Книга Звездный Оракул - Пол Дж. Макоули

— Из-за этой так называемой истины у вас постепенно не осталось бы солдат. Сначала вновь преображенные воюют, но потом их поглощает ваша идея об индивидуальности, и они теряют интерес ко всему, кроме себя.

— Многие продолжают сражаться, — мягко возразил Энобарбус. Голос его напоминал мурлыканье большого кота.

— Ну разумеется, когда каждый может выбирать все что угодно, находятся такие, кто предпочитает воевать. Но не так много, как вам бы хотелось, правда? А по мере того как вы будете продвигаться в верховья, то встретите все меньше непреображенных рас, которых можно мобилизовать.

— Главное — вовсе не война, — упрямо повторил Энобарбус. — Главное истина, которую мы должны донести до каждого жителя Слияния. Мы начали распространять ее задолго до начала войны. Каждый признает ее, как только будут низвергнуты бессмысленные верования прошлого.

— Ты говорил об истинах, — напомнил доктор Дисмас. — Она, Анжела, заслоняет от тебя истину.

— Она явилась мне семнадцать лет назад, — сказал Энобарбус. — С тех пор я за ней следую. Может, тебе надо еще книг, Дисмас? В твоем распоряжении целые библиотеки. Но ты должен больше стремиться к сотрудничеству.

— Моя госпожа была когда-то одной из владык этого мира. Многие из ее соплеменниц уничтожены, другие рассеяны, но они все равно помнят больше, чем написано во всех книгах всех библиотек вместе взятых. Книги — ничто.

Анжела зря уничтожила оставшихся аватар. То была ее первая ошибка, однако тут уж ничего не поделаешь — слишком давно это было. Вторая ошибка это сдерживать мальчика в развитии. Пусть он растет. Я, конечно, признаю, он однажды пытался ее уничтожить, но тогда он еще не был моим. Теперь же, чем бы он ни стал, я сумею им управлять, потому что он мой сын.

Энобарбус отвечал, медленно и мрачно чеканя слова:

— Аватары хотели ее уничтожить. У нее не было выбора, она защищалась. Кроме того, она просто завершила то, что начато было очень давно. Большую часть аватар уничтожили в Эпоху Мятежа те, кого ты называешь своими друзьями.

Вдруг доктор Дисмас резко разогнул обычно сутулую спину, выпрямившись, как жук-щелкунчик; на узком личике с заостренными чертами вспыхнули желтые глаза. С благородной широтой он воскликнул:

— Но зачем нам спорить, ведь мы оба искренне стремимся к одной цели!

— У меня нет желания ссориться, Дисмас. Ты правильно говоришь: мы по одну сторону фронта. Но ты не можешь поступать, как тебе хочется. Мальчик и то, что ты выращиваешь у него внутри, очень сильны, а следовательно, опасны.

Они и сейчас уже многого достигли, и я считаю, нет смысла делать их еще более могущественными. Их надо сдерживать.

— Простой раствор некоторых редкоземельных элементов. Я давно уже дал вам формулу.

— Они и так уже слишком сильны, доктор. Делай что хочешь со своими подопытными, но не смей ничего делать с мальчиком и с тем, что у него внутри.

— Мы бок о бок сражаемся с общим противником, — со злостью настаивал доктор Дисмас. — Когда этот противник будет разбит, ты будешь продолжать указывать мне, что я должен делать?

Он развернулся и пошел прочь сквозь строй деревьев, слуги его последовали за ним. Энобарбус махнул своему врачу и сказал:

— Надо решать эту проблему, Агнитус.

Седоволосый лекарь отвечал:

— В его метаболизме нет ничего необычного, мой господин. Это всего лишь вопрос…

Энобарбус покачал великолепной шевелюрой:

— Не здесь. Не забывай, что мальчишка управляет машинами.

— Ты подслушивал, — прозвучал у Йамы в ушах голос доктора Дисмаса. Солнечная поляна исчезла. Сверху вниз на него смотрел доктор Дисмас. Лоб аптекаря усеяли капельки пота, собираясь островками между бляшек — знаков его болезни. — Я видел машину, — продолжал он. — Ты заставил ее летать очень высоко, чтобы она растаяла в солнечном свете, но все равно я ее заметил. — В его голосе зазвучала нежность. — Как хитро! Как мило! Просыпайся, Йамаманама. Просыпайся, мой хитрый, милый мальчишка!

Сегодня ты послужил еще одной славной победе в этой смешной войне. Просыпайся!

Трое слуг подняли Йаму с кровати, отнесли его на кресло под балдахином, устроив парализованное тело среди подушек.

— Не беспокойся об Энобарбусе, — продолжал доктор Дисмас. — Он — ничто. Просто лишний шум. Скоро он нам совсем не понадобится. У меня другие планы… — Он отвернулся от Йамы и произнес, повысив голос:

— Но я не стану говорить об этом в окружении шпионов.

— Ты говоришь со мной, доктор, или с тем, кто у меня внутри?

— Скоро мне не придется делать различие. Людям нравится думать, что их тела существуют отдельно от их разума. Это основное кредо еретиков, иначе они не могли бы рассчитывать на жизнь вечную. Ты совершаешь ту же ошибку, Йамаманама, но скоро я тебе докажу, насколько ты ошибаешься.

— Когда сожгли город Эолис, некоторые его жители винили меня. Они привязали меня к погребальному костру и хотели сжечь, но меня спасли термиты — они затянули моих несостоявшихся палачей под землю. Тогда я думал, что каким-то образом призвал их на помощь, но теперь я понимаю: это была Тень, которую ты поселил у меня внутри. Она спасала себя. Когда я упал на землю, она пыталась съесть как можно больше термитов. Ведь эти термиты были отчасти машинами, а ей требовался металл из их тел, чтобы расти.

— Я всегда высоко ценил твой ум, Йамаманама, но не думаю, что он поможет тебе спастись. Твоя единственная надежда — это я. Я добуду тебе эти редкоземельные элементы.

И тогда ты поймешь, что между телом и разумом различия нет. А теперь тебе надо сделать зарядку и поесть, потому что через час придется опять заснуть. Война все набирает скорость, и что бы ни говорил Энобарбус, центральная фигура в ней — ты.

За спиной доктора Дисмаса стояла Дирив. Она невероятно широко разинула рот, показывая бесконечные ряды острых белых зубов и ярко-красный язык, покрытый слюной и трепещущий у нее во рту, как змея.

Я выращу такие зубы, что они сожрут тебя целиком, мой малыш. Мы станем единой плотью и единой кровью. И для нас не будет невозможного.

9. ЛАЗАРЕТ

Пандарас очнулся в темноте, ощущая, что все его тело сдавила непонятная сила. Левая рука страшно болела. Он рванулся вверх, испугавшись, что все еще похоронен в развалинах, но тут обнаружил, что на него давит всего лишь одеяло, сползшее до пояса, а темнота вовсе не абсолютная: то тут, то там ее разрывал свет маленьких лампочек, которые медленно и печально раскачивались, словно маятники множества часов. Весь мир качался, как колыбель. Кругом дышали и вздыхали люди. Доносились чьи-то всхлипы — редкие икающие звуки, наводящие на мысли о водопроводном кране.

Пандарас потянулся правой рукой к левой и… не нашел ее. Он похлопал по грубому одеялу на своей кровати, как будто надеялся найти ее рядом, как верного пса, прикорнувшего рядом с хозяином. Он все еще до конца не проснулся и не понимал, что происходит.