Книга Панцири - Денис Евгеньевич Бурмистров

поначалу решил, что в конверте деньги или вексель, или еще какая ценная бумага, должная приумножить наш скромный капитал. Однако, в конверте оказался глянцевый лист картона с вензелями, в котором предлагалось соискателю на рыцарское достоинство Дрю Ормандо прибыть к маркизу, дабы заявить о себе и принять достойный способностей пост.

– Что это? – спросил я у новоиспеченного тестя.

– Мы с маркизом Дитрихштейном старинные друзья, много раз сражались бок о бок. По доброй памяти я попросил его об одолжении, и он соблаговолил исполнить его. Под мое поручительство тебе даруется рыцарское звание, а также будет найдена подходящую должность при дворе.

Я знал, что женитьба на Леоноре не давала мне автоматического права на титул, и что еще потребуется дозволение кого-то из высших имен Королевства. Шевалье Караско заверил, что с этим проблем не будет – и, судя по всему, не соврал. Но вот становиться служкой при дворе я совсем не планировал!

– И какой «достойный способностей пост» мне предложат? – спросил я у новоиспеченного тестя.

– Какой будет надобен маркизу, – ответил шевалье. – И ты его безропотно примешь, поскольку не может рыцарь без господина, а лишь господин решает, чем ему каждый слуга надобен. Потому как титул не только высокая награда, но и обязательства, которые нужно исполнять.

Заметив мою скисшую физиономию, добавил:

– И будь благодарен любому назначению, мальчик мой. Не каждый бывший солдат себе место в миру находит. А здесь тебе и место, и довольствие. Будет, чем семью прокормить. Ведь военным ремеслом тебе, увы, больше не заработать.

Вот эти слова меня сильно задели.

– Обидно вы сейчас говорите, господин Караско, – сказал я. – Рановато в стойло загоняете.

– А ты мне в стойле нужен, Дрю, – прямо ответил шевалье. – Мне и моей дочери. Живой и невредимый. Хватит, уж, навоевался. Покрыл себя славой, почестями да наградами. Только от них кошелек толще не становится, уж поверь мне.

Ох, как хотелось мне тут же всё бросить, развернуться и уйти. Ну не бить же морду старику?

Но тут подошел отец, и они начали обсуждать вопросы финансирования имения Караско. Где что надо купить, у кого что дешевле, почем то и это.

А я стоял, слушал, и гнев во мне медленно уступал место стыду. Они рассуждали о вещах, о которых я не имел ни малейшего понятия, хотя, как взрослый мужчина, как муж, должен был. Я рос за пазухой у родителей, потом – на королевском довольствии. Мне неведомы вопросы цены и спроса, я понятия не имею, как прокормить семью, даже не знаю, сколько стоят мои портки. И мне очень хотелось бы звонко грохнуть кошельком об стол, заявляя о состоятельности, но моих накоплений вряд ли хватит даже на год безбедной жизни.

Так не пора ли завалить свою пасть, и попробовать соответствовать новому статусу? А то только и способен, что кулаками махать!

Как назло еще и нога разболелась. И повязка эта бесит, постоянно съезжает.

Всё. Хватит. Пора браться за ум.

– Передайте маркизу, что я с радостью приму его приглашение, – ответил я господину Караско, и пошел искать новый кувшин с вином.

5е число, Труверовы Корчи. День

Говорят, снег к легкой дороге, но это, черт побери, совсем не так! Пока я добрался до Грейлира, в котором размещалась резиденция маркиза Дитрихштейна, чуть богам душу не отдал. Из повозки вываливался словно с дыбы снятый, скрипя зубами и матерясь. Хозяин таверны, в которой я остановился, попытался что-то мне возразить по поводу грязных сапог, но я так на него зыркнул единственным глазом, что он предпочел отложить претензии до никогда.

После нескольких глотков крепленого мир начал вновь обретать приятные краски, а звон в голове наконец слился с окружающим шумом.

Грейлир слыл столицей изящных искусств и свободных нравов, хотя соседи считали, что всё дело в доступной выпивке и низких нравах местных жителей. Местная знать привечала всевозможных певичек и лицедеев, превознося их до высокодуховных ориентиров, а количество кабаков могло соперничать разве что с количеством борделей.

Любой солдат мечтал квартироваться в Грейлире, и с точки зрения господина Караско было очень опрометчиво посылать меня в эту цитадель искушения и порока. Впрочем, я не собирался так поспешно нарушать букву и дух брачного обета, да и был не в том состоянии, если честно.

Впрочем, чего не отнять, город красивый. Когда денег не жалеют, оно сразу видно. Фонтаны, скульптуры, кусты квадратами порублены. Знай себе гуляй, любуйся.

Я и гулял, любовался пару дней. А что еще делать, коль маркиз уехал куда-то, и велено ожидать? И что-то мне на второй день так тоскливо стало, так грустно. Вокруг все эти рюши, кружева, платочки, народ из таверны в таверну барражирует, а я, словно старый сапог, сижу в углу и вот совсем меня всё это не манит. Знакомство завел только со стражником, что каждый день ошивается возле входа в городской парк, да с хозяином таверны, в которой остановился. Этих я не пугаю, не смущаю своим присутствием. Остальные шарахаются как от чумного. Пару раз чуть не прописал за слишком нахальные ухмылочки. Сдержался.

Еще и война начала сниться. Будто бы я вновь шагаю в строю, а впереди какие-то смутные полчища врагов. И мы их рубим, колем, и так мне легко и свободно. И вроде как меня тоже бьют, но только броню царапают. А рядом друзья, сжимают плечами, не дают упасть.

Сегодня тоже история приключилась. Сижу я в тени под кипарисом, ногу больную разминаю. В стороне разношерстная компашка шумит, развлекается. Пьют, аж заливаются, гогочат, ржут. То стихи скабрезные стоя на столе декламируют, то дам явно легкого поведения себе на закорки забрасывают и конные бои устраивает. И кто-нибудь то и дело в мою сторону посмотрит, неприятно так, липко.

Я всегда чувствую приближение неприятностей. И когда от этой компании отделилось несколько парней и пошли в мою сторону, я лишь вздохнул. Мне сейчас меньше всего хотелось повторение истории с университетом.

То были молодые подвыпившие прощелыги, в своих разноцветных сюртуках и рейтузах, с блестящими глазами и чувством безнаказанности, что летело впереди словно перегар. Какая-то молодая дворянская поросль, рано осознавшая собственную исключительность.

За ними потянулись остальные, не желая пропустить концерт.

– Эй, господин, – обратились ко мне без подобающей вежливости. – Ваш вид и манеры испугали мою девушку! Извольте извиниться перед ней и пойти вон!

Парню вторил одобрительный ропот и не менее одобрительные насмешливые возгласы.

Мне вот всегда было интересно, что происходит в голове у подобных ребят, когда они решают попытать судьбу с людьми, похожими