Книга Эми и Исабель - Элизабет Страут

— Да, страшно жить в этом мире.

И она искренне верила в сказанное. Но Исабель также была уверена: ничто не происходит случайно. Она не верила, что мать малолетнего наркоторговца из Кингсвуда никогда не предупреждала его о незаконности распространения наркотиков. И в случае идеального мальчика из Техаса наверняка было что-то еще, о чем Роззи не знала. «Идеальный студент», например. Что это значит? Может, только то, что он аккуратно выполнял домашние задания. Исабель ходила в школу с такой же идеальной ученицей, ее имя было Абби Маттисон, и она до ночи переписывала домашние задания по нескольку раз, пока почерк и поля на страницах не достигали совершенства. Все у нее должно было быть безукоризненным: прическа, одежда, улыбка. Потом она вышла замуж и обзавелась сыночком, а однажды ее муж вернулся домой и увидел, что она в чем мать родила развешивает белье на лужайке за домом и поет. Ее свезли к Августе на время, но потом выяснилось (двоюродная сестра Исабель, Синди Ра, черкнула в новогодней открытке), что Абби забывала принимать лекарства, и время от времени все повторялось.

Так или иначе, Исабель навсегда запомнила, как Абби корпела над домашними заданиями. Все равно, даже тогда это казалось чуть-чуть безумным.

— Я не уверена, что этим кого-то удивишь в наше время. — Исабель повернулась к Арлин, подумав, что зашла слишком далеко, читая «Мадам Бовари» всю неделю, и пора бы проявить дружелюбие.

Арлин поджала губы и подняла брови, демонстративно игнорируя слова Исабель, и та решила было поделиться историей Абби Маттисон, дабы утвердить свою точку зрения, но благоразумие остановило ее. Ведь где бы Абби ни была теперь: в сумасшедшем доме, в лечебнице для наркоманов или дома, уже здоровой, — было бы нечестно сплетничать на ее счет ради того, чтобы сама Исабель чувствовала себя уютно в кругу коллег.

— Согласна, — сказала Толстуха Бев, — внимательные родители всегда узнают, курит ли марихуану их ребенок. По характерному запаху. И глаза у них краснеют, и едят они как лошади.

Исабель, которая знала наверняка, что Эми никогда не закурит марихуану, все-таки было приятно осознавать, что у ее-то дочки нет «характерного запаха», что глаза у нее не красные и она не ест как лошадь.

— Когда бы мои девочки ни шли на вечеринку, — продолжала Бев, — мы с Биллом всегда ждали их возвращения. Однажды ночью Роксана вернулась от друзей и первым делом побежала в уборную и там писала в три ручья.

Исабель попыталась изобразить вежливую улыбку.

— Я велела ей дыхнуть, и этого было достаточно. Мы целый месяц не пускали ее на вечеринки.

Ленора Сниббенс встала и подошла к автомату.

— Думаю, что ты права, Бев, — сказала она, нажав кнопку с изображением шоколадки, — да и все вы правы.

— Что посеешь, то пожнешь, — заметила Исабель, — я всегда в этом была уверена.

— Возможно, — чуть кивнула Бев, наблюдая, как Ленора разворачивает шоколадку.

— Все не так просто, — объявила Арлин. — Моя двоюродная сестра ничего не знала про сына. Его глаза никогда не краснели, и от него никогда ничем необычным не пахло. Он никогда не курил эту дрянь.

— Да курил он, это же очевидно. — Толстуха Бев побарабанила розовым маникюром по столу. — В этом шоколаде шестьдесят процентов парафина, я где-то читала.

— Нет, — сказала Арлин, — он только продавал наркоту, но никогда не курил. Просто продавал.

— Безумие, — сказала Роззи, — безумие, безумие.

— И что с ним дальше-то было? — не отставала Ленора. — В таких случаях детей сажают в тюрьму?

— Ему дали испытательный срок на три года. Чтоб комар носа не подточил все это время.

Арлин взглянула на часы и стала собирать остатки еды, надавливая на крышку пластмассового контейнера, на дне которого были видны беловатые потеки соуса.

— И воспитательные меры. Судья потребовал, чтобы он раз в неделю беседовал с пастором.

Исабель взглянула на обложку книги, где черноглазая мадам Бовари ответила ей бесстрастным взором. Ей страшно хотелось узнать, будет ли жадная Эмма отвергнута любовником (как надеялась Исабель).

— А потом священник позвонил родителям и рассказал, что говорит их дитя. Что он одинок в школе. Что мать на него орет. — Арлин пожала плечами.

— И вся эта болтовня означает, что он опять может свободно продавать наркотики, — заметила Роззи.

Ленора нахмурилась:

— Это неправильно, — и рассеянно подвинула шоколадку к Толстухе Бев.

— Конечно неправильно — откликнулась Арлин. — Как насчет минимальной ответственности? Мать наорала — не значит, что ты можешь шастать по улицам и продавать марихуану. Какая мать не орет на своих детей?

— Ну, — сказала Исабель, отвлекаясь от книги и обдумав мысль Арлин, — вряд ли это из-за того, что мать орет на него, хотя именно такое удобно говорить священнику. Но ведь этим все не исчерпывается. Дети учатся жить, не правда ли? Что-то в процессе воспитания убедило его в том, что кривая дорожка вполне пряма. Я имею в виду продажу наркотиков.

Арлин перестала рыться в сумке и покосилась на Исабель:

— Ты хочешь сказать, мадам Повари, что моя сестра учила сына продавать наркотики?

— Господи, нет, ни в коем случае. — Исабель залилась краской. — Я говорю, что наши моральные ценности стремительно исчезают. И что, ну, когда дети видят, как родители крутят с налогами и тому подобное…

— Моя сестра не крутит с налогами.

— Конечно нет. — Пот выступил над губой Исабель, но в это время зазвонил звонок к окончанию перерыва.

Ленора Сниббенс встала и сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— А разве правильно, что пастор выдает все, что ему говорит ребенок? Разве такие беседы не должны оставаться между ними? Вот потому-то я вечно нервничаю, когда решаюсь пойти на исповедь. Бев, я думаю, ты права, в ней не так-то много шоколада. — Она показала на шоколадку, проходя мимо.

— Я ни в коем случае не хотела обидеть твою двоюродную сестру, — тихо сказала Исабель.

— Ой, Исабель, не бери в голову. — Арлин устало махнула рукой и вышла из комнаты.

Исабель, все еще немного на взводе оттого, что вдруг очутилась на грани ссоры, сказала Бев:

— Я просто уверена: что посеешь, то и пожнешь. Я так и сказала.

— Да, конечно. Я согласна.

— Когда вернешься домой, — сказала Исабель, — попробуй застирать пятно в горячей воде.

Рано утром выпал снег. Внезапная апрельская метель укрыла все двухдюймовым покрывалом безупречно белого снега: автомобили, тротуары, деревья, ступеньки — все казалось округлым, белым и лишенным краев. И небо стало совсем синим, и солнце засветило так ярко, что, когда Стейси и Эми вышли из школы в обеденное время, его свет ослепил их, и они обе щурились, вжимая головы в воротники, заслоняя руками глаза, парируя порывы ветра.