Книга Вареж. Забытые временем - Елена Андреевна Тюрина

могла и не хотела никому рассказывать. Это было только моё!

Глава 15

… Когда-то это должно было случиться. Мне пришлось отвечать на паре по истории.

– Итак, какие изменения в государственном устройстве произошли в девяностые годы двадцатого века в России? На этот вопрос ответит самая красивая девушка группы.

Он сделал паузу, а моё сердце споткнулось. Кого он сейчас назовёт?

– Женя, прошу, – Лёша посмотрел прямо на меня, и в тот же миг у меня в голове образовался вакуум, а в ушах зашумело.

Я, кажется, сидела и хватала ром воздух словно рыба, не в силах ничего сказать. А все повернулись ко мне, и пялилась в ожидании. Катька Песоцкая вообще почти с ненавистью смотрела. Это же она у нас всегда первой красавицей группы считалась. Ну, Лёша спасибо, удружил.

И всё же я что-то ответила. Не знаю, что. И даже какую оценку получила – не знаю. Всё было как в тумане. Я говорила на автомате, желая как можно скорее выложить всё, что учила, и завершить это испытание. А он слушал, то задумчиво глядя в окно и крутя в пальцах ручку, то внимательно рассматривая меня. Правда, заметив, что я под его взглядом запинаюсь и делаю паузы, перестал поворачиваться в мою сторону. Мне кажется, это был величайший позор, и щёки мои после этой нелепой бессвязной речи приобрели насыщенный свекольный цвет.

Потом я полдня пытала Кристину на предмет того, как, по её мнению, отвечала на истории.

– Да нормально, – пожимала плечами та, совершенно не понимая причины моего волнения.

Я чувствовала, что грядёт что-то важное. Но что? И когда это случится? Не знаю. Но это «что-то» неумолимо приближалось и заставляло моё сердце каждый день по несколько раз подскакивать к горлу, стоило мне только увидеть его или услышать его имя.

Каждую осень студенты и преподаватели нашего вуза ходят в поход. На природе готовят кулеш, играют в подвижные игры, проводят спортивные соревнования между группами. Я всегда обожала такие мероприятия. А в этом году не знала, идти мне или нет. Потому что там будет Лёша. Одно дело – видеть его на парах, когда мы не можем никак общаться, кроме обсуждения изучаемого предмета, а другое – оказаться вот в такой неформальной обстановке. Что если он подойдёт ко мне и заговорит? Как себя вести? Я всё это время его так явно избегала, что это невозможно было не заметить.

Поскольку меня включили в состав команды, представлявшей нашу группу на спортивных состязаниях, мне пришлось идти. Подвести ребят я не могла. Хотя очень хотелось в этот день заболеть…

Людей было столько, что мы с Лёшей не виделись ни по пути в посадку на краю нашего города, ни во время приготовлений к играм. Часть группы занималась готовкой еды, часть, включая меня, готовилась бегать и прыгать, а самые ушлые ничего не делали и просто гуляли.

По итогам перетягивания каната, бега с препятствиями, запуска воздушного змея, стритбола и других соревнований наша команда не заняла никакого места и получила утешительные призы в виде сладостей. Меня всё это нисколько не расстроило. Наверное, потому, что голова была занята совершенно другим. А этот другой даже в толпе болельщиков мелькнуть не соизволил. Я так гордилась своим единственным успешно заброшенным в корзину мячом! Думала, он оценит. Но, увы, ему, наверное, было не до того.

После еды я отошла подальше от всех, чтобы их галдеж не мешал мне наслаждаться природой. Села на траву и стала смотреть на реку. Почти как тогда, в Вареже. Только тогда было лето, а сейчас всё жёлтое.

– Ну и сколько ты будешь от меня бегать, солнце? – раздалось над головой.

Он сел рядом. И я будто онемела. Глядела на него, а он на меня. И мне казалось, что мы оба не знаем, что сказать. Или это только я не знала…

– Тебе не кажется, что нам давно пора поговорить?

В чёрном спортивном костюме он напоминал бандита, какими их показывают в кино. Но никак не университетского преподавателя. Сидел, положив локти на колени и крутя в руках очки от солнца. А у меня перед глазами та идиллическая картина, что я мельком увидела в окно маршрутки.

– О чём? О твоей жене и ребёнке?

Признаю, прозвучало ядовито. Но Алексей Витальевич и бровью не повёл. Ни одна мышца не дрогнула в ответ на этот укол.

– В том числе. Много о чём, – проговорил он. – Насчёт жены… Я же объяснял, что с сыном общаться не прекращу, и это вообще не обсуждается. А у Юли уже другой муж. Мы не поддерживаем с ней никаких отношений.

В его голосе сквозило раздражение, и я почувствовала себя глупой ревнивой бабёнкой, которая пилит мужика из-за ерунды.

– С этим, я надеюсь, разобрались? – уточнил Лёша. – Теперь послушай. Тогда я был не прав. Решил, что ты дала против меня показания, наговорила чего-то, может, не нарочно, не подумав. По глупости, в общем. Потом понял, что это всё делали специально, чтобы на меня повесить убийство. И тебя и меня в той ситуации просто использовали. Прости, что я не разобрался сразу, позволил себя накрутить и поверил, что ты виновата.

У меня внутри, несмотря на его извинения, поднималась волна возмущения. Он так со мной разговаривал, словно хотел поскорее разрешить все эти моменты, переступить их, как кучу мусора на пути, и его мало заботит, каково тогда было мне. А ведь я очень переживала за него! И на самом деле винила себя. Тогда мы были просто парнем и девушкой, а теперь преподаватель и студентка. Это разный статус. И в его отношении это чувствовалось. Мне казалось, что в его тоне и вообще обращении ко мне появилось что-то покровительственно-высокомерное, от чего неприятно кольнуло внутри.

– И что? – как-то безучастно спросила я. – Что дальше?

Лёша чуть нахмурился, похоже, ожидая от меня каких-то других слов.

– Если судить по Юле, я совершенно не в твоём вкусе, – заметила я, сорвала травинку и принялась её слегка покусывать.

– В каком смысле? – он непонимающе вскинул брови.

Я жестом обрисовала в воздухе грудь, прибавляя своим скромным формам пару размеров, и сделала губы уточкой, как интернет-дивы для глуповатых селфи.

– Не кривляйся, тебе не идёт. Если ты имеешь в виду внешность, то я давно уже не ведусь на яркие картинки. Один раз обжёгся и хватит. Куда приятнее смотреть на естественную красоту, не испорченную косметологами, – он прямо поглядел на меня.

И я, кажется, зарделась