Книга Морской дозор - Сергей Зверев

Неподготовленного человека, мирного обывателя, гражданского. Но их-то двоих готовили на совесть! Полундра кинул на Никифорова короткий взгляд, поймал в ответ такой же, сделал едва заметное движение рукой, которое на языке жестов, принятом в спецназе, значило «Прикрой мне спину!».

– Какие проблемы, парни? – Сергей еще пытался разойтись с китайцами миром. – Убедительно вас прошу: оставьте нас в покое, иначе возможны оч – чень крупные неприятности. Для вас. Я вас преду…

Закончить фразу Полундра не успел, потому что ободренные своим более чем трехкратным численным перевесом хулиганы как раз не хотели мирного исхода встречи. Они кинулись все семеро, разом, довольно неумело, мешая друг другу.

Мягким пируэтом уйдя от летящего ему в живот нунчака, Полундра перехватил правую руку одного из нападавших, резко повернул ее и вздернул вверх, выворачивая из плечевого сустава. А затем загородился взвывшим от нестерпимой боли китайцем от двух других, так что удар арматурным прутом сломал руку не ему, а его живому щиту.

Михаил, держась спиной к спине с Павловым, провел классическую «мельницу», и еще один из отморозков, с воем шмякнувшись о стенку бара, сполз по этой стенке вниз, отдохнуть.

Рукопашный бой – искусство жестокое. Оно имеет очень мало общего с тем, что показывают в рукопашно-дрыгоножных боевиках, никаких тебе шаолиньских изысков и прочего балета. Все очень просто: противнику необходимо причинить максимальный вред в минимальное время, а для достижения этой цели все средства хороши. Приемы рукопашного боя российского спецназа включают в себя элементы боевого самбо, карате, джиу-джитсу, кунг – фу, славяно-горицкой борьбы и многое, многое другое.

Оба североморца дрались хорошо еще если вполсилы, иначе перед «Баргузином» быстренько образовалось бы семь свежих трупов.

Оттолкнув китайца со сломанной рукой, Павлов шагнул вперед, прямо под удар обрезка трубы. Он принял этот удар левым предплечьем, но в последний неуловимый миг так изменил положение руки, что метровый кусок металла прошел вскользь. Не ожидавший этого китаец с трубой потерял равновесие. Сильным тычком Полундра придал ему дополнительное ускорение, и тот тяжело рухнул на землю, попутно наткнувшись физиономией на собственное оружие. Сергей же на противоходе поймал еще одного из хулиганов и, когда велосипедная цепь свистнула у него над головой, нанес «велосипедисту» сдвоенный удар сложенными лодочкой ладонями по ушам. Глаза китайца закатились, он, выронив цепь, схватился обеими руками за голову и осел под ноги Сергея.

Драки не получилось. Получилось натуральное избиение младенцев: куда там молоденьким китайским парням было тягаться с двумя профессионалами-спецназовцами! Одно удивило Полундру – лишь двое из семи хулиганов нападали на Никифорова, все остальные настырно пытались прорваться именно к нему, Полундре. Откатывались, получали жесткий отпор, но все лезли и лезли, точно сверхзадачу себе поставили: любой ценой вывести Сергея из строя. Руку ему сломать, ногу… Голову проломить.

«Хм-м, чего это они на меня, грешного, так взъелись, – думал Полундра, аккуратным ударом в болевую точку верхней трети бедра укладывая последнего стоящего на ногах китайца. – Впервые в жизни видят, а столько злости… Чем я им дорогу перешел? Ей-богу, стоит вдумчиво порасспросить, когда оклемаются малость».

– Кракен, ты там никого особо не изувечил? Мои все живы, так, ерунда – пара вывихов, пара переломов не шибко страшных, ну барабанные перепонки у одного резвунчика накрылись.

