознов захлопнул капот и облокотился на него.

— Зря продаешь. Похожую сейчас не купишь.

— С таким наследством жить страшно. Поди все знаешь. Чего нового от меня услышать хочешь?

— Твою версию. От начала и до конца. Ошибешься — поправлю. Я не сторонник верить только одной стороне, нужно выслушать всех. Каждый тянет одеяло на себя. Самозащита — вещь понятная, не зря же ты на ломик глаз положил.

— Мне-то врать какой резон? — вспылил Горячев. — Мое дело сторона. У Толика крыша поехала от этой девчонки. Меня он не слушал.

Сквознов молчал. Лед тронулся, теперь надо помалкивать. О брошенной в лесу машине он узнал не много. Она досталась Анатолию Ивановичу Горячеву по генеральной доверенности. От кого — неизвестно, так как Горячев ее оформил в собственность и получил чистые документы. Потом Анатолия нашли в лесу с ножом в груди. Причем на ноже были только его отпечатки пальцев. О том, что рядом с ним лежала девушка, никто не знает, кроме цыган. Но они свою новую колдунью не выдали. Пробел. Через три месяца машину передали старшему брату покойного Станиславу Горячеву. Тот менял номера трижды и перекрасил машину. Почему? Кого он боится? Адрес Станислава он все же раздобыл, теперь нашел и его самого. Но это все!

Сквознов опять блефовал. У него получалось как тогда, когда он дал возможность полковнику из Дубны выйти сухим из воды. Однако блефуй, но знай меру. Главное — не перегнуть палку. Об этом Станиславе он ничего не знал и все же решил взять наскоком. Горячев просто мог отмахнуться от него. Я не я, и лошадь не моя, вот и конец фильма. Но парень был напуган, и это сыграло на руку капитану. Теперь главное — не мешать ему говорить, запрется и конец, других свидетелей уже не найдешь. Да и свидетель ли старший брат убитого в лесу Толика?

— Ты отговаривал? — спросил Сквознов.

— А то нет. С огнем не шутят. Не по себе дерево рубил. Куда ему до нее. Надо было сваливать, а Толик гнул свое, словно заколдованный. Женюсь на Марте и все тут. Хоть тресни. А как, если ее сам Храпов приговорил. У гада еще тогда весь восток Подмосковья под подошвой лежал.

— Не торопись, Стасик. Приговоры не выносят невиновным. Чем Марта насолила Храпову?