– У меня тоже ничего страшного, – откликнулся даже не запыхавшийся Михаил. – Разве вот сотрясение мозга я какому-то шибко шустрому пацанчику устроил. Хоть сильно сомневаюсь, что там было чего сотрясать. Слушай, а куда девица эта делась, как ее, Кай Сун?

Полундра с некоторым недоумением огляделся. В азарте рукопашки он совсем позабыл о ее причине. Юной черноволосой китаяночки нигде не было видно.

– Смылась? – недобро хмыкнул Никифоров. – Значит, смылась. А она ведь нас подставила, Сережа. Вот ведь профурсетка нерусская! Говорила, двое… Да и чего они на нас сразу как оглашенные накинулись, даже предъявы никакой не сделав? Что-то тут нечисто, обычно хуатяо мирный народ, с русскими не задираются.

– Вот-вот, – задумчиво откликнулся Павлов. – Как, скажи, натравили на нас этих хунвейбинов. Что с ними делать-то будем, с вояками сраными? Ишь, в себя приходить начали. В ментовку местную потащим или как?

Но тут на сцене, взамен испарившейся Кай Сун, появилось еще одно «лицо китайской национальности».

К североморцам и вяло копошащимся у них под ногами, охающим горе-хулиганам подкатил потрепанный, видавший виды «уазик». Из машины вышел толстый отдувающийся китаец. Он одним взглядом окинул «поле битвы», затем резко, отрывисто бросил несколько китайских фраз.

Ответом ему стало разноголосое нытье, в котором ухо Полундры уловило часто повторяющееся «квей-фан».

Китаец повернулся к Сергею с Михаилом, склонился в почтительном полупоклоне:

– Глубокоуважаемые господа русские офицеры, я приношу вам свои самые искренние извинения за этих недостойных обсевков! Ах, какой позор! Меня зовут Чжоу Фан Линь, я мирный огородник-хуатяо. Ай-ай-ай! Мне беспредельно стыдно за безмозглых молодых идиотов. Я надеюсь, они не причинили вам, господа офицеры, никакого вреда?

По-русски он говорил очень правильно, практически без акцента. Улыбка, точно приклеенная к жирному лицу, буквально сочилась медом и патокой.

– Кишка тонковата у них нам навредить, – грубовато ответил Никифоров. – Вот что нам теперь с вашим молодым хулиганьем делать, а? Властям сдавать за такие художества? Знаете, что вашим отморозкам за подобные шалости светит? Нет? Так я скажу: статья 204 Уголовного кодекса РФ, часть II – злостное хулиганство, до пяти лет или исправительные работы на срок до двух лет.

– Мы – хуатяо, мирные огородники, но в каждой нации найдутся отморозки. И среди русских плохие люди бывают. – Голос толстого китайца стал прямо умоляющим. – Вы их и так уже наказали, какая статья? Местные русские наших не любят, потому что китайцы работящие. Милиция дело заведет, в газетах напишут, а у вас дела, наверное, секретные. Зачем к властям обращаться? И нам, хуатяо, плохо, и вам лишнее внимание ведь ни к чему? Вы их мне отдайте. Мы с этими уродами сами разберемся. Получат каждый по двадцать бамбуковых палок по пяткам, как наши деды-прадеды дураков учили… Сразу поумнеют!

Полундра с Кракеном снова коротко переглянулись. Прав, пожалуй, толстый китаеза. На фига им к себе излишнее внимание привлекать, оно им надо? Да и случай, откровенно говоря, того не стоил.

А толстяк продолжал меж тем убалтывать североморцев, плетя настоящую паутину из приторно-вежливых слов, льстивых улыбок и полупоклонов. Все семеро молодых китайцев уже пришли в себя, но не делали ни малейших попыток скрыться. Лишь легонько постанывали, а в остальном сидели тихо, как мыши под веником. Непонятно было, кого они боятся больше – двоих русских, только что жестоко их отметеливших, или своего жирного соплеменника. Как бы не второе: уж больно опасливые взгляды исподтишка бросали китайцы на Чжоу Фан Линя.